Что делать с деньгами и инвестициями, когда всё рушится? Разбираемся на примере трёх недавних потрясений

Эксперты «Финама» рассказывают, что делали они сами, — и дают советы. Высказаться могут и читатели.

Всё, что может расти, будь то прибыль, торги, валюта, — может упасть, причём предсказать крах порой не в силах даже серьёзные дяди в костюмах. Именно так случилось 24 февраля: акции российских компаний обвалились в некоторых случаях более чем на 70%, доллар продавался по 160 рублей, а санкции не оставляли инвесторам пространства для манёвра — например, часть брокеров столкнулась с запретами со стороны зарубежных партнёров и не могла проводить сделки с иностранными бумагами.

Кажется, в такие кризисные моменты нужно быстро что-то предпринимать. Или наоборот? Найти ответ попробовали вместе с экспертами «Финама» (спойлер: предпринимать действительно что-то нужно, но иногда это «что-то» — осознанное бездействие).

Коротко
После начала «спецоперации» валюты значительно росли в цене, россияне массово снимали наличные со счетов и карт, опустошая банкоматы. Страну отключили от SWIFT. Visa и Mastercard ушли. Золотовалютные резервы страны и активов крупных банков были заморожены.

Подробно

В тот же день, когда Россия развернула «спецоперацию» в Украине, ЦБ ограничил торги на бирже из-за волатильности. А на «Сбер», ВТБ и другие крупные банки обрушились санкции.

Курсы валют побили исторический максимум: доллар стоил 89 рублей, а евро — 100. Валюта во многих банках быстро закончилась, а объём наличных в обращении всего за день вырос в 12 раз. Часть сбережений люди тут же начали тратить в торговых центрах на бытовую технику, мобильные устройства и комплектующие для компьютеров. Те, кто чуть богаче, купили золото и бриллианты.

Зарубежные компании начали уходить из России, а правительства — закрывать воздушное пространство российским самолётам. Visa и Mastercard прекратили обслуживание российских карт, а внешние активы Центробанка — около 300 млрд долларов — были заморожены.

Вырос спрос на криптовалюту — её было удобнее переводить за рубеж. По данным Kaiko, в конце февраля объёмы торгов USDT за рубли подскочили до десятимесячного максимума. В начале марта объём операций с биткоином достигал 2 млрд рублей, хотя в начале февраля среднедневной объём торгов был в районе 300 млн рублей.

Одна из ключевых ошибок в инвестициях — решения, принятые на эмоциях, считает Владимир Цыбенко. В первые дни он просто ждал, не предпринимая вообще никаких действий. И то же советовал клиентам.

Можно ли было подготовиться?
Нет. Предсказать 24 февраля было невозможно, говорит Цыбенко. Это классический «чёрный лебедь» — событие, которое можно с умным видом объяснить после наступления и нельзя спрогнозировать заранее.

«Лебедь» может приплыть в любой момент и откуда угодно. И к нему нужно быть готовыми всегда. То есть заранее «стелить соломку» — собирать сбалансированный портфель. В январе — феврале 2022 года соотношение бумаг у Владимира и многих его клиентов выглядело так:

• 40% — американские акции;
• 15–20% — еврооблигации;
• 30% — алгоритмические стратегии на срочных рынках «Мосбиржи» (сделки с парой «доллар — рубль» и индексом РТС);
• 5–10% — российские бумаги.

Относительно низкая доля отечественных бумаг объясняется просто: они снижались в цене с конца ноября 2021 года соразмерно росту геополитической напряжённости. Зарубежные фонды уже тогда перестраховывались и выходили из российских активов. В «Финаме» тоже решили «пересидеть турбулентность». Это помогло уберечь портфель от сильной просадки 24 февраля.

