Стоит ли изучать рынок, как связаны пение и актёрское мастерство и причём здесь Юрий Дудь — в большом интервью с основателем, руководителем и преподавателем музыкальной студии «Музыкалка» Анной Братчиковой.
20 мая у вас новое открытие школы.
Я бы сказала, что это версия 2.0.
Почему решили переехать?
Мы планомерно пришли к тому, что команде стало мало места. Знаете, всегда хочется что-то поменять в жизни, чтобы получить новую энергию. Для творческих людей это очень важно, потому что мы такие «вампиры», нам нужно эту энергию отовсюду получать. В какой-то момент я стала замечать, что наша команда уже делает своё дело без особого энтузиазма, и я подумала, что так не пойдёт. Давайте-ка снова сделаем движуху, чтобы придать тонуса всей этой машине.
И вот мы решили так сделать. Принципиально решение зависело больше от меня, а ребята просто поддержали. Мало того, помогали нам с мужем делать ремонт и тем дороже, тем теплее.
Откуда взялась идея открыть свою музыкальную школу?
Раньше я работала в банке, по первому образованию я инженер-программист, и в какой-то момент я меняю всю свою жизнь кардинально. Страшно безумно. Меня всегда тянуло в эту сферу, тогда даже представить не могла, насколько глубоко я туда погружусь и насколько много я ещё не знаю. Но это незнание придало больше храбрости. Просто иду, пробую и делаю. Получается — получается, не получается — понимаю, почему нет, и иду дальше.
В этот период мне встречается Флора (Флора Бичахчян — преподаватель джазового вокала в студии «Музыкалка»). С первой нашей встречи мы понимаем, что мы родные люди. Помню, пошли с ней пить кофе, и я говорю: «Слушай, Флор, я тут школу собираюсь открыть, знакомые мне помогут сайт сделать (среди программистов у меня много друзей). Будешь с нами?».
Погрузились в эту мечту, потом — бац. Название «Музыкалка» мы тестировали на всех знакомых, спрашивали, как вам. Одни говорят, что фигня какая-то, другие говорят: «Классно. Это что-то новое, в противовес академическому образованию. Что-то простое.». С одной стороны, вроде шарашкина контора, а с другой — что-то такое андеграундное.
Начали мечтать. Вот каждый раз убеждаюсь, что надо быть безумным в своих мечтах, тогда какой-то процент точно исполнится. И вот, получилась «Музыкалка» такой, какая она есть сейчас.
Чем она принципиально отличается от других студий?
Было множество всяких советов вроде: изучи рынок и все школы. Но мне кажется, это надо отдельную жизнь потратить, всю энергию слить туда и смотреть, как люди что делают. Сначала что-то пыталась, потом подумала: «А зачем мне это надо?». Я просто своим путём двигалась. Только потом я поняла, в чём наша разница, когда мы начали работать.
Когда мы начали уже анализировать свою работу, поняли, что все наши концерты проходят с настоящими музыкантами. Например, те же отчётники (отчётный концерт) в других студиях проходят под минусовки. Понятно, что иногда это необходимость, но чаще всего нет этой живой энергии. Самое главное, вся музыка — живая. И эти живые вибрации — это совсем другое. Конечно, и под минусовки сами поём, и ученики поют. Но все значимые мероприятия мы пытаемся сделать вживую.
Когда мы увидели, как ученики начали взаимодействовать с музыкантами — это особый опыт. Кстати, во время нашего обучения (в музучилищах) мы только мечтать могли, что нам будут играть музыканты, такой возможности просто не было. В «Музыкалке» — есть.
Кроме того, преподаватели комбинируют проекты между собой. К примеру, с Дашей Бакиной (преподаватель фолк-вокала) создали в прошлом году фолк-проект, Андрей Игушев, наш ударник, писал музыку для этого. Это был народный материал, глубокий, на родном языке в современной рок-обработке.
Сколько сейчас преподавателей?
Я — преподаватель и руководитель в одном лице, Флора, Даша — мы все три преподавателя по вокалу (эстрадный, джазовый и народный). Юлия Монахова ведёт фортепиано и сольфеджио, уже четыре. Айхам Али — перкуссия, это пять и шесть — Андрей Игушев, ударные инструменты.
А что насчёт гитары?
Её нет, но это не категоричное «нет», я не могу найти человека, который бы вписался в команду. У нас работали ребята, которые преподавали гитару, но делали это без особого энтузиазма. Я хочу, чтобы у нас работали люди, которые в наше дело очень-очень верят, чтобы они горели этим. Я понимаю, что у всех свои проблемы, чтобы найти выгоднее условия.
