От работы по найму с зарплатой 9000 рублей до собственного бизнеса с выручкой в 350 млн рублей Статьи редакции

История ярославской предпринимательницы Натальи Фуфиной — о работе в Москве и регионах, создании собственной компании по продаже лакокрасочных материалов, неравных отношениях с бизнес-партнёром и финансовых трудностях.

Наталья Фуфина работает в сфере дистрибуции лакокрасочных материалов около 20 лет.

Она начинала как наёмный сотрудник в отделе продаж лакокрасочного завода, а в 2010 году в партнёрстве с бывшим начальником открыла собственную торговую компанию «Мефферт Ярославль».

Однако их деловые отношения оказались неравноправными: вместо инвестиций на развитие он выдал заём под 17% годовых, а также противился привлечению новых поставщиков, чтобы не снижать продажи своего завода. А когда Фуфина попыталась выкупить его долю, он заблокировал отгрузки и устроил аудиторскую проверку бизнеса.

Наталья Фуфина рассказала корреспонденту vc.ru о том, как ей удалось стать единственным собственником бизнеса, с какими трудностями она столкнулась и как смогла увеличить годовой оборот компании с 30 млн рублей до 350 млн рублей.

Первые заработки и переезд в Москву

В лакокрасочную сферу я пришла в 2001 году — сразу после института. По образованию я психолог, но после шестимесячной практики с трудными подростками поняла — это не моё.

Я принимала слишком близко к сердцу всё, что происходит в их жизни, и не могла абстрагироваться от атмосферы, которая царила на работе.

И хотя тогда говорили, что профессия психолога будет популярной, спрос (особенно в Ярославле) оставался мизерным — много денег не заработаешь.

А мы в то время жили очень бедно: мои родители работали врачами-педиатрами, и финансовое положение в семье было таким, что отец следил за тем, сколько хлеба я отрезаю друзьям, чтобы ему хватило на обед.

Я хотела начать зарабатывать. Устроилась в отдел продаж Ярославского завода лакокрасочных материалов: в то время он был лидером российского рынка.

Сейчас все хотят стать блогерами, а в то время все хотели работать менеджерами.

Сперва я работала ассистентом менеджера, а потом доросла до менеджера с зарплатой в 9000 рублей, что составляло около 30% дохода семьи. В тот момент я поняла, что могу сама приносить деньги домой.

Но после смерти отца наш доход сократился вполовину, и мне нужно было придумать, что делать дальше. Набравшись опыта, я решила переехать в Москву, где можно было зарабатывать ещё больше. Денег на поездку у меня не было — пришлось брать кредит.

Взяла 50 тысяч рублей (чуть больше 310 тысяч рублей в ценах 2018 года — vc.ru), мне казалось, что этого должно хватить на три–четыре месяца жизни в столице.

Около 10 тысяч рублей я потратила на новый костюм и портфель, чтобы произвести хорошее впечатление на собеседованиях. А большую часть оставшихся денег потеряла в первый же день после переезда.

Я привыкла доверять людям. И вот я приехала в Москву — очень наивная 23-летняя девушка. Попала в руки риелторов, которых встретила на выходе из метро. Заключила с ними полугодовой договор на аренду жилья, они дали адрес, а когда я приехала на место — меня там, разумеется, никто не ждал. Так от кредитных денег у меня осталось всего 5000 рублей.

Вернуться обратно в Ярославль я не могла — понимала, что нужно преодолеть эту ситуацию. Мне удалось найти комнату в квартире, которую сдавала одна бабушка. Она просила 10 тысяч рублей в месяц, но мне удалось уговорить её, что я до конца месяца устроюсь на работу и смогу выплатить оставшуюся сумму.

Но найти работу получилось только через месяц, и однажды мне пришлось ночевать на лестнице — хозяйка отказалась открывать дверь. Сказала: «Снова нет денег? Тогда не пущу!»

Я устроилась в компанию Homa. Это было небольшое производство, основу их ассортимента составляли клеи. А меня они взяли для развития продаж красок.

На новом месте я стала зарабатывать $1000 (около 30 тысяч рублей. Или 187 тысяч рублей в ценах 2018 года — vc.ru). Денег хватало: часть отправляла маме и бабушке, часть тратила на погашение кредита.

В той компании я проработала около трёх лет, пока однажды там не появился новый руководитель. Он решил сократить издержки и начал экономить на командировках менеджеров по продажам. А командировки давали нам возможность заключать отличные сделки.

