Шахматист с Уолл-стрит Статьи редакции

История 72-летнего русского гроссмейстера Льва Альбурта, который уже больше 20 лет обучает игре в шахматы самых влиятельных людей в Нью-Йорке.

На Восточной 83-й улице стоит приземистый кирпичный многоквартирный дом, конкурирующий за звание наименее модного здания в верхней половине манхэттенского Ист-сайда. Однако уже 25 лет деятели Уолл-стрит приходят на третий этаж этого дома, топчут там серые ковры и учатся у Льва Альбурта секретам атаки и защиты. Альбурт — троекратный чемпион США по шахматам и один из самых известных эмигрантов из СССР, приехавших в Штаты в 70-е годы.

Речь Альбурта полна жаргонизмов. Он давно даёт личные уроки для нью-йоркцев из всех слоёв населения — подбадривает, уговаривает и критикует мужчин и женщин, пока они осваивают так называемую «игру королей».

Уолл-стрит интересуется играми относительно давно. В перерывах и на выходных банкиры ищут способы развлечься, в основном связанные с удачей и оценкой рисков: нарды и бридж дают возможность играть с высокими ставками. Шахматы, с учётом их прямой связи с теорией игр, возглавляют список любимых развлечений Уолл-стрит.

В 2015 году на конференции Sohn сотни профессиональных финансистов вроде Билла Акмана заплатили по $5 тысяч, чтобы посмотреть, как норвежский гроссмейстер Магнус Карлсен вслепую играет против трёх оппонентов одновременно.

Известно, что Джордж Сорос — ярый шахматист, равно как и основатель Saba Capital Боаз Вайнштейн, шахматный вундеркинд, который получил место в Goldman Sachs & Co после того, как исполнительный директор банка, игравший с ним на равных, хорошенько натренировал его в торговле.

«Я приходил к Альбурту и проводил час за шахматами. Мы дружелюбно разговаривали, болтали о жизни, — рассказывает корпоративный трейдер Карл Айкан, который годами занимался с Альбуртом, чтобы победить своего сына Бретта. — Чем больше ты играешь, тем выше твой навык. Но, разумеется, наши с ним партии напоминали поединок студента-теннисиста с Федерером. Его защиту не пробить».

Айкан перестал брать уроки после того, как сын стал постоянно у него выигрывать. «Так теряется всё веселье», — объяснил он.

«Я ходил ко Льву примерно каждые две недели, — рассказывает Элиот Спитцер, бывший губернатор Нью-Йорка, а ныне директор Spitzer Enterprises. — Это удивительное, раздражающее, ужасающее и деморализующее действо».

Уроки Альбурта обычно сопровождаются политическими дискуссиями с лёгкими нотками фатализма. «Этого можно было ожидать от гроссмейстера из России», — говорит Спитцер. Тем не менее, он всё равно ходит к Альбурту: «Мы всегда хорошо общаемся».

Спитцера с Альбуртом познакомил другой его ученик, Даг Хирш, который управляет Seneca Capital Investments — хеджевым фондом, который уже перерос в семейный бизнес. Также среди бывших и нынешних учеников Альбурта числится Тед Филд, миллиардер, кинопродюсер и наследник богатств Marshall Field & Co.

А также Стивен Фридман, бывший председатель совета директоров Goldman Sachs и нынешний председатель совета директоров Stone Point Capital. Когда Фридмана спрашивают об уроках Альбурта, он отвечает: «Скажу только одно: раньше я был плохим игроком в шахматы и лучше играть не стал».

Одним будним вечером 72-летний Альбурт, одетый в гавайскую рубаху, открыл мне дверь своего дома. Он впустил меня в маленькую однокомнатную квартиру и предложил вино, водку или воду — именно в таком порядке.

Альбурт окружил себя вещами, напоминающими о прошлых достижениях. На стене висит картина постсюрреалиста Марка Костаби, на которой изображён безликий шахматист и внутренний портрет Альбурта. На полках расставлены кластеры из наград, фотографии с разными известными людьми (в том числе с Эсте Лаудер и Гарри Каспаровым), небольшой американский флаг и множество книг по шахматам, 17 из которых он написал сам.

История того, как родившийся в Оренбурге Альбурт переехал на Украину, а потом стал учить бывшего губернатора Нью-Йорка шахматам, отчасти напоминает шпионский роман Джона Ле Карре: ведь Альбурт тайно бежал в Западную Германию. Однако в то же время это история о шахматах и финансах.

Альбурт начал играть в шахматы, когда ему было пять лет. В позднем юношестве он получил звание мастера и начал побеждать на турнирах. «Затем, когда я учился в университете, я внезапно стал играть гораздо лучше», — рассказывает Альбурт, который до сих пор говорит с сильным русским акцентом. По его словам, за год с 1800 места в Советском союзе он поднялся на «примерно тридцатую позицию».

В разгаре Холодной войны, когда на так называемую «мягкую силу» делался особый акцент, атлеты, музыканты и академики, поднимающие престиж государства, считались национальным богатством. Альбурту тогда очень хорошо платили. «По советским стандартам я жил очень и очень здорово. Я был известен. Многие узнавали меня на улице, я мог отдыхать на лучших курортах», — вспоминает он.