Но человек прежде всего должен любить свою работу, а я уж найду средства, чтобы поддерживать в нём этот интерес. На голом энтузиазме невозможно долго держаться, также, как и работать только из-за денег. Хочется найти людей по классическим направлениям: гитара, духовые инструменты. Но, по правде сказать, эти направления почему-то не пользуются особой популярностью. По крайней мере в нашей школе. Большой спрос — это, конечно, вокал.
Всё зависит от специалистов по дисциплине. Например, можно найти специалиста по игре на траве. И к нему будет спрос, потому что он крут, или не будет, потому что какой-то бред. Нужно любить своё дело и при этом постоянно прокачиваться в этом, чтобы тебе самому было интересно. К себе отношусь так же.
Внезапный вопрос посередине интервью: Мик Джагер или Стив Тайлер?
Мик Джагер. Мы же воспитаны на всей этой музыке, правда, тогда не так много клипов было, сейчас возможностей побольше, но канал MTV точно сыграл свою роль в познании музыки.
Перефразирую своего коллегу Юрия Дудя: если у вас есть возможность не идти в искусство — не идите, но если вы не можете не заниматься им, тогда вперёд (в оригинале Юрий говорил о журналистике). Момент, когда ты поняла, что не можешь не заниматься музыкой?
В эту профессию я пришла осознанно. Это не так, что ты не знаешь куда идти в 17 лет, и ты идёшь куда попало, заканчиваешь и продолжаешь двигаться. Я закончила УПИ (Уральский политехнический институт, ныне Уральский федеральный университет, УрФУ), потом пошла работать в банк, прошло три года, и подумала — всё уже. Вот компьютер у меня стоит, 30 тысяч получаю, нормально. Что, отчёт сделать? Не вопрос, я умею пользоваться Exsel.
В какой-то момент ты осознаёшь. Если ты не на своём месте, конечно. Можно быть счастливым и там. Но к третьему году я чувствовала себя протухшим овощем, потому что не знала, как я тут оказалась, почему я такое безвольное существо и не могу ничего изменить и почему я довела до того, что мне скоро 30 лет, а я не пойми что?
Тут муж поддержал сильно. Сказал — пробуй, иди. Я закрыла глаза, написала заявление. Мы выросли. Вот ты какого года рождения?
1998-го.
Я 1990-го. Наши родители были воспитаны, и мы воспитывались так, что пришёл на место — сиди, ты же постоянен. Вот такое мышление — и ты соображаешь, что это не работает. Это не работает. Что-то пошло не так.
И ты начинаешь с собой работать. Закрыла глаза и ухожу просто в никуда. При этом вижу, что камушки-то сами собой под ноги подстилаются. На третий год был пик, когда я пошла на второе образование в музучилище. Тогда я понимала, что нельзя просто так взять и стать музыкантом.
В этом плане тоже были амбиции: мне хотелось попасть к лучшим преподавателям и получить больше знаний. Здесь тоже жизнь на место ставит. Пойми вот это, а вот это сначала пойми, а потом иди. Это был достаточно осознанный возраст, чтобы понять, что я что-то не то делаю в жизни. Это очень частое явление.
Во всяком случае, у моих друзей, которые мои ровесники, где-то 70% точно работают не по первому образованию. Это говорит о том, насколько в 17-18 лет мы ещё неосознанные люди и как сложно сделать этот шаг, чтобы не потерять время.
Как думаешь, какой возраст самый оптимальный для поступления?
Надо выстроить так систему образования, чтобы человек не думал, что он сейчас поступит — и всё, это конец. Он должен думать, что он может ошибиться, и это нормально. Это нормально. Нормально пойти не туда, понять, что ты идёшь не туда, повернуться, пойти обратно. Я не хочу, чтобы все в один возраст понимали, чего они хотят.
«В 27 я понимаю, что мне надо поступать», — ну что за чушь? Каждый человек должен просто не бояться ошибаться. Ещё максимальная прозрачность: когда тебе всегда говорят правду, когда преподаватели стараются посмотреть на человека с разных углов. Не только, что ты хорошо выглядишь и знаешь математику, а ты одет как бомж и пахнешь плохо.
Побольше бы людей, которые широко мыслят. С такими людьми интересно детям, они всегда будут в контакте, и сложные вопросы будут легко и постепенно решаться. Это было бы идеально.
Раз упомянули Юру, какие его интервью у музыкантов вам понравились?
Точно не Face. Я больше смотрю актёров, не музыкантов. Мне иногда кажется, что вокал мне больше нужен для актёрского мастерства. Хотя не знаю, как будущее сложится, но сейчас мне очень интересен театр.