В общем, я его ослушалась и уехала в Краснодар на строительную выставку. Из командировки я привезла контракт, который могла бы развить до 2–3 млн рублей. А когда пришла на работу — узнала, что меня уволили за прогул без выходного пособия.

Следователь

Но без работы я пробыла недолго — в 2007 году устроилась в российско-немецкую компанию Meffert. В то время её руководство планировало открывать филиалы в других городах, и им требовался человек, который мог бы возглавить это направление.

Как это выглядело? Я приезжала в новый город, жила там несколько месяцев, находила и обучала команду, заводила финансовый учёт и бухгалтерию и следила за операционными процессами.

Мне помог прежний опыт — я много ездила по командировкам, знала людей в регионах: и потенциальных покупателей, и хороших сотрудников. Но всё равно работала по 12 часов в сутки — дел было невпроворот.

За несколько лет наша команда запустила шесть филиалов: в Краснодаре, Ростове-на-Дону, Новосибирске, Челябинске, Нижнем Новгороде и Владимире. За это время компания по объёму производства в России поднялась с пятого на третье место.

Мне не хватало знаний, и я постоянно училась на практике. А ещё читала много книг по менеджменту и финансам. Так я узнала, что можно настроить онлайн-доступ к бухгалтерии филиалов и проверять их удалённо — например, чтобы не было воровства.

Предложила эту идею генеральному директору, а он отказался. Вообще, в то время многие компании работали «по понятиям» — ориентировались не на данные, а на личные отношения: «Андрей вроде хороший мужик, давай сделаем его директором филиала».

В итоге мне приходилось проверять филиалы вручную. Я приезжала на место и как следователь ночами изучала первичную документацию — банковские и кассовые документы, чеки, накладные, отчёты. И мне удалось обнаружить несколько фактов воровства.

В ростовском филиале руководитель взял у компании деньги на свою свадьбу, а в краснодарском — решил купить автомобиль бизнес-класса, чтобы на переговоры было не стыдно приезжать.

Я рассказала собственнику компании об этом, а он ответил: «Ты их наняла, ты и разбирайся». Я запротестовала: либо мы автоматизируем контроль за филиалами, либо я снимаю с себя ответственность.

Руководство отдало мне в управление ростовский филиал — я прожила там около трёх месяцев. И быстро заскучала.

Мне хотелось менять систему, вводить новые подходы, основанные на данных, а не на дружбе, хотелось влиять на стратегию компании.

Но я понимала, что более высокую должность мне не дадут, а подходы на основе данных никому не нужны — все мои предложения никто всерьёз не рассматривал.

Тогда я решила открыть свою торговую компанию в лакокрасочной сфере и составила бизнес-план. По моим подсчётам, на запуск мне требовалось около 2 млн рублей.

Но накоплений у меня не было, потребительского кредита мне бы не хватило, а бизнес-кредит никто бы не дал — их дают только компаниям, которые работают больше полугода.

В итоге я решила обратиться к российскому собственнику Meffert. Пришла к нему и говорю: «Я хочу уйти и открыть свой бизнес. Станьте инвестором, я буду делиться доходами».

Конечно, он счёл это предательством. Мне потребовался год, чтобы его уговорить — в итоге перспективы получить доход взяли верх. В то время оборот самого крупного дистрибьютора его компании составлял 20 млн рублей в год, а я пообещала ему, что оборот моей компании в первый год составит 30 млн рублей.

Он согласился дать мне 1 млн рублей на открытие, но только в виде займа под 17% годовых. И вошёл в компанию в качестве соучредителя. Это выкручивало мне руки, но другой возможности открыть своё дело не было.

После этого меня уволили без выходного пособия: «Хотела стать самостоятельной? Становись».

Своё дело

На московском рынке была высокая конкуренция, и я решила начать с Ярославля. Я вернулась в родной город, потому что у меня не было опыта развития дистрибуции в Москве — только в регионах.

Вторая причина — пожилой возраст бабушки и мамы. Я хотела быть рядом с ними, чтобы помогать — в тот период они часто попадали в больницу.

В 2010 году я вернулась в Ярославль. Свободных денег у меня не было — бывший шеф обещал их перевести только после того, как я покажу ему договоры: на что именно они мне нужны. Он предпочитал проверять сведения, чтобы сохранить свои деньги.