Те, кто ставил на алготрейдинг (даёт прибыль прежде всего при сильных колебаниях, например валютных), даже смогли повысить доходность, в некоторых случаях на 50%. Это хорошо видно на графиках публичных стратегий, основанных на алгоритмах: в моменты наибольшей волатильности такие стратегии зарабатывают. А еврооблигации, доход с которых инвесторы перестали получать из-за санкций, убытком аналитик «Финама» не считает: в будущем их всё равно разморозят.

А что делать в момент, когда все паникуют?
Не спешить со сделками. Последствия кризиса могут быть неожиданно положительными. Некоторые бумаги, например, торговались летом 2022 года в среднем дороже, чем до февраля, да и рубль относительно быстро укрепился, пускай и не без помощи правительственных действий.

Он советует использовать шоковый период как паузу, чтобы проанализировать рынок и санкции. Например, за месяц без торгов он с коллегами собрал список менее подверженных санкционному давлению активов, чтобы докупить их после открытия торгов. Среди них:

• компании, ориентированные на азиатский рынок (вроде «Новатэка» и «Роснефти») и внутренний спрос (вроде Х5 Group и «Магнита»);
• ИТ-компании с возросшим потенциалом на местном рынке — Ozon и «Яндекс»;
• предприятия, от которых зависят западные рынки (против них санкции введут в последнюю очередь), — «Норникель» и «Русагро».

Впрочем, антикризисная диверсификация — это не только покупка разных активов через брокера. Нелишним будет часть инвестиций хранить в деньгах под подушкой, а часть — на депозите в зарекомендовавшем себя банке, считает Владимир. Такие сбережения ликвиднее бумаг и товарных активов: купюры из-под подушки можно достать в любой момент, а рублевый депозит в российском банке вряд ли окажется заморожен из-за рубежа, поскольку «хранится» внутри страны. Это именно то, что нужно в кризис.

Коротко
За первый день «спецоперации» российские бумаги обвалились в цене в некоторых случаях более чем на 70%. Ими перестали торговать на Лондонской и Московской биржах. Часть брокеров попала как под внешние санкции (не могла продавать зарубежные акции), так и под «внутренние» (пришлось ограничивать в сделках местных клиентов). Россияне потеряли право свободно распоряжаться своими биржевыми активами.

Подробно

В пятницу, 25 февраля 2022 года, Московская биржа объявила: в понедельник утренних торговых сессий на фондовом и срочном рынках не будет. А чуть позже отменила и основную сессию — вплоть до 5 марта. Всё потому, что накануне рынок российских акций обвалился до рекордного уровня — на 33,3%. На Мосбирже акции «Сбера», расписки TCS Group и бумаги «Яндекса» рухнули на 46–47%, бумаги ВТБ и Ozon — на 42%, «Роснефти», «Лукойла», «Магнита», «Газпрома» и «Аэрофлота» — на 30%. А 28 февраля на Лондонской бирже «Сбер» подешевел на 77%, «Новатэк» — на 75,9%, «Газпром» — на 60%, «Роснефть» — на 45,5%.

Торги бумагами российских эмитентов приостановили также NYSE и Nasdaq. ЦБ, в свою очередь, запретил брокерам короткие продажи и рекомендовал «остановить исполнение поручений иностранных клиентов», чтобы иностранцы массовой продажей не обвалили котировки ещё сильнее. Купить зарубежные бумаги у подсанкционных банков — ВТБ, «Открытия» и «Совкомбанка» — было нельзя.

Возобновились торги только с 24 марта, и лишь для 33 бумаг из 43 — наиболее ликвидных. «Глубокого» падения финансовые эксперты не ждали, и в первые минуты после запуска бумаги действительно подросли на 4%, а индекс Мосбиржи поднялся более чем на 11%. Однако на следующий день последний упал на 8,9%, а акции части игроков — например, «Аэрофлота», «Газпрома», МТС и ВТБ — подешевели на 7,5–13%. 28 марта Мосбиржа допустила к торгам все бумаги, после чего её индекс вновь снизился — ещё на 2,2%.

