Основатель Epic Skills Глеб Кушедов: «Вузы — это как ЛСД или секс за деньги» Статьи редакции

Epic Skills — продвинутая школа интернет-технологий. Оказалось, что этот стартап ребята развивают с душой и от души, о чём ЦП рассказал кофаундер Глеб Кушедов.

От него я узнал, что все беды — от высшего образования, что такое инфографика и как на самом деле следует обучать людей премудростям веб-разработки.



Панфилов: Глеб, привет! Давай начнём — расскажи, чем вы занимаетесь, зачем, как пришла идея?

Кушедов: Привет. Очень давно, когда мне было лет 18, я начал преподавать в универе Flash. Договорился в деканате насчет аудитории с проектором, рассказал студентам и провел занятий 8, наверное. После этого через некоторое время меня нашли через ВК двое ребят, которые написали, что хотят у меня учиться. Я начал их чему-то учить по книжкам и примерам, но довольно быстро понял, что это не работает. Тогда я начал экспериментировать с разными образовательными техниками.



А потом, когда у нас была веб-студия и нам понадобились специфические кадры, я вспомнил про свой опыт преподавания и решил, что стоит попробовать вырастить разработчиков самим. В ноябре мы придумали программу и обучили первую пилотную группу по HTML-верстке. К тому времени у меня уже было 4 незаконченных высших, несколько лет работы программистом и разработчиком сайтов, я был зол на систему так называемого «высшего образования» и мне хотелось сделать курс, радикально отличающийся от того, что делают все остальные.

В результате ребята собрали один сайт для наших друзей, команды обаятельных бородатых тренеров по коммуникации и публичным выступлениям. Первую группу мы сделали бесплатной, но с конкурсным отбором, чтобы получить хороший уровень мотивации. Получилось так, что из 17 человек, которые прислали самостоятельные работы, мы отобрали 8. Кто-то присылал по 16 листов схем и кода в 5 утра.

Панфилов: А с кем ты работаешь?

Кушедов: У нас очень «специальная» команда, на самом деле. Это почти все объясняет. Трое обаятельных неадекватных ребят, двинутых в сторону перфекционизма, без высшего образования (достало), которые очень любят интернет. У нас в принципе не бывает выходных и нерабочего времени.



Ярослав — мой партнер и совладелец — 2 года назад откликнулся на объявление о стажировке и пришел у меня учиться, потом мы работали над веб-проектами вместе. Не знаю, как он меня терпит, но с ним отлично. Когда я спросил, что про него написать, Ярик ответил: «Напиши, что я красавчик и прикрепи фотографию».

Рита появилась раньше и мы работали вместе некоторое время. Сейчас Рита общается с учениками, площадками, следит за расписанием и преподавателями. Мы никогда не занимались ни маркетингом, ни позиционированием, ни составлением учебных программ и заданий, ни рекламой, не вели пабликов, клиентские базы, не решали все эти вопросы с договорами и налоговой. Перед стартом мы сидели с Ярославом и Ритой и придумывали название для курса по вёрстке. Начали с «EPICSSKILLS» (как «Epic Css Kills»), потом название эволюционировало.

Чуть раньше мы запилили сайт и группу, провели 2 открытых занятия, постили в группу фотки и забавные картинки про HTML. Мы делали ставку на то, что мы практики и что у нас весело. Сейчас я понимаю, что каким-то чудом мы получили именно ту аудиторию, которая нам была нужна.

Панфилов: То есть вы раскручивались, грубо говоря, через соцсети и сарафанное радио? И какие сейчас показатели в итоге?

Кушедов: Не знаю. Мы даже не считаем показатели, не успеваем. У нас не построена воронка, нет продажника, нет маркетолога. Мы обучили около 300 человек, много повторных обращений на другие курсы.



Панфилов: Отзывы какие-то есть хоть? Бардак какой-то.

Кушедов: Отзывы есть.

Панфилов: Всё же, расскажи подробнее о том, как выглядит проект сейчас.