Благодаря «режиму экономии» я внимательнее относилась к затратам. Обычно делается так: продукция заранее заказывается на заводе, привозится на склад, и ты начинаешь ею торговать. А потом смотришь — что идёт хорошо, а что превращается в неликвид.

Я не могла позволить себе «консервировать» деньги в товаре как минимум потому, что ни денег, ни склада для его хранения у меня ещё не было.

Поэтому приходилось быть изобретательной. Я работала из дома — обзванивала потенциальных клиентов (небольшие строительные магазины), назначала встречи, узнавала о потребностях и предлагала купить у меня лакокрасочные материалы: пропитки, грунтовки, краски, штукатурки.

На дворе стоял октябрь, в это время на нашем рынке спад — немногие красят стены или заборы в холодное время. Тем не менее мне удалось найти первого клиента. Но он не знал, что склада в Ярославле у меня пока нет.

Чтобы он не догадался, мне требовалось найти ещё десяток клиентов — это позволило бы полностью забить 20-тонную фуру и договориться с заводом Meffert о максимально быстрой доставке товара из Москвы.

Меня очень подстёгивало, что мой бывший начальник не верил в меня — хотелось доказать ему, что он ошибается.

У меня были какие-то деньги, и я арендовала гараж. Когда приехала фура, её нужно было разгрузить. В итоге я сходила к соседнему магазину и нашла грузчиков, которые согласились на разовую подработку.

А потом я сама составляла и печатала накладные, собирала по ним товар и отправляла заказчикам. Авантюра удалась. На первой фуре я заработала около 100 тысяч рублей при себестоимости товара в 700 тысяч рублей. И то — на этот платёж действовала двухмесячная отсрочка.

Первый склад

После этого я наняла двух менеджеров по продажам и грузчика, отправила документы партнёру и начала получать транши. Сперва он прислал 100 тысяч рублей, потом — ещё 200 тысяч рублей.

Этих денег хватило, чтобы арендовать офис «на чердаке» торгового центра — я заплатила 200 тысяч рублей сразу за три месяца. Я тогда экономила на всём. На наёмной работе Meffert я получала 150 тысяч рублей в месяц. Здесь же, в своей компании, мой доход составлял 20 тысяч рублей в месяц.

Вообще, моего бывшего начальника очень сильно волновала строка расходов на мою зарплату. На второй год он разрешил увеличить её до 40 тысяч рублей в месяц, на третий — до 60 тысяч рублей в месяц. Думаю, он продолжал считать меня наёмным сотрудником, которому он устанавливает зарплату, а компанию — филиалом своей фирмы.

Как бы то ни было, я продолжала работать. К концу первого 2011 года у меня было 70 клиентов, из них 50 совершали регулярные заказы (это важная метрика для нашего бизнеса). А оборот по итогам года составил 29,8 млн рублей — до обещанной суммы я не «дотянула» всего 200 тысяч рублей.

И хотя это было больше, чем оборот самого успешного дистрибьютора, мой бывший начальник отреагировал сухо: «Неожиданно, конечно, что у тебя получилось. Ну, продолжаем дальше».

Наталья Фуфина в 2011 году

Противоречия нарастают

Я понимала, что можно развиваться, увеличивая объёмы продаж. Но наш ассортимент был ограничен. То есть мне требовалось увеличивать ещё и территориальный охват — выйти в другие области.

Однако сделать это было не так-то просто: обычно у производителей с дистрибьюторами в условиях контракта прописано ограничение территории, на которой они имеют право продавать. Поэтому каждую новую область мне приходилось отвоёвывать.

Я убеждала партнёра, что буду более эффективным дистрибьютором, чем уже существующие в других регионах.

В 2012 году мне удалось вывести компанию на сезонную прибыль (при годовой выручке в 60 млн рублей) и начать работать в Костромской области.

Далее я каждый год прибавляла по новой области — сперва Ивановскую, потом Владимирскую, Вологодскую, Архангельскую и так далее. Сегодня мы торгуем в девяти регионах.

Я не случайно сказала про сезонную прибыль. Заработки в лакокрасочном бизнесе привязаны ко времени года: сезон стартует с конца апреля и заканчивается в октябре, когда наступают первые заморозки.

