Почему ответ на вопрос об эффективности работы арбитражных управляющих и механизма субсидиарной ответственности нужно искать в глобальном поиске целей самой процедуры банкротства? Об этом директор компании «ОКТОГОН» Олег Никитенко рассказал на круглом столе об актуальных вопросах банкротства, организованном в издательском доме «Коммерсантъ». В беседе также приняли участие юрист, арбитражный управляющий Дарья Барнашева и адвокат, председатель квалификационной комиссии Палаты адвокатов Самарской области Алексей Кокин.
Арбитражный управляющий — не всесильный
Общая концепция развития в сфере банкротства сегодня отсутствует. Зачем эта процедура нужна представителям бизнеса и государству? Какие цели она преследует? На эти вопросы нет единого, стратегически выверенного ответа.
«Проблема заключается в отсутствии консенсуса между государством и обществом в ключевых вопросах банкротства, — считает директор компании «ОКТОГОН» Олег Никитенко. — В этой ситуации крайним оказывается арбитражный управляющий: он должен позаботиться о кредиторах, о том, чтобы все прошло в соответствии с законодательством, организовать все так, чтобы суд мог модерировать процесс, и позаботиться о государстве, потому что в каждом банкротстве есть интерес государства к налоговой задолженности. Эта схема рождает «принцип форточки»: все институты не справились, а арбитражный управляющий должен обеспечить всем благоденствие».
Современным антикризисным менеджерам приходится действовать в условиях неопределенности. Особенно с точки зрения финансирования банкротства. «Если считать важной целью банкротства восстановление платёжеспособности должника, становится непонятно, почему вся процедура направлена на ускоренный «распил» оставшегося имущества. Если законодательство требует как можно быстрее перейти к конкурсному производству, то кредиторы теряют интерес — ведь средний процент удовлетворения их требований — всего 3-5%. По такой логике зачем кредиторам вкладывать средства, назначать профессионального арбитражного управляющего, если они все равно ничего не выиграют? — рассуждает Олег Никитенко. — Позиция государства тоже сводится к тому, чтобы поскорее что-нибудь получить, формально отработать эту процедуру, но и государство при такой организации процесса особо ничего не получает. Выходит, арбитражный управляющий сам себе придумывает задачи и доказывает, что он нужен участникам процесса».
Субсидиарная ответственность — не панацея
Многие современные игроки правовой сферы ожидают ощутимого эффекта от субсидиарной ответственности. Предполагается, что этот инструмент способен сделать процедуру банкротства более результативной для участников. Однако важно понимать: если дела у компании идут настолько плохо, что на повестке дня стоит банкротство, то зачастую топ-менеджеры и собственники бизнеса тоже не смогут удовлетворить требования кредиторов. Как итог — процент удовлетворённых требований если и вырастет за счёт «субсидиарки», то незначительно.
Чтобы инструмент субсидиарной ответственности заработал в полную силу, необходимо вновь вернуться к истокам и ответить: зачем и для каких целей нужен институт банкротства? И какова роль арбитражного управляющего в этом процессе? «Пока нет ответов на эти вопросы, остается непонятно, какие финансовые, организационные и кадровые ресурсы нужны арбитражному управляющему для эффективной работы. Сейчас процедуру банкротства, увы, оценивают с точки зрения формальностей, тогда как важно вникнуть в суть», — убеждён Олег Никитенко.
Как следствие — сдерживание экономического развития, которое мог бы демонстрировать бизнес. «К сожалению, к бизнесу относятся как к вещевому мешку, но имущество, отделенное от бизнес-процесса, не стоит ничего в нашем веке. После любого банкротства остается выжженная земля, отсутствие рабочих мест, компетенций, снижение конкуренции. Возникает вопрос, почему мы сразу отпускаем собственника и ставим у руля развалившегося бизнеса арбитражного управляющего. Кредиторы должны дать понять собственнику, что так легко он не отделается, его задача — восстановить работоспособность, а арбитражный управляющий будет это контролировать», — отметил Олег Никитенко.
Действительно, в постиндустриальной экономике сырье и материалы составляют все меньший процент стоимости товара. Предприниматели формируют продукты не только из сырья и технологий — все большее значение играет человек и его команда, концепция проекта, его смысловое наполнение и ценность. Это больше, чем «материальная база», которую можно забрать у предпринимателя в рамках процедуры банкротства. «Вместо списания долгов целесообразнее, чтобы человек, к примеру, выплачивал определённую сумму в течение следующих 20 лет. Если владелец бизнеса или его предприятие в долгах, для кредитора это некое бремя. Но вместо того, чтобы получить 5%, лучше закрепить процедуру постепенного возврата долгов, пусть в течение более длительного срока».
Именно поэтому кредиторам так важно грамотно оценить перспективу выплаты задолженности с точки зрения экономической выгоды. Наверняка и на практике окажется так, что механизм постепенных выплат и обязательств будет выгоднее, чем маленький процент материальной базы бизнеса, с которой подчас непонятно что делать.