Кушедов: Мы создаем программы, которые строят из абсолютного новичка начинающего специалиста, который уже может делать несложную работу хорошо, потому что у него есть правильный фундамент. Причём как в дизайне, разработке приложений, так и в программировании и вёрстке. И здесь есть несколько основных фишек:

Первое: мы ловим только живых практиков и зовем их преподавать;

Второе: мы смотрим, какие типичные задачи решает верстальщик, например, и именно им и учим. Это даёт уверенность и боевые навыки и понимание, куда расти дальше;

Третье: мы создаём полностью оригинальные задания и оригинальные методички в виде схем. Посмотреть можно здесь или здесь. Это адовая работа, которая занимает массу времени, но по материалам, которые есть (на русском языке точно) невозможно учить настолько быстро, как мы хотим;

Четвёртое: нам нравится создавать неформальную рабочую атмосферу, ломая модель Урока, Лекции или Семинара.

Люди очень быстро вырубаются и начинают тупить, если им рассказывать что то сложное больше 10 минут. Поэтому мы играем в игры, используем световой меч вместо указки, раздаём оранжевые стикеры за правильные ответы, используем в примерах тексты из Бродского, Маяковского, Толкина, Форестера, Рэнд. У меня есть любимое задание, где Джобс говорит: «Ты собираешься до конца жизни торговать сладкой водичкой или собираешься изменить мир?», а Маяковский ему отвечает: «Я лучше блядям буду подавать ананасную воду». И люди просыпаются, делают , учатся с удовольствием.

Я договариваюсь с учениками, что я буду обращаться ко ним на «ты», а они ко мне на «ты» или «эй, ты».

Пятое: у нас есть правила — обсуждение политики запрещено, обсуждение религии запрещено, холивары запрещены, нельзя приносить с собой пушистых животных. Обычно последний пункт проходит на «ура», и остальные принимаются без вопросов.

Шестое: у нас запрещена демократия. Когда кто-то пытается решить вопрос голосованием или вынести на обсуждение, он остаётся без кофе и печенья.

У нас действует правило пятнадцати минут: опаздываешь больше чем на 15 минут — оставляешь 100 рублей на закупку печенья для компенсации страданий неопоздавших.

У нас есть команда выпускников, которая занимается поддержкой тех, кто ещё учится, отвечает на вопросы. Они помогают в онлайне и приходят на занятия тоже помогать.



Панфилов: Круто, ещё что-то?

Кушедов: Но на самом деле это всё детский сад. Сейчас мы постепенно налаживаем работу учебной студии, работающей с реальными клиентами, где лучшие выпускники проходят стажировку. И планируем экспансию в университеты. Мы построим лифт со второго курса через обучение и стажировку и снова обучение, наработку портфолио, — к работе, которую человек хочет получить. Про второй курс — условно, обычно в это время студенты осознают, что их ничему не учат и всё очень плохо.

Сейчас мы работаем с содружеством петербургских цифровых агентств, чтобы сформулировать и стандартизировать, какие именно разработчики им нужны. А сам я продолжаю учиться, пока учу инфографику и Yii, пишу единую систему управления компанией, куда будут собираться информация о преподавателях, звонках, запасах на складе, оплатах и идеях. На очереди Ruby on Rails и испанский язык.

Недавно встретил чудесную девушку, договорились, решили, что она будет учить меня испанскому, а я буду рассказывать, что такое SMM, XSS, MDK, коворкинги и краудфаундинги.



Сейчас мы выпускаем первую книжку «30 ошибок, которые делают все начинающие верстальщики», возможно дальше выпустим словарик.

Панфилов: Может, у вас есть что-то совсем экстремальное?

Кушедов: Есть #workatnight — 10-часовой марафон по верстке, для проверки навыков в боевых условиях. Когда однажды мы задержались до 23:40 на занятии, и ученики в шутку стали предлагать не расходиться и продолжить верстать до утра, мы сказали, что «не сегодня, но такая возможность у вас будет».

И вот мы придумали собирать проект за ночь, или в офисе, или в каком-нибудь коворкинге всей командой выпускников какой-нибудь группы прямо вместе с клиентами, которым тоже не даем спать. Такой вот незабываемый опыт для выпускников, проверка на прочность своих знаний и себя. Почти никто не сдается и не уходит спать, кстати (не всегда есть где спать в офисе).

Сейчас мы меняем формат и будем проводить его снова, добавив конкурсы и соревновательный движок. В общем, мы ненормальные, ну ты понял.



Панфилов: Живёте-то вы все на что? Я про то, что проект окупается?

Кушедов: Проект не может уйти в минус, потому что у него нет постоянных расходов, кроме оплаты расчетного счета. Поэтому да, конечно.

Панфилов: Вообще, расскажи побольше про деньги, что у вас там как.