И получается, что зимой выручка падает в пять-семь раз. Поэтому у большинства компаний зимние месяцы убыточные. Моя в то время тоже не была исключением, и мне требовалась финансовая поддержка партнёра.

Собственно, этим его участие и ограничивалось. Я хотела развивать бизнес, а у него никогда не было мотивации вкладывать деньги. Но его тоже можно понять.

Ему принадлежал завод, торговая компания, которая поставляла товар дистрибьюторам, и 51% моей компании. Получалось, что с каждой банки краски, проданной мной, он получал выручку трижды.

То есть завод продавал продукцию торговой компании с наценкой, торговая компания — с наценкой мне, я делала свою наценку и продавала магазинам.

Да, я получала продукцию по самой низкой цене среди региональных дистрибьюторов. И иногда могла пользоваться расширенной рассрочкой платежа — до 90 дней. Но на этом привилегии заканчивались.

Я хотела, чтобы оборот моей компании рос, а когда я говорила партнёру, что хочу увеличить ассортимент и сотрудничать с другими производителями, он отказывался по двум причинам.

Во-первых, необходимо дополнительно вкладывать деньги в оборот на закупку продукции. Во-вторых, если в компании появится другой поставщик, на этой продукции мой партнёр будет зарабатывать один раз, вместо трёх.

При этом темп роста продаж на заводе и в торговой компании мог замедлиться, а поскольку завод — российско-немецкий, ему было важно не подвести иностранных партнёров.

Но я понимала: чтобы компания развивалась, увеличивать ассортимент рано или поздно придётся: строительные магазины заинтересованы работать с двумя, максимум тремя поставщиками.

В среднем строительный магазин заказывает около 50 позиций. Им удобнее работать с несколькими крупными поставщиками, чем с десятком мелких: получается меньше возни с документами и приёмом товара.

Возможность расширить ассортимент появилась в 2013 году, когда я договорилась с производителем монтажных пен и герметиков Soudal. Поскольку новый поставщик производил неконкурирующую продукцию, мне удалось убедить партнёра в необходимости этого шага. Но он поставил условие: чтобы я закупала товар на свои деньги.

Он сказал: «Хочешь заключать с ними контракт, пожалуйста. Но если я увижу, что ты используешь мои средства, меня это категорически не устроит и будет серьёзным нарушением наших партнёрских отношений».

Сбережений у меня не было, взять деньги из оборота компании я не могла — пришлось оформлять на себя кредит: 100 тысяч рублей.

Благодаря этому контракту мы прибавили к ассортименту ещё 20 позиций. Это позволило увеличить выручку, не увеличивая операционные расходы компании: то есть менеджеры по продажам работали с теми же клиентами, совершали объезд точек по тому же маршруту, но теперь компания продавала больше.

В то время у нас было около 150 постоянных клиентов, которые закупали продукцию для порядка 200 торговых точек. А благодаря новому поставщику годовой оборот вырос на 35% — до 90 млн рублей.

Из-за этой ситуации я поняла две вещи. Во-первых, я почувствовала себя предпринимателем. Взяв заём, я ощутила, что это мой бизнес, и я несу за него личную ответственность.

Во-вторых, я начала сомневаться: «Действительно ли мне нужен такой партнёр?»

Самостоятельное плавание

Запустив бизнес, я начала ощущать «предпринимательское одиночество». Общаться со старыми друзьями было непросто — я выросла на их фоне и поменяла мировоззрение. Вокруг меня были наёмные сотрудники, а вот предпринимателей, с которыми я могла бы общаться на равных, — практически не было.

К 2015 году мой ежемесячный доход вернулся к уровню, который я получала, работая по найму. И тогда я начала регулярно тратить деньги на обучающие программы, ездить в Москву — и постепенно интегрировалась в бизнес-сообщество.

Один из предпринимателей и заронил в меня зерно сомнения.

Мы разговаривали, и он поинтересовался:

— Ты с партнёром работаешь?

— Да.

— А чем именно он занимается? Какова его роль?

Этот вопрос поставил меня в тупик.

После этого разговора я каждый день спрашивала себя: «Что именно делает мой партнёр?» И отвечала себе: «Ничего».

Он помог бизнесу запуститься, а сейчас — мешает ему развиваться. У меня внутри было такое чувство, словно я обязана ему по гроб жизни.

Предпринимательское сообщество помогло мне понять, что партнёрство измеряется взаимной выгодой. Если он получает выгоду и при этом не помогает проекту развиваться, то это как минимум повод для серьёзного разговора.

