Руководители, которые не умеют руководить, ядовитая атмосфера и выгорание: почему я разочаровалась в стартап-культуре Статьи редакции

Перевод материала редактора The New Yorker Анны Винер.

У каждого своё мнение о 2012 годе в истории Кремниевой долины — кто-то считает его высшей точкой в развитии стартапов, а кто-то — началом конца.

Циники называли этот феномен пузырём, оптимисты — будущим, а мои коллеги, затаив дыхание, говорили о стартап-культуре как об экосистеме.

Цифровые технологии захватили и переместили в облако всё вокруг. ИТ-компания, создавшая поисковую систему, быстро превратилась в крупнейший частный архив пользовательских данных и разработала прототип очков, в которых можно проверять почту.

А её главный конкурент — компания-производитель бытовой электроники, — спустя тридцать лет с момента выпуска первого персонального компьютера создала такой смартфон, что ИТ-обозреватели сравнивали его с ювелирным украшением.

Чтобы переизбрать первого темнокожего президента США, руководители предвыборной кампании нанимали ИТ-специалистов — вчерашних выпускников.

Словосочетание «технологическая инновация» пришло во все сферы бизнеса: музыку, аренду одежды, готовку, недвижимость, планирование свадеб, банковское дело и химчистки. Наступила заря «единорогов»: стартапы стали оцениваться инвесторами более $1 млрд.

Но тогда я не интересовалась этими новостями. Мне было двадцать пять лет, я работала ассистентом литературного агента в издательстве и развлекалась на рабочем месте, переписываясь с друзьями.

Моя зарплата составляла $30 тысяч в год, за спиной у меня был один семестр в университете. Я была вписана в родительскую медицинскую страховку, срок которой истекал через год.

Меня переполняло чувство страха перед будущим. Компания, которая в 1990-х годах начала продавать книги онлайн, угрожала уничтожить издательские дома с помощью инструментов, благодаря которым появлялись монополии: ценообразования и распространения.

Двум крупнейшим издательствам, чья совокупная стоимость превышала $2 млн, пришлось объединиться. Вечера я проводила в забегаловках — в обществе таких же работниц книжного дела, за бокалом дешёвого вина, надеясь не повторить судьбу наших работодателей, оказавшихся неспособными к инновациям.

Вскоре я наткнулась на статью о нью-йоркском стартапе, который смог собрать $3 млн, чтобы провести революцию в книжном деле. Компания работала над приложением-библиотекой для смартфонов, доступ к которой открывался по подписке.

В книгоиздательском бизнесе тогда ничего подобного не было. В этой индустрии к успеху обычно приходят, унаследовав состояние или поднявшись по карьерной лестнице и дождавшись смерти одного из директоров.

Обстановка на собеседовании в этот стартап была такой непринуждённой, что я задумалась: «А собеседование ли это вообще, или со мной просто хотят поболтать?»

Интервьюеры были моложе меня, но говорили о своём деле как ветераны индустрии и сыпали бизнес-советами. Я отчаянно хотела быть на них похожей и в начале 2013 года присоединилась к команде.

Должность, которая была создана специально для меня, предполагала трёхмесячный испытательный срок и зарплату в $40 тысяч. В первый рабочий день я обнаружила на столе стопку книг про технологии с подписями основателей и печатью в виде логотипа компании — моллюска с жемчужиной внутри.

В стартап было вложено несколько миллионов долларов, но само приложение ещё находилось на стадии разработки и использовалось лишь несколькими десятками друзей, членов семей и инвесторами. Впервые в моей карьере я могла похвастаться опытом: основатели интересовались моим мнением о пользовательском интерфейсе, качестве ассортимента и способах привлечь онлайн-сообщества.

Однажды генеральный директор собрал всех (двух основателей и персонал из трёх человек) в переговорной для того, чтобы поделиться подготовленной для издателей презентацией. Он начал с фразы о том, что наступила эра экономики совместного потребления: она уже захватила сферы музыки, кино, телевидения и торговли, а теперь настало время и для книг.

Появился слайд с логотипами различных платформ, работающих по подписке. В центре находился логотип нашей компании. На одном из слайдов фамилия Хемингуэя была написана с ошибкой.

После нескольких недель работы мне стало казаться, что мне платили за поиск новой мебели в офис и заказ еды. Генеральный директор написал основателям, что я «заинтересована скорее в том, чтобы учиться, а не делать», но случайно отправил это сообщение в общий чат. Он принёс искренние извинения, а я, тем временем, пыталась понять, что это значит. Я не знала, что должна была стать незаменимой и никогда не слышала технологической мантры «Проси прощения, а не разрешения».

Вскоре после этого мне сообщили, что моя зона ответственности больше во мне не нуждается, но обещали помочь с поиском работы в сфере технологий.