Кушедов: Мне хватает на еду, а про всё остальное, работая по 12-14 часов в день, как-то не очень думаешь. Когда мы достроим нашу безумную бизнес-модель до конца, будем монетизироваться. Сейчас 70% времени уходит на составление учебных программ и всякие материалы вспомогательные. Ты когда нибудь видел миллионера — автора школьного учебника? А без этого никак.

Панфилов: И какой ты сейчас видишь бизнес-модель?

Кушедов: У нас запланированы 4 источника прибыли:

— Оплата за обучение от учеников;

— Оплата от компаний за идеальных сотрудников;

— Реализация собственных проектов (возьми идею, дизайнера, кодера и проджекта и собери стартап);

— Работа на заказ в режиме студии.

Сейчас работают два.

Панфилов: Почему вообще люди идут к вам, а не в другое место, или не учатся сами? И как они в основном о вас узнают — выходит, от знакомых?

Кушедов: Группа. Люди, которые учатся сами, пробуют сами, а потом приходят к нам.



Панфилов: Почему нельзя обучаться удалённо?

Кушедов: Я люблю вебинары, системы дистанционного обучения, стриминг с конференций, но это не то. Когда 12 человек одновременно работают каждый над своей учебной задачей, периодически обращаясь ко мне или к саппортам, это же магия просто. Нам важна возможность для преподавателей пообщаться с каждым лично, пока группа работает. Плюс для многих это выгрузка на 4 часа из всяких дел, и дома им просто не организовать себя, не заставить, а когда вокруг все работают, то включаются даже очень ленивые.

С третьей стороны, так это больше похоже на путешествие, обязательно с новыми приятными знакомствами, которые иногда переходят в совместные проекты. Дизайнеры знакомятся с кодерами, менеджеры проектов находят исполнителей и забирают себе на работу. С четвертой — кто-то приходит , потому что интересно учиться, неважно чему. Наверно если из йоги, изготовления мыла и курсов успешного успеха выбирают нас — в ламповой атмосфере, которую мы создаем, действительно есть что-то такое, что будет жаль убивать онлайном.

Панфилов: Есть что-то, чем ты можешь прям гордиться? Кейс какой-то, или ученик, или программа, ещё что-то?

Кушедов: Да, это четверо моих учеников, которые преподают вместе со мной. Ярослав, который пришел стажёром, а стал гендиром. Сайт «Графена», который полностью был спроектирован и сделан нашими выпускниками.



Панфилов: «Графен» — это стартап-школа такая? Юры Лифшица?

Кушедов: Да. В октябре, кажется, 2012 года я пришел в «Зону Действия» к Юре Лифшицу. Я знал, что Юра — космический, и пришел просто познакомиться. Подумал, что расскажу про проект и услышу: «Чудище, иди домой кодить дальше». Тогда прошли первые 4 занятия всего. Но Юра поверил в наш проект и даже сказал, что сам пошел бы учиться, будь лет на 8 моложе. Поэтому мы решили пойти на осенний «Графен».

"Графен" - нереальный проект именно в плане аудитории. Когда смотришь на няшных ребят, которые приходят туда учиться создавать компании, то не веришь, что они могут делать успешный бизнес и зарабатывать. Но они делают. Последний суперполезный бонус от "Графена" - это вопрос от Маши Конопелько (сейчас Маша осталась за главную в «Зоне Действия» — прим. ред.), "что я в перспективе хочу от своего проекта и зачем он мне". На самом деле реально необходимо, чтобы время от времени кто-то спрашивал тебя, какого хрена ты делаешь, зачем тебе это, ну почему ты такой мудак и так далее.

Я около месяца ходил и думал, почему я занимаюсь именно этим и именно так. Именно с такой командой и именно в таком стиле.

У нас есть одно общее качество — мы действительно любим учиться и работать хорошо. Именно поэтому в разное время поуходили из разных универов. Мне всегда было невероятно интересно учиться. Неважно чему, главное чтобы от процесса обучения и преподавателей не хотелось выйти в окно. Поэтому мы строим среду с максимальными возможностями для роста с нуля и достроим ее до уровня, когда каждый пришедший сможет зацепиться за нижнюю ступеньку карьерной лесенки в той компании, которая ему нравится.



Так что похожи мы не совсем на бизнес — на этом довольно сложно заработать, особенно быстро, особенно при том, что мы постоянно увеличиваем издержки. Это не стартап — у нас нет оригинальной бизнес-идеи (цеховые школы придуманы лет 500 назад и мы используем тот же принцип), мы не малый бизнес, мы не концептуальный проект. Мы, скорее, ретрофутуристы.