Поэтому я составила два списка: что партнёр делает для бизнеса сейчас и что я хотела бы, чтобы он делал. Я хотела поговорить с ним и обозначить проблему, что такое положение вещей меня не устраивает.

То есть либо мы изменяем подход и делаем так, чтобы наше сотрудничество было взаимовыгодным, либо расстаёмся: я выкуплю его долю и буду заниматься своим бизнесом, а он — своим.

Но я понимала, что этот разговор может стоить мне компании. В то время отгрузки с его завода составляли примерно 80%, а его доля в бизнесе была 51%.

Я понимала, что он может отреагировать эмоционально: например, заблокировать отгрузки. Или уволить меня с позиции генерального директора — сделать так, чтобы меня в бизнесе не было: сохранить торговую команду, а на моё место поставить стороннего руководителя.

В итоге я позвонила ему и попросила о встрече. Приехала к нему домой в Подмосковье. Мне было очень страшно, но откладывать разговор я не могла.

В то время у меня не было конкретного предложения по выкупу доли. Я планировала поговорить с ним не как партнёр с партнёром, а как человек с человеком.

Я хотела, чтобы он меня понял: он состоявшийся предприниматель, уже заработал себе на дом, машину, заводы-пароходы, завёл детей, обеспечил их, купил им по дому, то есть закрыл все цели, которые у него были в жизни.

А я нахожусь на совершенно другом этапе, но знаю, как пройти всю эту дорогу. Что у меня достаточно сил найти партнёров или привлечь инвестора, если потребуется.

Я сказала ему: «Дай мне спокойно пройти этот путь. Если ты веришь в меня и в то, что я могу приносить прибыль, вкладывайся в бизнес, а не мешай мне его развивать. А если нет, отпусти меня как человек человека».

Сперва он удивился и попытался меня уговорить оставить всё как есть: «У тебя всё получается, ты молодец. Но у меня нет свободных средств, чтобы вкладывать в бизнес». У него был тон человека, который полностью управляет ситуацией: вот сейчас он поставит меня на место, и всё будет как раньше.

А когда я сказала, что всё же хотела бы обсудить новые условия, его тон сменился на закрыто-агрессивный: «Ты, неблагодарная, я столько для тебя сделал, а ты...».

Он говорил, что развивать бизнес одной будет очень тяжело, и моих финансов не хватит. Но в итоге мне удалось убедить его продать мне свою долю. В тот момент чистая прибыль компании составляла 8 млн рублей в год. Он оценил свою долю в 20 млн рублей — в 2,5 годовых прибылей.

Дальше мы перешли к обсуждению конкретных шагов: что к этим переговорам нужно будет подключить его немецких партнёров, а он приедет ко мне и будет проводить аудит, чтобы понять, сколько составляет реальная стоимость бизнеса и не пытаюсь ли я его обмануть. Мы договорились, и я уехала.

Но больше всего, естественно, его волновало, есть ли у компании деньги, чтобы рассчитаться за уже отгруженный, но неоплаченный товар. В тот момент моя компания должна была ему около 42 млн рублей. Деньги у компании были, но он боялся, что я «кину».

А когда вернулась в Ярославль, узнала, что он всё-таки заблокировал отгрузки. Поводом стала задержка платежа и отсутствие подписанного им документа, разрешающего отгрузки при существующей просроченной задолженности.

Я до него пыталась дозвониться, и когда он наконец-то взял трубку, сказал: «Наташенька, ты мне должна 42 миллиона. Ты решила, что можешь вести бизнес сама — ну вот и выкручивайся. Я теперь буду подходить к тебе формально и требовать, чтобы ты соблюдала каждую букву в нашем договоре».

Сразу после блокировки он приехал к нам вместе со своими сотрудниками — проводить аудит. Они не торопились, очень тщательно проверяли финансовую и бухгалтерскую отчётность, первичные документы.

Я чувствовала себя как на допросе, мне задавали вопросы вроде: «За последний год ты потратила на своё обучение 600 тысяч рублей. Кто тебе разрешил?» А я отвечала, что уставом компании мне не запрещено тратить деньги на обучение.

И так по каждой крупной сумме. Это было очень унизительно, я доказывала, что траты оправданы. Впрочем, основное, что интересовало моего партнёра, — достаточно ли у компании активов, чтобы вернуть деньги заводу за товар.