Один из основателей книжного стартапа договорился о моём собеседовании в одной из компаний, которая занималась аналитикой. Моя роль заключалась в поддержке пользователей, что не очень меня привлекало, но в моём положении с неоконченным образованием социолога, опытом работы в издательстве и умением заказывать еду в офис выбирать не приходилось.

Вечер накануне собеседования я провела, читая статьи про основателей. Одному было двадцать четыре, другому — двадцать пять. За плечами у них была стажировка в Кремниевой долине и мечта о мире, двигателем которого выступают данные.

Известный бизнес-акселератор предложил им средства и связи в обмен на семь процентов доли капитала, и они согласились. У стартапа было $12 млн венчурного капитала, тысячи клиентов и семнадцать сотрудников.

На собеседовании мне надо было ответить на несколько вопросов и решить несколько задач, затем инженер отдела продаж показал мне, как написать простую функцию, а технический директор попросил меня ответить на вопросы из раздела на понимание прочитанного из вступительного экзамена в университет.

Компания предоставляла медицинскую страховку, а начальная зарплата составляла $65 тысяч в год. Менеджер, собеседовавший меня, не упомянул о возможности получить долю в компании, а я сама не знала, что такая возможность — причина, по которой многие идут работать в стартапы. В конце концов рекрутер посоветовал мне договориться о небольшой доле, объясняя это тем, что она есть у всех сотрудников.

Друзья радовались за меня, но спрашивали, уверена ли я в своём решении. В СМИ индустрия технологий подавалась как мир, полный ботаников, утопических амбиций и странных с точки зрения эстетики решений, но мои друзья относились к ней как к песочнице Уолл-стрит.

Я говорила им, что работа в аналитике станет экспериментом по разделению профессиональной и личной жизней. Может, я наконец-то сяду писать сборник коротких рассказов. Может, начну заниматься гончарным делом. Я смогу заниматься креативной деятельностью, которой невозможно заниматься, когда у тебя творческая работа.

Мне было проще романтизировать своё положение, чем признать, что я амбициозна и что я хочу более насыщенную событиями жизнь.

Если стартапы в Нью-Йорке создавали сервисы для медиа и финансов, то стартапы в Сан-Фрациско делали инструменты для разработчиков.

Аналитическая платформа позволяла компаниям собирать данные о поведении пользователей, представленные в виде красивых и понятных схем. Мне нравилось, что два двадцатилетних парня конкурируют со взрослыми лидерами этой индустрии и, по-видимому, побеждают.

Я стала сотрудником №20 и четвёртой женщиной в компании. Помочь мне освоиться в компании назначили сотрудника №13, которого я буду называть Ноа, 26-летнего парня с татуировкой на санскрите.

Ноа проводил своё время, терпеливо объясняя мне, как работает отслеживание с помощью cookie, как данные отправляются на сервер и как сделать HTTP-запрос. Я получала домашнее задание, училась и была счастлива. Когда я впервые посмотрела на несколько строк кода и поняла, что происходит, я почувствовала себя гением.

К генеральному директору, которому на тот момент было двадцать четыре года, мы относились, как к пророку. Он был сыном мигрантов из Индии и часто упоминал, как они ждут, когда он закончит университет, а он вместо этого отвечает за источник дохода других людей.

По вторникам проходило общее собрание. Мы садились в полукруг, как дети в прогрессивном детском саду, и получали папки с метриками и новостями о компании. Дела шли хорошо, и выход на биржу казался лишь вопросом времени.

Разработчики сделали внутренний сайт для отслеживания прибыли, чтобы мы в режиме реального времени могли наблюдать, как компания богатеет. Но генеральный директор продолжал мотивировать нас страхом. Он часто повторял, что мы находимся на войне. Мы скорбно кивали, сжимая в руках бутылки с комбучей. В конце встречи папки измельчались в шредере.

Мы все были друзьями и все чувствовали себя незаменимыми. Провалы и успехи отражали твои личные недостатки или достоинства. Несмотря на то, что исследования не показали связи между продуктивностью и работой сутками напролёт, технологическая индустрия поддерживает идею собственной исключительности; данные к ней не применимы, как и корпоративный протокол. Оставаться самим собой приветствуется, главное — сохранять продуктивность.

Но мне собой быть не хотелось. Я завидовала тому, как мои коллеги естественно воспринимают всё вокруг как должное. Я начала копировать их: носить фланелевые рубашки, пить витамин B и слушать EDM во время работы. Атмосфера вокруг напоминала рекламу кроссовок или дорогого автомобиля. Неужели так чувствуют себя полностью уверенные в себе люди?

Каждый новый сотрудник, независимо от того отдела, который его нанял, обязан был провести несколько дней за работой в команде технической поддержки. Генеральный директор считал, что такой опыт позволит выработать участливое отношение к клиентам.

