О «самом лучшем в мире образовании»

Говорят, что чем дальше во времени мы отдаляемся от какого-то события, тем больше склонны к его мифологизации.

Уже совсем скоро, в конце декабря исполнится 30 лет с момента развала СССР, и все больше и больше сфер из жизни той эпохи в массовом сознании утрачивают реальные черты и все больше приобретают черты мифологические.

Вот и сегодня на бескрайних просторах бывшего СССР в широких народных массах, особенно на фоне критики современного образования, циркулирует огромное количество мифов относительно «самого лучшего в мире Советского образования», дававшего всесторонние и глубокие знания.

Не знаю, у кого как, но когда я слышу подобные разговоры, то у меня всегда возникает один и тот же вопрос.

Как же так получилось, что получавшие «самое лучшее в мире образование» жители «самой читающей в мире страны» в начале 90-х. вдруг массово стали «заряжать» банки с водой у телевизоров, из которых эти самые банки с водой собственно и «заряжали» небезызвестные в то время экстрасенсы и целители Алан Чумак и его коллега Анатолий Кашпировский.

А затем, внемля телевизионным советам Лени Голубкова, понесли свои кровные в «МММ».

Так вот, если кто еще не понял, то настоящий обзор будет посвящен теме образования в СССР.

Стоит отметить, что несмотря на то, что многие из нас в той или иной степени являются продуктом этой самой системы, оценить ее эффективность довольно непросто, ведь нам всем гораздо удобнее думать и рассуждать в рамках той самой парадигмы, которую собственно и задает система образования, и мы, как правило, не задаем себе вопросов о том, почему нас учат тому, чему учат и как полученное образование затем влияет на то, как мы думаем и как рассуждаем.

Но сегодня мы постараемся вылезти из заданной колеи, мы рассмотрим образование в СССР с точки зрения его утилитарности, и попытаемся ответить на вопрос, действительно ли оно давало реальные и глубокие знания или же система выпускала людей, которые верят в возможность вылечится от всех болезней с помощью воды, которую из телевизора «зарядит» Кашпировский.

Начнем мы с наук общественных, а именно с экономики и права, так как, на мой субъективный взгляд, именно эти области знания обладают наибольшим потенциалом с точки зрения их утилитарности.

Итак, право: если не вдаваться в детали, то на первый взгляд может показаться, что ну было в СССР какое-то право – да, оно отличалось от того, что есть сейчас - ну так все ведь меняется и мир не стоит на месте.

Однако в реальности все было гораздо интереснее.

Возможно я сейчас кого-то шокирую, но видные теоретики права раннего СССР полагали, что право в первом в мире государстве рабочих и крестьян не нужно просто как таковое.

Так, например, 1-ый Председатель Верховного суда РСФСР Петр Иванович Стучка писал об отмирании гражданского права и всякого права вообще по мере перехода от социализма к коммунизму (см. Стучка П.И. Курс советского гражданского права. Введение в теорию гражданского права).

Его коллега, профессор права Евгений Брониславович Пашуканис развивал аж целую доктрину об отмирании права при социализме.

Беднягу Пашуканиса в 37-ом расстреляли, право, в том числе гражданское официально вроде как не отмерло- казалось бы на этом все.

Однако проблема была в том, что и П.И. Стучка, и Е.Б. Пашуканис в своих рассуждениях были абсолютно правы и гражданское право в условиях плановой советской экономики, по сути, было не нужно.

Ведь если в условиях рыночной экономики гражданское право регулирует огромный пласт каждодневной деятельности участников (субъектов) экономических отношений: от банальных договоров купли-продажи между физическими лицами и вплоть до вопросов, касающихся сложных корпоративных споров, в том числе и трансграничных, то в условиях советской плановой экономики, если кто забыл, предпринимательскую деятельность регулировало совсем не гражданское, а уголовное право, а случаях возникновения разногласий между директорами разных заводов, проблему решало профильное министерство - то есть в административном порядке.

Кстати, привычка регулировать предпринимательскую деятельность с помощью уголовного права оказалась прямо-таки на удивление живучей.