Мы с Флорой участвуем в спектакле «Бородино» театра «Шарманка» (режиссёр Лариса Абашева). Это будет грандиозная вещь. Кстати, приглашаю. Это что-то уникальное, не знаю, развернётся ли будущее у этого спектакля. Самое главное сейчас премьера. Все актёрские задачи, которые нам ставят, — это очень интересно выполнять, потому что с множеством своих же зажимов приходится справляться, а ты даже о них и не догадываешься.
Задействовано всё — дыхание, вокал, речь. Это поднимает и уровень пения. Эстрадное пение — это «пою как говорю», но мы все говорим ужасно, я просто ходячий дефект (так нельзя говорить, но это смешно), а если бы мы все идеально разговаривали, как актёры драматического театра, то да, можно было бы сказать «мы будем петь как говорим», потому что у нас нет дефектов речи, мы классно это делаем, у нас классно работают все артикуляционные органы. Не знаю, если удастся комбинировать музыку и театр, то будет здорово.
Есть музыкальные театры.
Конечно, это есть, и это огромный навык. Там ещё подключается танец, сцендвижение. Когда смотрю на Беонсе, я понимаю как это вообще бывает, её живые концерты. Хоть бы что-то колыхнулось в её дыхании, когда она приседает как монстр и при этом прекрасно поёт.
Куда выведет эта тропинка — неясно. Сам видишь, много направлений. У каждого преподавателя — это же не просто преподавание. К вопросу об уникальности. Уникальность в том, что каждый педагог — это не просто педагог, это — практикующий музыкант в своей области.
Андрей, барабанщик, один из артистов проекта «Чувство ритма», где барабаны горят, вода льётся, да и сами ребята такие мачо. В общем, знают, как устроить шоу. Помимо этого он актёр и музыкант «Музкомедии» (Театр музыкальной комедии в Екатеринбурге), ещё и у нас преподаёт. То есть ему есть, что дать, потому что он в этом варится.
Ты предвосхитила мой следующий вопрос. Театр «Шарманка» — что это такое?
Театр очень классный. У него нет своего здания в силу разных причин. Территориально он примкнул к фонду, который работает с инклюзивными людьми. Я думаю, это не случайно, потому что это создало классный союз, и в этом спектакле участвуют и люди здоровые, и люди с инклюзией. Это так гармонично вписалось в картину войны.
Разные особенности у ребят, но когда ты с ними пообщаешься и поживёшь вместе с ними их жизнью, ты думаешь: в смысле, кто тут неполноценный? Тут все такие молодцы. Они все такие сильные. Недавно разговаривала с Никитой, он колясочник, но он ни одним своим видом, ни одной своей жилкой не покажет, что что-то там не то.
При общении с ним тебя заражает этот свет, и когда видишь его на сцене, то осознаёшь, что человек просто реализовывается, и остаётся только порадоваться за него. Жаль, что не у всех людей с подобными болячками есть такая возможность.
Прямо напрашивается ещё одно направление в педагогику — инклюзия. Я уверена, человек, умеющий работать с этим, прекрасно умеет работать и с обычными людьми.
Если брать направление вокала, то если в практике использовать упражнения для людей с инклюзией, например, когда обучают глухих (говорить же они могут, но они не слышат, это да), когда этими способами начинаешь пользоваться при занятии со здоровым человеком, то это такая классная реакция, потому что включаются совсем другие чувства. Изначально он опирался только на слух, а сейчас ему предлагают другие правила игры.
Думала ли ты попробовать свои силы в кино?
Я так далеко не думаю. В последнее время мысли только о том, что в моменте надо решить какую-то задачу. День настолько забит, что ты оказываешься в точке «здесь и сейчас» и в этом моменте решаешь конкретную задачу. Например, отвечать на вопросы. А головой находишься дома, что-то стираешь, готовишь. Надо всегда жить здесь и сейчас, это единственный шанс выполнять то, что ты взял на себя, с хорошим качеством.
Если бы у тебя была возможность пообщаться с давно умершим гением, кто бы это был?
Я бы поговорила с Бродским, потому что меня трогает его судьба, его трагедия. Это был для него огромный импульс творить. Он был выдворен из страны со всеми своими чувствами, любовью, нелюбовью. Просто человек, который оказался в таких условиях. Которому пришлось выучить язык, которому пришлось преподавать на этом языке, которому пришлось писать стихи на этом языке. Меня трогает, как он читает свои стихи, песенный такой напев, мелодичный. Мне кажется, он бы что-то мне сказал.
Интервью взято специально для конкурса vc.ru и банка «Точка».
Комментарий удален модератором