К сожалению, участливого отношения к работе технической поддержки это не вырабатывало. Разработчики и сотрудники отдела продаж наспех печатали ответы и закатывали глаза при виде глупых, по их мнению, вопросов.

Они получали в два или три раза больше меня и считали, что их привилегированное положение в корпоративной иерархии должно было освободить их от этой обязанности. Не то чтобы они презрительно относились к клиентам — им просто не надо было о них думать.

Инструмент был довольно простым в использовании, но когда пользователи — инженеры и специалисты по обработке данных, — сталкивались с проблемами, они набрасывались на компанию в социальных сетях.

Моя работа заключалась в том, чтобы терпеливо объяснить им, что с программой всё в порядке, посмотреть на их исходный код или данные и указать им, где ошибка. Иногда, когда я помогала им решить проблемы, ими же созданные, я сама чувствовала себя частью программы, ботом: не фрагментом искусственного интеллекта, а скорее обладающим интеллектом продуктом, успокаивающим и ободряющим голосом или текстом.

Дважды в неделю я проводила вебинары для новых клиентов. Через два месяца работы менеджер попросил меня прогуляться с ним по району и сообщил, что мне повышают зарплату и переводят в штат.

Самым простым способом решить проблему того или иного клиента было получить доступ к их данным. Этот уровень доступа некоторые из нас называли «режимом Бога» — он был нормальным явлением в индустрии небольших стартапов.

Предполагалось, что мы будем изучать данные только в случае необходимости и только, если клиент сам нас об этом попросит; мы не станем пользоваться своим положением, чтобы найти профили членов нашей семьи или наших партнёров на приложениях для знакомств, онлайн-магазинах или фитнес-трекерах.

Если наша программа использовалась компанией, которая торгуется на бирже, мы воздержимся от покупки или продажи её акций. Наш стартап работал на честном слове. А если появлялись причины не доверять честному слову, основатели оставили за собой право отслеживать журнал аудита и контролировать всё, что делают сотрудники.

В начале лета 2013 года появилась новость о том, что подрядчик Агентства национальной безопасности США выложил в открытый доступ засекреченную информацию о правительственных программах слежки.

АНБ читало личные переписки пользователей и изучало их интернет-активность с помощью cookie-файлов. Правительство проникло в серверы крупнейших ИТ-компаний. Кто-то говорил, что эти компании были в сговоре с правительством, предоставив ему лазейки. В офисе эта тема никогда не обсуждалась, даже во время обеденных перерывов.

Ноа проработал в компании год и готовился к своей ежегодной оценке. Перед встречей он прислал мне текст с собственной оценкой своего вклада и спросил, что я думаю.

Ноа был одним из первых людей в команде, а потому следил за развитием с самого начала. В тексте он рассказал, какие изменения хотел бы увидеть в продукте и корпоративной культуре. Он запросил изменение должности, больше самостоятельности, повышение зарплаты и увеличение доли акций.

Он привёл данные о сотрудниках, которые пришли в компанию благодаря ему и подсчитал прибыль, полученную с клиентов, приобретённых с его помощью. Он хотел стать менеджером продукта, получить свою команду и долю акций, соразмерную с его вкладом.

Ставить генеральному директору такой ультиматум было непрофессионально и безумно, даже для одного из лучших сотрудников компании. С другой стороны, это была компания, в которой всем было меньше тридцати лет. Я дважды прочитала текст Ноа и сказала ему, что он рискует, но вполне оправданно. Я надеялась, что он добьётся своего, а несколько дней спустя по пути на работу я получила сообщение от Ноа. Его уволили.

Офис в тот день напоминал поминки. Один из инженеров отдела продаж сказал: «Они даже не стали вести с ним переговоры. Ни у кого здесь нет опыта управления персоналом, поэтому они просто уволили одного из наших лучших сотрудников».

Нас всех позвали на незапланированное совещание с генеральным директором. Он сложил руки на груди и медленно произнёс: «Если вы не согласны с моим решением, то можете написать заявление об увольнении». Затем, обращаясь к каждому по очереди, он спросил, есть ли у нас претензии к нему. Мы все соврали. Позже он отрицал, что эта встреча произошла.

Сотрудники пытались наладить дружеские отношения с генеральным директором, но мы не были его друзьями. На закрытых встречах, он отклонял наши идеи и унижал нас; он давал нам больше ответственности и привилегий, а потом без объяснений отнимал их.

Мы регулярно приносили ему отчёты с отзывами клиентов, а он регулярно их игнорировал. Работа на него стоила недёшево: мне известно о минимум двух коллегах, которым пришлось обратиться к психотерапевту из-за напряжённых отношений с руководителем.

Тем не менее, я отгоняла от себя мысли о том, что мой начальник может быть мстительным или самовлюблённым, несмотря на регулярную критику, поступавшую от венчурных капиталистов или появлявшуюся в СМИ.