Панфилов: Получается, всё высшее образование, по-твоему, шлак и не нужно? Что ж делать?

Кушедов: О, нет, почему же. Видишь ли, это как ЛСД или секс за деньги. Очень круто расширяет картину мира и понимание вещей, но для неподготовленной детской психики может оказать разрушающее воздействие. Ты же читал про Отряд Дамблдора?

Панфилов: Да.

Кушедов: У нас в 90% универов студентам запрещено колдовать. Потому что если они начнут разбираться сами в чем-то вместе, то поймут, что их преподы — теоретики с базой, устаревшей лет на 10-20. Даже не запрещено, наоборот. Но как-то так процесс организован, что ли. Что реального драйва и магии не получается. И тогда единственный выход — брать на себя ответственность за свое будущее, компетентность и развитие. Уходить в подвалы и учиться друг у друга, у преподавателей, которые готовы делиться практическим опытом, у практиков. Учиться на Coursera, смотреть лекции, ходить на мероприятия. И вопрос, на самом деле, не в том, что нам всем делать, а в том, что лично ты сделаешь. Причем не завтра, а прямо сейчас.



На самом деле, нет, наверное, никакой глобальной проблемы высшего образования в вакууме. Есть преподаватель Марта Владимировна, которую хреново научили преподавать, студенты Антон и Глеб, которым до чертиков скучно на лекции, методист Илья, который утверждает учебный план уже десятый год, потому что тщательно скрывает, что не понимает там ни слова. Работодатель Никита, который отказывает Антону в приеме на работу, поскольку он совершенно некомпетентен со своим красным дипломом, подружка Антона Ира, которая преподает в школе, дисциплинируя детей как умеет (а не умеет никак, потому что не научили) и потихоньку превращает детей в замкнутых роботов. Брат Никиты Олег, который бухает, потому что не может найти работу.

И, в принципе, каждый день каждый может сделать что-то в плюс. Провести лекцию, тренинг, написать пост, провести исследование, прийти в школу попросить выступить перед школьниками, рассказать о своей профессии.

Панфилов: Как насчёт каких-то неимоверно масштабных планов на будущее?

Кушедов: Я понимаю, что сейчас на толкового дизайнера, верстальшика, кодера с нуля и быстро (так, чтобы сегодня платишь, а через 3, например, месяца, точно работаешь) в Питере выучиться особо негде. Мы очень стараемся и сейчас строим такую систему, как только она заработает — я пришлю финансовые показатели. Важно создать и описать вместе с крупными игроками единые высокие стандарты профессий в веб-разработке и разработке приложений, внедрить методики оценки и стать первыми, кто будет выпускать специалистов, которых можно пускать к проекту без дополнительных проверок и тестовых заданий.

Сделать продукт не в 1,5 или 1,6, а в 2 раза лучше, чем всё, что есть. Открыть филиалы в 3-4 городах. Я спросил сейчас у партнера, какие города, он ответил: «Нижневартовск и Уфу», но мне кажется, тут какой-то подвох.

Некоторое время назад мы спорили с Гайдаром Магдануровым (Runa), можно масштабировать этот проект, или нет. Вот и посмотрим.

Панфилов: У тебя здесь написано, что ты инфографик. Вы собираетесь этому учить? Чем инфографика отличается от неинфографики? Насколько я знаю, там весьма тонкая грань.

Кушедов: Я недавно проводил опрос на странице, нарисовал картинку с колбасой и спросил, инфографика ли это. Мнения разделились поровну на «да не совсем» и «нет». К счастью ,в комментарии пришли Миша Шишкин и Владимир Посохин (хорошие дизайнеры — прим. ред.) и прояснили ситуацию. Миша говорит, что инфографика — это любая картинка, помогающая раскрыть смысл. Сделать сложное простым, абстрактное — конкретным. Любая схема или комиксы. А Владимир вообще посоветовал завязывать, потому что «каталогизация удел тех, кто не может создавать».



И мне близок этот подход, я лучше пойду рисовать. Мы сделали больше сотни схем, по которым учим, и я не знаю, можно называть их инфографикой или нет. Как говорил известный пиарщик одного успешного стартапа, который забанили в середине 20 века: «Мы добиваемся не правды, мы добиваемся эффекта».