Естественно, они их нашли и на этом успокоились. Но возобновить поставки удалось после переговоров с его немецкими партнёрами.

Я приводила им аргументы, что он действует на эмоциях, никаких оснований для блокировки отгрузок нет. Они приняли мою сторону. Кроме того, мне удалось доказать, что партнёр сильно завысил стоимость своей доли, и существенно снизить её стоимость.

Немцы были абсолютно разумны — ими двигало только желание сохранить прибыль, которую они получали годами на заводе.

Они рассуждали так: «Её компания стабильно приносит деньги и продаёт почти на 100 млн рублей в год. Мы заинтересованы, чтобы её бизнес рос».

Более того, мне удалось растянуть срок выкупа доли моего партнёра.

Первоначально они хотели, чтобы я выплатила всю сумму сразу, но позже мы договорились разбить эту сумму на десять платежей.

Чтобы расплатиться, я оформила корпоративный кредит на 3 млн. В итоге, когда мы снова встретились через девять месяцев, я выплатила половину его доли, у моей компании отсутствовала дебиторская задолженность, а срок оборачиваемости денег с моей компанией уменьшился на 50% — то есть они улучшили свои показатели.

Немцы были очень довольны: они меня обнимали, целовали и говорили, какой я замечательный предприниматель, как они рады со мной сотрудничать.

А ещё через три месяца я расплатилась по кредиту. В 2017 году я стала полноправным собственником своей компании. А общение с бывшим партнёром с тёплого и дружеского стало формальным и практически сошло на нет.

Что сейчас

С тех пор оборот моей компании вырос более чем в два раза: по итогам 2018 года он составил 350 млн рублей. Наша команда тоже выросла: если раньше у нас работало 30 сотрудников, то сейчас — 60.

Кроме того, мне удалось выйти в новые регионы. Раньше мы торговали в пяти областях, а сейчас — в девяти. А мой личный доход вырос в разы, и я наконец-то могу позволить себе достойный уровень жизни.

Параллельно я развиваю сеть магазинов по продаже лакокрасочной продукции. Первый появился ещё в 2012 году — с его помощью я показывала клиентам статистику и доказывала, что торговая точка может зарабатывать на ассортименте моей компании. В 2019 году мы откроем ещё два строительных магазина.

И параллельно я развиваю инициативу для начинающих предпринимателей. В самом начале мне никто не помогал, а сейчас у меня достаточно ресурсов и опыта, чтобы поддержать других.

Я учредила грант — планирую отобрать десять человек из четырёхсот приславших заявку и провести с ними интенсив по управленческой отчётности, автоматизации бизнеса, продвижении, принципах организации работы с персоналом и так далее. А победителю дам награду — 100 тысяч рублей на развитие бизнеса. Мы как раз выбираем финалистов, а победителя объявим 14 июня.

Кроме того, сейчас я занимаюсь ребрендингом — в ноябре 2018 года сменила название «Мефферт Ярославль» на Fufina Color Group. Я изучала опыт компаний в других сферах и в сегменте лакокрасочного бизнеса, анализировала, что происходит на рынке — и сделала выбор в пользу продвижения за счёт личного бренда.

Сотрудники Fufina Color Group

Такого на рынке лакокрасочном никто не делает. Наоборот — все прячутся за всевозможными юрлицами, а клиенты не знают, кто владелец.

А я хочу сказать рынку: «Я здесь! Я на рынке с 2000 года, у меня огромный опыт, и я своим именем гарантирую результат нашего сотрудничества». Благодаря этому надеюсь вызвать доверие у своих клиентов.

0
96 комментариев
Написать комментарий...
Дмитрий Ворожищев

На новом месте я стала зарабатывать $1000 (или около 30 тысяч рублей. Сейчас эта сумма эквивалентна 187 тысячам рублей — vc.ru) - ниче не понял

Ответить
Развернуть ветку
Павел Ерёменко

Покупательная способность денег.