Когда я начала искать другую работу, я считала, что сама виновата в привязанности к амбициозным, агрессивным и высокомерным молодым бизнесменам. Но это не было моей личной проблемой — то же самое происходило везде.

Летом 2014 года я пришла на собеседование в стартап-платформу для разработки продуктов с открытым кодом, офис которой находился на месте бывшей фабрики по производству сухофруктов.

В комнату ожидания меня проводил охранник в рубашке с логотипом компании и вышитой на ней надписи «Служба безопасности». А сама комната оказалась точно воспроизведённой копией Овального кабинета (рабочий кабинет президента США в Белом доме — vc.ru).

Рядом со столом «Резолют» стоял американский флаг, а на ковре тёмно-синего цвета красовались символ компании —полу-кот, полу-осьминог, который держал оливковую ветвь, и надпись «На сотрудничество уповаем».

Компания привлекла сотни миллионов долларов венчурного капитала и, судя по всему, тратила их именно так, как и ожидалось от трёх двадцатилетних мужчин.

В письме с предложением о работе было написано: «Мы ждём от вас великих свершений для компании. Вам стоит гордиться». Но я, в целом, чувствовала себя выгоревшей. Компания была известна внутренней культурой, делавшей упор на здоровый баланс работы и личной жизни.

На протяжении нескольких лет, символизируя принципы открытого кода — прозрачность, сотрудничество, децентрализация — в компании отсутствовала иерархия, а большая часть сотрудников работала удалённо.

До недавнего времени сотрудники сами назначали себе зарплату, расставляли приоритеты, а решения принимались общим соглашением.

Когда меня знакомили с офисом, я обратила внимание на мячи для жонглирования на рабочем столе, детскую игровую комнату, босоногого сотрудника, игравшего в приставку и коктейль-бар, где сотрудники сами делали себе напитки.

Там была зона для пикников с пластиковой травой и оранжевый контейнер для морских перевозок, переоборудованный в игровую комнату, а также несколько так называемых «пещер»: тёмных маленьких комнат с мягкой мебелью для программистов, которые лучше работали в тишине.

Моя работа заключалась в технической поддержке, но называлась «поддержкот» (отсылка к символу компании). Я проигнорировала это унизительное прозвище.

Мои коллеги с прошлой работы посмеивались над решением уйти на должность, зарплата на которой была на $10 тысяч меньше, но мне нравилась утопичность этой компании.

Стартап был хранилищем самой большой коллекции исходного кода в мире, включая открытый сайт с миллионами проектов с открытым кодом. Журналисты иногда называли сайт Александрийской библиотекой для разработчиков.

Компания существовала уже шесть лет и не имела сильной конкуренции, а её инструментами пользовались все: от правительства США до социальной сети, которую все ненавидят.

На протяжении долгого времени компания казалась идеальной, но весной 2014 года первая женщина в команде инженеров — темнокожая разработчица, дизайнер и активистка, выступила с заявлением.

Она обвинила компанию в сексизме, утверждала, что коллеги относились к ней снисходительно, меняли и стирали её код и создавали нездоровую рабочую обстановку. Она привела в пример случай, когда несколько женщин занимались фитнесом в офисе, а мужчины в это время свистели и вели себя, как в стриптиз-клубе.

История широко освещалась в СМИ, и компании пришлось провести внутреннее расследование. Один из основателей компании уволился, другой переехал во Францию.

Тогда же многие технические компании приняли решение обнародовать данные о демографии сотрудников. Данные эти выглядели печально. Люди, создававшие новую цифровую инфраструктуру, были совершенно не похожи на людей, её использовавших.

Начались разговоры о том, что женщины и прочие меньшинства просто не изучают точные науки в том же количестве, что и белые мужчины. Ситуация в моей компании не стала первым примером сексизма и расизма в индустрии технологий, но стала первой, получившей широкое внимание общественности.

Я задумалась, но успокоила себя тем, что лучше работать в такой компании, чтобы самой бороться с дискриминацией. Можете называть это самообманом или наивностью, но в то время я была уверена в своей правоте.

В мой первый месяц в офисе много обсуждали группу интернет-троллей, который начали кампанию против женщин в игровой индустрии. Их банили почти на каждой платформе, а они ругались на цензуру и прикрывались Первой поправкой. Но на нашем сайте они процветали.

Эти тролли создали и постоянно обновляли репозиторий с ресурсами и данными о женщинах, которых травили — фотографиями, адресами, личной информацией. Однако, личности самих троллей было невозможно вычислить. Мои коллеги обсуждали, как далеко можно позволить им зайти.

Популярное заблуждение о троллях в том, что это просто одинокие мужчины, которые живут с родителями, но здесь видна была командная работа. В репозитории были шаблоны для сообщений и сценарии телефонных звонков. Мои коллеги тоже считали, что такой уровень организации необычен.