Несмотря на всё это, количество частных инвесторов на Мосбирже продолжало расти и за один только март увеличилось на 753 тысяч человек — до 18,9 млн. Частные инвесторы надеялись купить подешевевшие активы («Газпрома», «Русала», «Роснефти») и те, что потенциально вырастут в цене на фоне ухода зарубежных конкурентов, — например, VK. И в целом реагировали «адекватно обстоятельствам». Возможно, потому, что рынок розничных инвесторов разрастался уже два года, увеличившись за это время с 4,6 млн до 18,9 млн человек, и многие уже набрались опыта в торговле.

Некоторые, глядя на обвал котировок в первый день «спецоперации», облегчённо вздыхали. Например, Ярослав Кабаков. Он радовался тому, что просадка оказалась не такой катастрофической, как он ожидал.

На самом деле снижение цен на отечественные активы началось ещё 21 февраля — после геополитических указов российского правительства. Это привело к огромному количеству «маржин-коллов» (когда баланс инвесторов не соответствовал минимальным требованиям брокеров). Зато до 24 февраля у трейдеров было время закрыть убыточные позиции, распродавая активы по хоть сколько-нибудь приемлемой цене.

«Если бы снижение случилось только 24 февраля, после открытия биржи через месяц инвесторам было бы больнее», — считает Кабаков. Для него месяц без торгов, как и для Цыбенко, стал возможностью выдохнуть.

Можно ли было подготовиться?
Долгосрочный портфель Кабаков собирал по канонам умеренно консервативных инвестиций:

• 20% — облигации федерального займа (долговые бумаги менее подвержены рыночным колебаниям);
• 20% — иностранные бумаги;
• 20% — российские активы;
• остальное — в рублях или валюте.

В конце января — начале февраля инвестор принялся распродавать активы из-за геополитических рисков, но других — связанных с кризисом в отношениях Китая и Тайваня. Кабаков избавился от Alibaba и даже думал переложить деньги в еврооблигации — Турции и «Газпрома». Позже, правда, решил переживать нестабильные рыночные времена в валюте. Большую часть российских акций распродал аккурат перед 24 февраля — на начинающейся просадке. И к началу «спецоперации» у него уже не было ни «Сбера», ни «Яндекса».

А что делать, когда торги обваливаются?
Важнейшее правило на российском рынке во время кризиса — как можно быстрее выходить в деньги, говорит Кабаков. Это позволит впоследствии выгодно приобрести подешевевшие активы и тем самым повысить доходность инвестиций.

Перед возобновлением торгов многие трейдеры рассчитывали «отбить» первоначальную просадку. Но Кабаков «лезть в непредсказуемый рынок» не стал. Он считает, что лучше сперва понаблюдать: ценовой отскок порой занимает много времени. Например, в кризис 2008 года рынок устаканивался с мая по январь — целых восемь месяцев.

Рассчитать примерный срок для отскока, конечно, нельзя: формулы нет. Но можно регулярно анализировать волатильность — ценовые колебания внутри каждого дня. Когда они будут всё менее заметными — можно входить в рынок с новыми силами, считает Кабаков.

Коротко
К 28 февраля доллар впервые в истории превысил 100 рублей. Власти попытались сдержать рост, заставив экспортёров продавать почти всю валютную выручку и ограничив вывоз валюты из страны и международные переводы. Меры себя оправдали — к маю доллар стоил уже 60 рублей.

Подробно

Утром 24 февраля рубль по отношению к доллару обвалился до 84 рублей, а после 28 февраля и вовсе пробил отметку в 100 рублей. В интернете рублёвое падение сравнили с «чёрным понедельником» 15 декабря 2014 года, хотя тогда российская валюта потеряла только 10% стоимости.

25 февраля россияне бросились обналичивать валютные накопления и за сутки сняли почти 1,4 трлн рублей. Котировки от 28 февраля обновили рекордный минимум 2014 года: падение на 30%, доллар на пике — 117 рублей. 3 марта наличный доллар подорожал до 120,28 рубля, банки продавали его дороже 130 рублей (ВТБ, например, предлагал его по 164,4 рубля).

