Чешское изобилие и детские воспоминания о гарнизоне
Глава 2. Чешское изобилие и рогалики на КПП
Мне шесть. Отца переводят служить в Чехословакию. Мы оказываемся в закрытом военном гарнизоне – около 300 человек, всё огорожено колючей проволокой. Комьюнити плотное: офицеры, жёны и около двух десятков детей всех возрастов.
Первое впечатление от Чехии – культурный шок. Хотя даже больше кулинарный. Прилавки ломятся: овощи, фрукты, сладости. Я, советский мальчишка, привыкший, что помидоры, скажем, бывают только осенью (и то не каждый год), а бананы и того реже – просто офигеваю.
И, видимо, где-то там у меня зарождается желание иметь доступ ко всему лучшему на свете. Мир – источник удивительных впечатлений, которые хочется попробовать, почувствовать, прожить.
Я осваиваю чешский на базовом уровне. До сих пор помню диалоги из некоторых просмотренных тогда фильмов. Правда помню их по-русски. Интерес к новой стране, видимо, продиктован любопытством. Позже столь же быстро и легко я адаптируюсь в Германии, Израиле, Таиланде.
Через пару месяцев по приезду в Чехословакию родители поручают мне важную миссию: ходить каждое утро на КПП гарнизона за молоком и рогаликами. Делаю это гордо. Чувствую собственную значимость и ответственность. И это ощущение мне нравится.
Пожалуй, это первая осознанная встреча с тем, что ответственность – не груз, а привилегия. Потом я много раз ещё буду это проживать – и в семье, и в бизнесе.
Мне лет восемь. Родители отправляют меня в детский лагерь недалеко от Праги. На одной из детских дискотек я затеваю разборку из-за девочки. Не помню, что стало причиной. Помню, что звали её Наташа. Стою напротив соперника, сжав кулаки. И у меня нет страха. Возможно, первый раз в жизни, в ситуации конфликта я проявляю себя как мужчина, готовый к бою. Впервые чувствую, что могу и должен постоять за что-то своё.
Там же, в лагере, мы с энтузиазмом копаемся в грязи, строя дамбы на небольшом ручье. Я руковожу процессом. Видимо, проявляется желание быть лидером. И всё вроде бы круто.
Но потом – срыв. Через год в том же гарнизоне я оказываюсь в роли изгоя.
Что пошло не так:
- от чешского изобилия я неприлично растолстел, в связи с чем получил во дворе кличку “Жир”. Это меня страшно обижает. Но заняться спортом и ограничить еду мне в голову не приходит.
- я пытался проявлять себя в качестве вожака детворы, но не умел удержать за собой лидерство
Толстый, амбициозный, нелепый шпендик.
Мои попытки организовать игры встречают насмешки. Меня легко исключают, заменяют, ставят в дурацкое положение. А выбора нет – мы в закрытом гарнизоне. Нужно либо пытаться встроиться в не принимающий меня детский коллектив, либо слоняться одному.
Это больно. Я постоянно пытаюсь находить способы быть лидером не по титулу, а по функции. Чаще не получается.
Мы прожили в Чехословакии пять лет. Под финал прилетело откуда не ждали – родители развелись.
Когда мы с мамой вернулись в Союз, на дворе был 1988-й. Вокруг тотальный дефицит. Страна захлёбывается от свободы слова, на улицах Ленинграда уже постреливают. Добро пожаловать домой.
Снова в рефлексию. Как всё описанное могло повлиять на формирование личности ребёнка? Наверное, это дало мне:
- умение держать внутренний вектор в меняющемся ландшафте
- понимание, что ответственность – не бремя, а топливо
- а эпичный провал с доминированием среди ровесников, возможно, помог сформировать фундамент для зрелого лидерства позже
Продолжение следует.
Подписывайтесь на Telegram Максим Спиридонов.