В октябре я посетила ежегодную конференцию женщин, работающих в сфере компьютерных технологий. Не то чтобы я работала в сфере компьютерных технологий, скорее рядом с ними. Ещё точнее — я была просто женщиной с компьютером, но моя компания была спонсором конференции и разместила сотрудников в роскошном отеле с бассейном и мексиканским рестораном.

Пообщавшись с коллегами, я убедилась, что остальные женщины были рады, что после скандала на работе стало спокойнее: появился отдел по работе с персоналом, неуместные шутки в групповых чатах стали мониторить, свернули флаги с надписью «На меритократию уповаем». Наверное, успешной международной компании, большая часть сотрудников которой оказалась белыми мужчинами-американцами, стоило переживать по поводу меритократии раньше.

Мои коллеги рассказали мне, что на протяжении нескольких лет отсутствие официальной иерархии привело к появлению тайной иерархии, положение в которой определялось твоими социальными связями и близостью к основателям. Пока инженеры-мужчины писали манифесты о важности сотрудничества, женщины с трудом добивались того, чтобы их идеи хотя бы рассмотрели.

Компания пропагандировала равенство и открытость, пока дело не касалось передачи акций. «Не подлежащие обсуждению» доли акций на деле оказались вполне себе подлежащие для тех, кто привык торговаться. Политика самостоятельного назначения себе зарплаты привела к такому огромному разрыву в оплате труда, что многие женщины недавно получили прибавку в почти $40 тысяч.

Вскоре я без труда могла определить нового сотрудника. Я видела прошлую себя в их привычке постоянно писать что-то в чат, их ненависти к растущей команде отдела продаж, их ностальгии по прежним славным временам. Иногда я скучала по такому чувству причастности.

Со временем я перестала ходить в офис, лишь раз в неделю участвовала в видеоконференциях с командой технической поддержки. Чувство начала рабочего дня напоминало въезд в тоннель: я здоровалась со всеми в чате, отвечала на запросы в техподдержку, решала проблемы с авторским правом, листала внутреннюю социальную сеть — и так несколько раз по кругу. Свободное время я проводила в интернете, пытаясь найти хоть что-то, что сможет удержать мой интерес.

К началу 2016 года в некоторых уголках нашей платформы стали появляться всё более странные и пугающие вещи. Люди утверждали, что являются террористами, публиковали личную информацию государственных служащих и наших сотрудников.

Однажды компания получила сообщение, полное таких угроз, что офис пришлось закрыть на день. После выхода статьи о компании в блоге правого толка угрозы посыпались на конкретных сотрудников, и компании пришлось нанять для них охрану.

Скоро технологическая индустрия стала предметом шуток из-за повторного изобретения вещей, которые уже давно существовали. Онлайн-магазин очков обнаружил, что покупатели любят, когда их зрение перед оформлением заказа проверяют; стартап, продающий велотренажёры провёл исследование и выяснил, что люди любят кататься на велосипедах не в одиночестве; онлайн-магазин открыл физический книжный магазин, полки которого были украшены распечатанными отзывами покупателей.

Все подобные магазины стали похожими друг на друга, с белыми стенами, скруглёнными шрифтами и ступенчатыми сиденьями — симуляция мира, который они же и заменили.

Я стала замечать это единообразие во всём. Половина моих коллег, как и я, носили одинаковые кашемировые свитера и очки. Мы пользовались одной и той же косметикой, жаловались на одни и те же проблемы со спиной из-за одних и тех же матрасов. Мы ставили в одинаковые квартиры с одной и той же мебелью и стенами, выкрашенными в один и тот же цвет, одинаковые керамические горшки с неприхотливыми растениями.

Поздней осенью я уехала обратно в Бруклин, к родителям, и стала работать удалённо. Я поняла, что настало время уходить из технологической индустрии.

Чувство воодушевлённости и лёгкости покинуло меня вместе с наивностью, а моральные и политические последствия колонизации Кремниевой долиной сфер искусства, труда и повседневной жизни стали вызывать недоброе предчувствие.

0
295 комментариев
Написать комментарий...
Serge Sokolov

Хедди Ламарр кстати была киноактрисой. Наверно только женский мозг способен придумать кодирование с открытым ключом. Это слишком запутано уже само по себе.   Присутствующие здесь Гиганты Опенсорс Проектов  от души бы ржали над одной такой возможностью (женщина идите в свое кино, ключ и открытость вещи сами по себе несовместимые) , если бы жили в ее время. 
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D0%B5%D0%B4%D0%B8_%D0%9B%D0%B0%D0%BC%D0%B0%D1%80%D1%80

Ответить
Развернуть ветку
John Doe

Она не придумала кодирование. Она сообщила своему соседу Джорджу Антейлу идую о скачущих частотах, подслушаную на встречах с немецким командованием, т.к. ее муж был оружейным фабрикантом. В ее биографии этот момент и не скрывается. И кроме этого, нет никакой информации о какой-либо ее изобретениях или сфере исследований. А уже Джордж Антейл сделал всю механику используя свой опыт в музыкальных технологиях (он был композитором, но также создавал устройства для управления механическими пианинами). 