Тогда он познакомился со сливками советского общества, в том числе с генералами и политиками. Но он никогда не был членом комсомола, более того, со временем вырабатывал всё большую и большую ненависть к режиму. По его словам, день смерти Сталина стал лучшим днём в его жизни. Альбурту тогда было семь.

Шахматист часто сталкивался с представителями западной культуры на международных турнирах, но в 1979 году он покинул страну вовсе не из-за того, что хотел красиво жить в Америке.

Решение уехать стало реакцией на ложь, которая его окружала. Книги цензурировались, оппозиции не было, жизни людей предопределялись с рождения. Альбурт часто рассказывает, как он решил сбежать, потом струхнул и передумал, а затем, после того, как прочитал в самолёте выпуск «Правды» и испытал отвращение к советскому двуличию, к нему вернулась решимость. Приехав в Кёльн (Западная Германия) на шахматный турнир, он сел в такси и доехал до полицейского участка, где попросил убежище.

Как и другие выдающиеся эмигранты, прибыв на Запад, Альбурт мог выбрать, в какой стране жить, и он решил поехать в США. «Я хотел оказаться там по политическим причинам. Мне хотелось сражаться с советским режимом», — объясняет он.

Вскоре он переехал в Нью-Йорк, где стал известным политическим критиком, зачастую принимающим консервативную, антисоветскую сторону. Альбурт подружился с конгрессменом от республиканцев Джеком Кемпом и «правым» комментатором Чарльзом Краутхаммером, читал в колледжах лекции с критикой СССР и даже появлялся на консервативном шоу Пэта Робертсона под названием The 700 Club, выходившем на канале Christian TV.

Тем временем его шахматная карьера пошла в гору и стала приносить деньги: «По большей части я играл в шахматы, чтобы прокормиться». В 1980 году он выступал на Олимпиаде от лица американской шахматной команды, а также выиграл очень престижный чемпионат США по шахматам в 1984, 1985 и 1990 годах. В 1987 и 1989 годах он также победил в U.S. Open Chess Championship — турнире, за участие в котором платят сотни игроков.

Параллельно Альбурт выступал с лекциями, за появление на которых требовал не менее тысячи долларов. После того, как Берлинская стена пала, и Советский Союз стал разваливаться, роль Альбурта как политического комментатора возросла, так что он стал играть всё меньше и меньше, а в 1992 году окончательно бросил шахматы.

Чтобы компенсировать отсутствие призовых выплат от турниров, со временем он стал учить игре шахматам и просил $100 за час занятий — огромную сумму по тем временам. «Я не хотел, чтобы у меня было слишком много студентов», — объясняет он.

За уроки, для которых нужно было куда-то ехать, он брал ещё больше — один человек как-то заплатил ему $3000 за день, чтобы Альбурт приехал к нему домой в Калифорнию. А при обучении на дому его плата удваивалась — до $200 в час. Если нужно было ехать, скажем, в Бруклин, клиенту приходилось платить за час $300.

Первые студенты Альбурта просто подходили к нему на турнирах: доктора, юристы, бизнесмены и один человек, которого шахматист называет торговцем рыбой («Он у меня прозанимался дольше многих»). Вскоре среди его клиентов появились очень серьёзные люди.

В 1989 году он познакомился с Филдом, кинопродюсером. На стене в квартире Альбурта висит фотография, на которой он играет с Филдом в шахматы в «Зелёных акрах» — 44-комнатном особняке Филда в Беверли-хиллс. Год спустя Филд настолько включился в мир шахмат, что стал спонсором известного турнира между Каспаровым и Анатолием Карповым.

А в 1990 году Альбурт начал учить Фридмана, тогда ещё сопредседателя совета директоров Goldman Sachs. Он вспоминает, что Фридман иногда играл против младших сотрудников в своей фирме, но в большинстве случаев предпочитал им компьютер.

«Он сказал: "Лев, я, в общем-то, люблю соревновательный дух. А когда твой противник — компьютер, нет никакого напряжения"», — вспоминает Альбурт. Айкан тоже играл с компьютером: «Не хочется говорить, что так легче, но при игре с машиной ты можешь по полчаса обдумывать свои ходы, размышляя, в чём ошибся».

Шахматы известны как игра, в которой оппоненты подолгу думают над каждым ходом. Однако, по словам Альбурта, шахматы, наоборот, помогают трейдерам думать быстрее.

Также расти в ранге шахматистам помогает то, что в игре акцент сделан на логике и ответственности за свои действия. Или как формулирует Айкан: «Если человек хорошо играет в шахматы, у него математический склад ума. То есть хороший шахматист по определению не идиот».

Хирш из Seneca Capital с ним согласен: «Очень приятно сначала спланировать, как будут разворачиваться события, а потом убедиться в том, что ты был прав». Он добавляет, что всеми своими хорошими ходами обязан Альбурту. А плохие — целиком его вина.

«Некоторые из моих учеников просто хотят лучше понимать шахматы. Не изучать хорошие начальные или завершающие ходы, а просто видеть красивые комбинации. Другим нужен более высокий рейтинг в сети или победы на турнирах. Многие мои клиенты-финансисты просто хотят отвлечься от работы», — рассказывает Альбурт.

Спитцер же не может понять, почему гроссмейстер настолько популярен в финансовых кругах.