Ответить
Развернуть ветку
Дмитрий Ворожищев

Хм, 1000$ сейчас это 65к рублей. А 187к - это 2874 доллара. Сомневаюсь, что с 2001 года у доллара такая инфляция

Ответить
Развернуть ветку
Аккаунт удален

Комментарий недоступен

Ответить
Развернуть ветку
Дмитрий Ворожищев

Но в статье написано, что она получала 1000 долларов, и потом почему-то написано что 1000 долларов тогда эквивалентно 2874 долларов сейчас

Ответить
Развернуть ветку
Никита Евдокимов

Сейчас эта сумма эквивалентна 187 тысячам рублей → то есть те товары и услуги, которые раньше можно было приобрести за 30 тысяч сейчас стоят 187 тысяч рублей.

Ответить
Развернуть ветку
Дмитрий Ворожищев

Не понимаю все равно, нашел какой-то онлайн рассчитыватель инфляции, забил туда 1000 баксов и выбрал 2001 - 2019 год, получил что 1000 баксов превратились в 1480, вот это уже выглядит адекватно
https://fxtop.com/ru/inflation-calculator.php?A=1000&C1=USD&INDICE=USCPI31011913&DD1=31&MM1=01&YYYY1=2001&DD2=06&MM2=06&YYYY2=2019&btnOK=%D0%A0%D0%B0%D1%81%D1%81%D1%87%D0%B8%D1%82%D0%B0%D1%82%D1%8C+%D1%8D%D0%BA%D0%B2%D0%B8%D0%B2%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D1%82

Ответить
Развернуть ветку
Аккаунт удален

Комментарий недоступен

Ответить
Развернуть ветку
Аккаунт удален

Комментарий недоступен

Ответить
Развернуть ветку

Комментарий удален модератором

Развернуть ветку
Аккаунт удален

Комментарий недоступен

Ответить
Развернуть ветку

Комментарий удален модератором

Развернуть ветку
AS

И какой смысл считать инфляцию бакса-то в данном контексте?

Ответить
Развернуть ветку
Джек Воробей

чтобы был понятен вес бакса т.е. сложность и риски пути героя статьи?
1000 баксов тогда и сейчас это разные вещи

Ответить
Развернуть ветку
К М

вы рассчитайте инфляцию рубля

Ответить
Развернуть ветку
Аккаунт удален

Комментарий недоступен

Ответить
Развернуть ветку
Дмитрий Ворожищев

ответил чуть выше, имхо цифра завышена в несколько раз,
UPD хотя тот же самый конвертер выдает из 30к рублей 157к

Ответить
Развернуть ветку
Аккаунт удален

Комментарий недоступен

Ответить
Развернуть ветку

Комментарий удален модератором

Развернуть ветку
Алексей Козлов

Это, видимо, в Москве. В Самаре на 15к в 2019 году вполне можно жить семьей с тремя детьми. Речь только про еду, конечно. Но с мясом, фруктами и конфетами. Рецепт прост: не увлекаться полуфабрикатами и следить за скидками.

Ответить
Развернуть ветку
Джек Воробей

йопаныйстыд... следить за скидками теперь называется "вполне можно жить"

Ответить
Развернуть ветку
Алексей Козлов

Это примерно как ЗОЖ: когда кушаешь правильно, не пьешь и занимаешься спортом, некоторые доброжелатели считают, что ты себя мучаешь, а на самом-то деле это просто такой образ жизни, не хуже других, и к тому же дело привычки.

Ответить
Развернуть ветку
Джек Воробей

желание сэкономить - вполне нормально. но если для человека это условие, чтобы жить нормально - то же уже не айс

Ответить
Развернуть ветку
Виталий Воробьев

В 2007 году самый дорогой айфон стоил 600 долларов. В 2019 самый дорогой айфон стоит 1149 доллара. Логика, видимо, примерно такая %)

Ответить
Развернуть ветку
Николай Морозкин

в 2001-м я доставал из пачки 100$, менял на рубли - мне этого хватало на день, иногда доставал вторую сотню, какие 50 руб в день???

Ответить
Развернуть ветку
Evgeniy Guskov

В 2001 на $100 можно было жить полмесяца, какой день? Зарплата средняя была 7 тыс. руб. А $100 были 3500 тысячи где то.

Ответить
Развернуть ветку

Комментарий удален модератором

Развернуть ветку
Николай Морозкин

где-то так, да

Ответить
Развернуть ветку
Николай Морозкин

можно, но зачем? Я вот так жил))

А вот сейчас я на 100$ могу реально две недели протянуть...))

Ответить
Развернуть ветку
К М

не у доллара, а у рубля.

Ответить
Развернуть ветку
93 комментария
Раскрывать всегда