Вообще, если почитать ее реальную биографию и отдельные статьи которую пишут разные писаки (с большими приукрашиванием), можно понять, что все это просто красивый миф. Хотите верить в мифы - ваше право. 

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

Немцы могли эксперементировать с какими угодно скачущими частотами, и то что они там так уж продвинулись, это  такой же миф как и со всеми их остальными вундервафелями, если уж речь о Вере в мифы. Джордж Антейл то не мог все делать сам, тем более поставить саму задачу, которая с самого начала могла казаться страшно запутанной и даже нелепой всякому здравомыслящему человеку. 

Ответить
Развернуть ветку
John Doe

"даже нелепой всякому здравомыслящему человеку" - о, Джордж Антейл, был кем угодно, но не то, кого вы можете назвать "здравомыслящем человеком". Но ведь вы наверно и истории его не знаете, правда? Зачем - он же обычный мужчина. Не дива с кучей "спонсоров", и выбранной в качестве одной из иконы фемдвижения сначала в 60е (благо Антейн уже умер и не мог ничего сказать), а потом в 0е. 

 Джордж Антейл как раз таки и был человеком, мозг которого мог понять смысл подобного. Он был композитором, и не просто композитором, а реально помешанным на своем деле до сумасшествия и искал новые способы воспроизведения музыки, поэтому база у него была не маленькая. Послушайте Механический балет и поинтересуйтесь как он был создан (задолго до встречи с Ламарр). По сути, в основе патента и лежат принципы из аналогичного механизма.

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

И где тут передача ключа?

Ответить
Развернуть ветку
John Doe

Судя по вопросу, вы совсем не понимаете, что они запатентовали: 

 Для Механический балета нужно было синхронизировать 16 устройств - по сути сделать так, чтобы каждую ноту отыгрывал свой источник звука. Для этого каждое устройство нужно было запрограммировать (с помощью перфорированного барабана), для старта в нужный момент. И важность тут была в синхронизации между устройствами (что очень часто давала сбой).

В основе патента та же идея - радиочастоты, как ноты пианино. Только тут не 16 устройств, а 2 - передатчик и приемник.

Там нет никакой передачи ключа. Там есть два аналогичных перфорированных рулона (как в механическом пианино) - один в передатчике, другой в приемнике торпеды. Они должны стартовать синхронизировано, и в итоге согласно выемкам на ленте переключаться синхронно на разные каналы. Причем частот было вбито 88 - как количество клавишь на пианино. 

Проблема была та же, что и в механическом балете - если наступал рассинхрон в ходе чтения рулона, устройства сбивались с частот и не могли коммуницировать. Собственно поэтому военные и не смогли его использовать. 

Кстати, по электрической части передатчика им помогал профессор из Института Технологий Калифорнии. Но об этом вы вообще редко где сможете прочитать. Пройдет еще лет 40 и такими темпами и Антейна затрут. 

 p.s. и да, изначально Ламарр обратилась к Антейну за советом, как увеличить грудь. Звучит как анекдот, но это исторический факт.

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

Судя по вашему ответу, вы не совсем понимаете, как оформляется патентная заявка. Из чего она состоит (claim - формула, уровни  описаний, и только в качестве иллюстрации чертежи). Идея в основе патента та же что и ..? Ладно опять скажете, что перехожу на личности. Идея не патентуется как таковая.  Есть Abctract - резюме, область защиты. Цель так же играет роль. Могут быть две одинаковые технологии, но если цели их использования различны, это не может быть поводом к отклонению заявки.  Основная цель была той, что бы нельзя было перехватить управление торпедой. То есть противник не смог бы отвести ее от цели используя связь. И тут так или иначе использовались основы шифрования с открытым ключом. Барабаны и ленты были второстепенным фактором, так же как и винты самой торпеды. 

Ответить
Развернуть ветку
John Doe

еще раз - это скачущие частоты. Да, они для обхода перехвата управления торпедой. Но здесь нет ничего общего с шифрованием открытым ключом. Т.к. никакой ключ не передается. А в современных системах подобные принципе используются для улучшения качества передачи.

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

Ну хорошо. Ну не ключ. Просто передача сообщения зашифрованного псевдослучайным образом. Обмен такими сообщениями. 

Ответить
Развернуть ветку
John Doe

сообщение не шифруется. оно передается как есть, просто каждый ее кусочек последовательно на отдельном канале. Если было нужно просто получить сообщение, нужно было прослушать мультичастоты и собрать кусочки. Смысл был именно в том, чтобы усложнить перехват в реальном времени.