Однако особо иронично в контексте советских дефицитных реалий смотрится один из основных принципов гражданского права, а именно принцип автономии воли, который, если упростить, предполагает, что граждане сами определяют, что покупать, что продавать ну и т.д

Едва ли у граждан, которым в условиях дефицита приходилось ездить в столицу за колбасой и туалетной бумагой, которая иногда могла заменяться газетой «Правда», в которую до того была завернута колбаса, (такая ESG повестка по-советски), была даже теоретическая возможность реализовать этот самый принцип автономии воли.

Скорее действовал другой принцип «бери, что дают и не задерживай очередь».

Ну, а если серьезно, то основой гражданского права является частное право, основой которого в свою очередь является частная собственность, которую в СССР, мягко говоря, очень не любили.

Вот и получалось, что частной собственности в союзе не было (хрустальные, и чайные сервизы в бабушкиных шкафах не в счет), а предмет с названием гражданское право в Советских ВУЗах был - и понимай, как хочешь.

Ну хорошо, с гражданским правом понятно, а что с экономикой?

Тут картина еще более удручающая.

Ведь преподавателям на полном серьезе приходилось рассказывать будущим советским экономистам о преимуществах советской плановой экономики, суть которой можно свести к следующему:

a) Чиновник из Госплана знает, какие именно панталоны должна носить условная тетя Клава из четвертого подъезда лучше, чем сама тетя Клава, более того знает, когда именно они ей понадобятся, в каком количестве, ну и, конечно, какого они должны быть размера.

b) Гражданин, вдохновленный идеями Марксизма-Ленинизма, будет работать хорошо и качественно даже при условии, что размер его вознаграждения никак не зависит о того, работает ли он на совесть или же целый день «гоняет» чаи и спорит с коллегами по «курилке» о причинах очередного обострения на ближнем Востоке.

Ладно, c общественными науками все примерно понятно, но ведь в естественно-научных дисциплинах уж точно все было хорошо, ведь если общественные науки рассматривались исключительно сквозь призму соответствия идеологии Марксизма-Ленинизма, то естественные науки должны были этой участи избежать, ну не может Биология или Физика быть буржуазной или социалистической.

Тем не менее и в естественных науках не обошлось без приключений - чего стоит только Лысенковщина в биологии или, например, шельмование кибернетики.

В то же время стране нужны были танки, пушки и прочие ракеты, которые Никита Сергеевич обещал делать «как сосиски», а для этого нужны были в первую очередь математики, так как математический аппарат - это основа, ну и дальше физики и инженеры.

Единственный вопрос: как же выявлять тех, кто имеет склонность к точным наукам и потенциал для того, чтобы стать хорошим математиком физиком или инженером? Более того, как это сделать относительно быстро и с минимальными издержками?

И тут возникает дилемма:

Если программа обучения относительно не сложная, то быстро понять, кто действительно имеет склонность к точным наукам, а кто просто “зубрила” будет довольно сложно, т.к. результаты их успеваемости будут похожи, но при этом довольно большая часть населения будет хоть как-то разбираться в предмете.

Но вот, если поднять планку и составить программу так, чтобы с легкостью ее могли осилить только те, кто имеет потенциал стать столь нужным для государства специалистом в точных науках, то задача по выявлению талантов заметно упрощается, поскольку они совершенно очевидно будут выделяться - обратной же стороной будет то, что большинство обучающихся при этом останутся без знаний, т.к. программа обучения на них просто не рассчитана.

Идея о том что образовательная планка в точных науках была завышена для того, чтобы отделить талантливых школьников от всех остальных принадлежит не мне, тем не менее кажется мне вполне убедительной, хотя свечку никто не держал.

Конечно, можно сказать что это всего лишь домыслы и программу по той же математике никто намеренно не усложнял.

Однако на выходе ситуация все равно получилась довольно безрадостная, ибо науки общественные оказались «заложницами» господствовавшей в СССР идеологии, а профессионалами в точных науках был довольно небольшой процент населения.

Вот так и получилось, что «строили мы строили», а потом пришел «Леня Голубков».