Минфин обязал местных экспортёров продавать не менее 80% валютной выручки. А чтобы сохранить в стране валюту, завезти которую из-за санкций стало непросто, правительство на полгода запретило физлицам вывозить из страны больше $10 тысяч наличными и ограничило покупку наличных долларов в банках. Ввело комиссию 30% на валюту с биржи, ужесточило правила переводов на зарубежные счета. А бизнесу ЦБ разрешил покупать доллары только для оплаты расходов по зарубежным командировкам, и не более $5000.

К середине марта россияне успели накопить наличной валюты на $90 млрд (в октябре 2021 года было $85,8 млрд). Эксперты объясняют это тем, что после кризисов в России доллар никогда не возвращался к прежним значениям и россияне рассматривают его как долгосрочное вложение. Тогда же валютой стали торговать в соцсетях — «в серую».

С апреля начались послабления: лимит переводов за границу увеличили, долю обязательной для продажи валютной выручки сократили и разрешили зачислять её на счета в иностранных банках. Всё на фоне укрепления рубля: 7 апреля доллар стоил 75 рублей, в конце мая — меньше 60.

Западные аналитики назвали рубль «валютой потёмкинской деревни»: он укрепился искусственно, а официальный курс «не имел почти никакого значения». Российское правительство парировало: валюта «просто не нужна в том объёме, в котором приходит».

Андрей Маслов, как и другие его коллеги, до последнего не верил в прогнозы зарубежных журналистов и политиков, ничего не распродавал и в первые дни немного упал духом. 24 февраля решил: страну ждёт крах нацвалюты. Но вместо того, чтобы побежать обналичивать сбережения, Маслов попытался заработать на росте доллара: продал всё, что было в рублях, купил доллары по 78 рублей — и избавился от них уже по 96.

Предсказать рублёвое падение ему было нетрудно. Большинство обвалов российской валюты происходили именно на фоне политических потрясений — и в конституционный кризис 1993-го, и в экономический 1998-го и в грузино-российский 2008-го, и в 2014 году.

Можно ли было подготовиться?
Маслов, в отличие от Кабакова, верит в золото как в защитный актив и отмечает, что доля в нём всегда есть, например, у международных хедж-фондов. У него самого золота 20–30% от всего портфеля. Остальное — это:

• доллары и гособлигации (бумаги США, Швейцарии и Великобритании, которые всегда выплачивают долги);
• акции дивидендных аристократов — корпораций, которые десятилетиями стабильно выплачивают дивиденды и ежегодно увеличивают их размеры (например, Coca-Cola, Procter & Gamble, McDonald’s).

Главное, говорит Маслов, приобретать активы из разных отраслей, стран и от разных эмитентов с высоким кредитным рейтингом — последние вряд ли сильно пострадают от финансовых передряг. Вдобавок можно вложиться в ETF (паи инвестиционных фондов) развивающихся американских технологических компаний. «Много они не принесут — зато помогут сохранить», — отмечает эксперт.

А что делать, когда валюта уже улетела?
Избавляться от волатильных активов и — не опять, а снова — выходить в деньги. Сам Маслов, например, 24 февраля распродал ETF российских компаний, купил бумаги американских технологических, но позже сбыл и их. На медвежьем рынке, считает аналитик, лучше держать деньги при себе, чтобы избежать ситуации, когда хотел машину, а смог купить только дрель.

Маслов говорит, что зарабатывают на всплесках либо богачи, либо спекулянты (которые на них в основном и торгуют). Радоваться укреплению рубля не стоит: оно всё-таки частично искусственное. Если ослабить ограничения, россияне наверняка снова обвалят курс, побежав снимать валюту и вывозить её за границу. Но сами ограничения при этом — не постыдная практика и никакого обмана в этом нет, заключает Маслов.