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

Да! Хорошо что напомнили. А теперь про Механический Балет еще раз. 

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

И все это она запомнила случайно услышав? 

Ответить
Развернуть ветку
John Doe

так что да - тут даже и близко нет "кодирования с открытым ключом". То, чему они положили начало это "прыгающие частоты". Ну и в дальнейшем это стало одним(псевдослучайная перестройка рабочей частоты) из методов расширения спектра. Причем этот метод используется только для Bluetooth. Для GSM, Wifi - используется чуть более сложные методы. 

У нее ДР через месяц, как раз хватит времени написать статью о мифах в современной итории. А то только на хабре за год 4 статью с похвалами. 

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

Чего-то вы понимаете. Но так все-таки кто это придумал?

Ответить
Развернуть ветку
John Doe

Смотря что конкретно. Я могу допустить, что она подала идею.  Я где-то встречал такое описание, что она щелкала по клавишам радиоприемника в гостях у Антейна и высказала идею, о том, "что было бы хорошо, что бы кто-то вот так же кликал на клавиши внутри торпеды". Что и подтолнула Антейн использовать свои наработки по синхронизации разных устройств, что бы синхронизировать приемник и передатчик. Но опять же - она высказал идею. Идея ничего не стоит. Изобретение - это техническая реализация идеи.

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

Идея стоит(вы только не обижайтесь) больше чем все ваши сто опенсорс проектов. Вкупе с репо фронтендами и джунами. Но по поводу технической реализации. Ну как бы вам без обид сказать. Не  так все просто. 

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

Дурак ты John Doe. Только без обид. Хотя кадровик и опытный, и власть у тебе есть. Сколько инфы тебе сразу нарыли. Надо было только только цифры убрать. Невозможно же поверить что ты так с ходу наизусть помнил все количества клавиш и временные промежутки. С точностью до точек и запятых. 

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

Идея это зародыш целой цепочки изобретений. Идея была создать коляску без лошади с керосиновым двигателем, а пришлось изобретать охлаждение, радиатор, вентилятор, коробку передач и автопилот. Точно так же первоначальная попытка использовать только прыгающие частоты и синхронизацию по псевдо-случайному числу, неудачи связанные с этой попыткой и вызвали следующие цепочки изобретений связанный уже передачей , а затем уже и необходимость передавать именно ключ. Это просто стадии развития одной идеи. В этом отличие Перспективной разработки от "Ста опенсорс проектов" или в переводе на русский - подтибрить то что плохо лежит. К чему КЗ - начальник всегда прибегает, когда начинает тонко чувствовать, что его подчиненные стали "больно умные" и надо их одернуть на место - Давайте ка ерундой не заниматься, есть решение использовать Лучший Зарубежный Опыт.(почему раньше этот опыт не использовался, так только потому что Мудрость Начальства все превозмогала)

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

Ну? И как эта псевдослучайная перестройка передается? Как идет обмен? 

Ответить
Развернуть ветку
John Doe

никак не передается. метод смены уже зашит в прием-передающих устройствах. поэтому и "псевдослучайная".  

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

Так это вы тут уже припутали второй закрытый ключ.

Ответить
Развернуть ветку
John Doe

Без обид, но может вы пойдете и почитаете в чем принципы открытого ключа, в чем псевдослучайных чисел? В первом случае мы генерируем ключ на основе закрытого ключа, отдаем его по незашифрованному каналу другой стороне, там шифруют, мы у себя расшифровываем закрытым ключом. В случае с псевдослучайных числе оба устройства имеют алгоритм вычисления какой-то определенной величины в с заданным параметром. В случае с передатчиками - единый параметр это время. То есть оба устройства в 04:04:23 генерирует 33, в 04:04:23 - 25 и т.д.. 

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

Ну спор-то о другом. Хорошо сейчас пойти и почитать. Только не обижайтесь, но придумать все это самому это не так же. 

Ответить
Развернуть ветку
John Doe

Мне просто не нравится, когда кого-то вытирают из истории. Просто потому, что вторая сторона выглядит аномалией и поводом для красивых мифов. Я даже видел статьи о том, что Механический Балет Антейла, так же создал на основе работ Леймар. И людей не смущало, что Механический Балет был создан за 16 лет до патента. 

 Изучая историю, я не смотрю на пол человека, я смотрю на его история, предпосылки и дальнейшие действия. У меня нет вопросов к той же Кюри - у нее жизнь говорит сама за себя. Хайп на Леймар для меня был индикатором что бы "покапаться"(тут, кстати, еще и деньги замешаны, т.к. на этой истории многие сейчас пытаются заработать. Собственно как и автора статьи, в которой мы сейчас находимя. Это все же прелюдия к ее книге). И больше я изучаю данные, тем больше несоответствий нахожу. 