Что касается моды на инфографику: в реальном мире часто бывает так: «Делаем параллакс, потому что это модно, а еще сделаем приложение, нарисуем инфографику, вложимся в СММ, потому что это тренд». Чаще всего это не заканчивается хорошо, верно?

Проблема начинается тогда, когда картинка нарисована ради картинки, а дизайн ради дизайна (этим грешит даже журнал «Инфографика»).  Может быть, где-то далеко в этот момент Виктор Папанек (хороший дизайнер — прим. ред.) переворачивается в гробу.

Панфилов: Российская веб-разработка чем-то отличается от западной?

Кушедов: Мне почему-то  кажется, что две студии в одном здании порой отличаются друг от друга больше, чем хорошая западная от хорошей российской. В конечном счете, мы гораздо больше учимся и копируем с Запада, чем друг у друга, читаем западные книжки, смотрим Pinterest, dribbble, Awwwards, Thefwa. Ладно, я ухожу от ответа. Если честно, я никогда не задавался таким вопросом, это слишком глобально для маленького меня.

Действительно много отличий во взаимодействии компаний и фрилансеров с клиентами , но спишем это на менталитет. Если не знаешь как объяснить, скажи: «У нас такой менталитет». А вот что касается различий внутри страны: сейчас появилось содружество интерактивных агентств, веб-студий и других цифровых компаний Петербурга. Это нужно для обмена опытом, повышения уровня интернет-маркетинга в Питере, обучения компетентных заказчиков в том числе, создания профессиональных стандартов. Скорее всего, скоро можно будет говорить о петербургской школе веб-дизайна или северной школе интернет-маркетинга. Тогда с удовольствием расскажу о ней.



Панфилов: Вообще, ты бы хотел свалить из России?

Кушедов: Это же вопрос о политике? У нас запрещена политика еще с самого первого дня существования школы. Если всерьез интересоваться политикой, нужно начинать бросать бутылки, бить стекла, да? Не знаю, мне интересно. Конечно, это не всегда так  было. В 2007  году я создал первую вконтактовскую группу про Марш Несогласных. Мы быстро выросли до 2000 человек и началось.

Там были представители правых, левых, молодогварейцы заходили и ругались с нами. Все было на уровне «Запад хочет нас уничтожить, кровавая гебня всех пересажает в лагеря, давайте вырежем всех по национальному признаку». Один дедушка Ленин хороший был вождь.  Ну и все такое, ты знаешь, с тех пор вообще ничего не поменялось, кроме гейских законов. Мы тогда модерировали холивары как могли, выпиливали особо оголтелых, придумывали правила, вразумляли участников, спорили друг с другом в личке. Тогда, наверно, и сложились мои политические взгляды: я не верю в демократию, не верю в компромисс, не люблю свободу слова, не читаю фейсбук и освободившееся время трачу на работу.

Панфилов: Так что по поводу переезда?

Кушедов: Точно нет. Пока мне интересно тут.

Тем же, у кого есть настойчивое желание уехать, нужно срочно выбирать профессию, связанную с вебом, набирать постоянных заказов и переезжать в Индию, Таиланд, Вьетнам, Украину или Мадагаскар, где нравится больше. Дизайн, кодинг, поддержка, приложения, контент-менеджмент — то, что получается лучше. Но так как конкуренция реально высокая и ценовой демпинг довольно жесткий, сначала нужно действительно мощное портфолио. Мы знаем много успешных примеров и их все больше, такая работа мечты становится для многих реальностью. Когда у нас получится вырастить нескольких специалистов, способных зарабатывать, находясь в другой части света, мы будем гордиться собой еще больше.

Что касается проекта — нам с Ярославом в данном случае спокойнее, чем 95% компаний: если нас вдруг начнут закрывать или штрафовать ( например, за фотографии целующихся девушек в паблике), мы переедем, уйдем в онлайн, сменим юрлицо или сделаем что-нибудь еще. Все материалы в облаке, общение через «ВКонтакте». То , что мы делаем, нужно всем и везде, поэтому если мы поедем куда-то, это будет не эмиграция, а экспансия. Но пока мы пишем учебники, придумываем тестовые задания и создаем условия для трудоустройства наших выпускников в хорошие студии. Это огромная работа, но мы видим, как каждая новая версия каждого курса работает все лучше и лучше, и это стоит того, чтобы продолжать.

Панфилов: Глеб, спасибо тебе за беседу!