 И такие вопросы не только у меня - на том же Амазоне, к книгам которые паразитируют на данном мифе те же самые вопрос. Люди(американцы) пишут о том, что им обещают рассказать о "великой изобретательнице", но в историях ничего нет, а история самой актрисы только вызывает еще больше недопонимая. Это при том, что история с изобретением, обычно во всех рассказах приводится мелком (но при этом активно используется в реклем расказов).

Я сейчас заказал Bad Boy of Music, хочу подробнее изучить, что Антейла пишет (до этого только краткие версии читал).

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

Не понимаю этого идейного занудства. 

Ответить
Развернуть ветку
John Doe

люди не должны переписывать историю в угоду моде и личных интересах.

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

Мне казалось, что вы просто представитель российской дискриминации в ее новом идейном оформлении. В России в отличии от Америки дискриминация не чувствуется, потому что она кругом как воздух. (это я просто переделал высказывание одного классика 19 века о рабстве) и не только гендерная и вся. 

Ответить
Развернуть ветку
Аккаунт удален

Комментарий недоступен

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

И заметьте Истинный Донкихот. Человек может в гробу не нуждается в его защите, и при жизни не просил и точно ничего ему не завещал. А он все равно с холодным лбом как у Дзержинского и горячим порывом из одного чувства справедливости. (вас может тоже в Штаты пригласит)

Ответить
Развернуть ветку
Аккаунт удален

Комментарий недоступен

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

Что вообще никакой связи? 

Ответить
Развернуть ветку
John Doe

нет, максимум там преполагали использовать синхронизирующий импульс для синхронизации скорости моторов которые ленту тянут (с пометкой, что на момент регистрации патентов, такой импульс использовался для телеграфов и ТВ)

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

И все это она запомнила  совершенно случайно услышав за бокалом шампанского беседу двух немцев? 

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

Так же как и Ваше право не верить в то, что кто-то что-то может создать не будучи удостоен высокой кадровой оценки в соответствующих инстанциях. 
Я понимаю. Она подслушала. Эйнштейн подсмотрел. Как-то же надо. 

Ответить
Развернуть ветку
John Doe

Повторюсь еще раз - есть все вот эти рафинированные статьи-дифирамбы, а есть биографии Антейла и Ламарр и здравый смысл. Когда читаешь о том, как она сбежала от мужа и от Вены до Лондона на велосипеде доехала, а потом "купив на последние деньги билет до США, случайно встретила случайно основателя студии «MGM» Луисом Майером, который тут же предложил ей контракт" возникает много вопросов.  Начинаешь читать реальные источники и обнаруживаешь, что сбежала она вполне комфортно(на машине) сначала в Париж, пожила там, уехала в Лондон. Пожила-поработала там. 

К Майеру они собственно ходила на прослушивание в Лондоне. Но они не сошлись в цене контракта. Но Майер купил ей билеты на тот же пароход до NYc, на котором он сам возвращается. И там уж он согласился на ее условия. Но это не пишут - наверно потому, что возникает много вопросов. Например как Ламарр удалось уговорить достаточно прожженного предпринимателя заключить контракт с компенсацией в 10 раз больше (пишу по памяти, но разница там была приличная), чем то, что он предлагал изначально. Особенно на фоне упоминания в автобиографии, что она страдала нимфоманией (хотя и утверждала в дальнейшем, что это придумали со-авторы).

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

Во первых большое спасибо за Эйнштейна, который кажется не миф. Хотя если как вы покопаться в его биографии, особенно в вещах совершенно к делу не относящимся. Тогда конечно вряд ли и его достижения будут столь же зримыми рядом  с сотней опенсорс проектов  и самым незаменимым сотрудником американских компаний, история которых побольше чем у всей современной  России. Что поделаешь! Понятно где миф, а где зримая весомая реальность. Да мешки под глазами конечно тут совершенно трудовые и заслуженные, правда мне больше в глаза бросился пластмассовый лоб (на аватаре)

Ответить
Развернуть ветку
John Doe

Спасибо за подтверждения того факта, что когда человеку нечего возразить по существу, он переходит на личности.

Ответить
Развернуть ветку
Аккаунт удален

Комментарий недоступен

Ответить
Развернуть ветку
Serge Sokolov

Личности?  Да это же Ваш и Аватар. Конечно, какой-то фрейдистский комплекс, который был не заметен самому. Нечто подсознательное. Так же как самой Ламарр двигал какой-то подсознательный комплекс, когда она делала все эти странные проступки в ее жизни. Она как бы шифровала свою жизнь, так что бы даже те кто ее видел, не могли открыть ее поступков. Ну а у Вас просто Пластмассовый Лоб. 

Ответить
Развернуть ветку
292 комментария
Раскрывать всегда