В условиях военных действий в Украине, внимание к тенденциям в мировой экономике отошло на второй план, особенно в России, испытывающей нарастающие проблемы из-за западных санкций. Однако мировые экономические тенденции уже в скором времени начнут оказывать существенное влияние на экономические возможности РФ. Не стоит забывать, что война – это крайний инструмент политики, а политика – концентрированное выражение экономики. Падение цен на сырьевые активы нанесет значительный удар находящейся под санкциями экономике России, что ослабит как ее военный потенциал, так и политический. Так, именно внешними факторами Банк России объясняет прогнозируемое им ускорение падения российской экономики с уровня менее 5% во 2-ом квартале до уровня в 10% в 4 кв. 2022 г.
К концу этой недели, как я и предполагал, цены на нефть обновили локальные минимумы, достигнутые в середине июня. Цена на нефть марки Brent в пятницу закрылась ниже уровня в $95 за барр., а цена бочки российской смеси Urals опустилась ниже $62. Средняя цена российской нефти за первую неделю августа составила $66,2 против $73,1 в июле – т.е. на 9,4% ниже. В то же время цены на металлы неплохо отскочили от июньских минимумов, хотя и удерживаются вблизи или существенно ниже предвоенных уровней. Чем же вызвано такое расхождение динамики сырьевых активов?
Сырьевые рынки находятся в замешательстве: с одной стороны, ужесточение монетарной политики должно привести к уменьшению спроса на сырье в ближайший год, однако выходящая экономическая статистика за июнь указывает на сохранение роста мировой экономики. Так, фондовые рынки и сырьевые рынки в конце июля позитивно отреагировали на выход данных о сохраняющемся уверенном росте потребления населения в США (а на экономику США приходится более трети мирового потребления).
Однако анализ данных мировой экономической статистики указывает на то, что пик мирового экономического роста был пройден еще в 1 кв. 2022 г., и с тех пор мировая экономика начала уверенно замедляться. Этот факт хорошо отслеживается в динамике экспорта ведущих промышленных регионов мира, рассчитанной на основе 12-ти месячных скользящих данных (отношение экспорта за последние 12 мес. к предыдущим 12 мес.), где пики приходятся на конец 2021 – начало 2022 г. Аналогичная динамика наблюдается и в данных о промышленных заказах, рассчитанных аналогичным образом.
В то же время большая часть экономических данных по-прежнему сохраняется на высоких или допандемийных уровнях, не вызывая у рыночных игроков каких-либо опасений. Однако ряд опережающих индикаторов в последние два месяца уже начали указывать на замедление экономической активности. Наиболее распространенным и упоминаемым опережающим индикатором является индекс PMI – индекс менеджеров по закупкам. Нейтральным уровнем индекса является значение в 50 п., означающее, что экономическая активность в текущем месяце не изменилась к предыдущему месяцу.
Рассчитанные на основе страновых индексов, глобальные уровни индексов PMI достигли по итогам июля минимального уровня с июля-августа 2020 г., хотя они и сохраняются еще немногим выше уровней в 50 п. Наиболее заметное падение индексов на региональном уровне наблюдалось в Еврозоне, где в промышленном секторе уже наблюдается спад активности. Вызывает вопросы и резкий обвал индексов PMI по США, рассчитанных агентством S&P, в то время как индексы от ISM (Institute for Supply Management) смогли по итогам июля даже вырасти. И хотя финансовые рынки ориентируются в первую очередь на данные от ISM, данные от S&P не стоит снимать со счетов, возможно они лучше отражают наступающие в американской экономике изменения. Здесь, видимо, стоит дождаться данных за август – данные от ISM имеют тенденцию к снижению еще с начала 4 кв. прошлого года.
При этом внимательный читатель, вероятно, обратит внимание, что в прошлом году и начале этого года в данных по PMI также наблюдались существенные провалы. Предыдущие краткосрочные провалы были вызваны вспышками распространения штаммов коронавируса «дельта» и «омикрон» и ужесточения эпидемиологических ограничений, вызывавших спад экономической активности. Однако этим летом никаких новых вспышек и ужесточения ограничений нет, за исключением отдельных регионов Китая. Таким образом, мы имеем дело с общим спадом экономической активности, вызванным внутренними экономическими факторами, а не внешними шоками.
Еще одним хорошим опережающим индикатором состояния экономики США является спрос на рабочую силу, отслеживаемый по динамике количества открытых вакансий. И здесь мы третий месяц подряд, с апреля по июнь, наблюдаем снижение, причем ускоряющимися темпами: если в апреле количество вакансий сократилось на 174 тыс., то по итогам июня снижение составило уже 605 тыс. При этом ключевые показатели рынка труда, такие как уровень безработицы и количество новых рабочих мест, по-прежнему сохраняются на уровнях, указывающих на уверенный экономический рост. Однако, учитывая постпандемийную специфику, последние, вероятно, лишь сохраняют инерционность, а также вызваны в целом дефицитом на рынке труда США, который наблюдался еще до пандемии. В то же время как динамика вакансий очищена от влияния этих факторов и отражает чистый спрос американских компаний на рабочую силу.
Сохранение же высоких темпов потребительской активности в США не должно вводить в заблуждение. Вследствие высоких темпов инфляции реальные располагаемые доходы населения (очищенные от фискальных пакетов помощи) в США снижаются уже 4-ый квартал подряд. Таким образом, высокая потребительская активность американцев обеспечена тратой сбережений, уровень которых уже опустился значительно ниже докризисных уровней. При этом фискальные стимулы население США потратило полностью еще в 3 кв. прошлого года.
Такое поведение американцев легко объяснимо и знакомо большинству жителей постсоветских стран: в условиях быстрого обесценения денег население стремится потратить их на товары. Однако, во-первых, сбережения имеют свойство заканчиваться, а во-вторых, действия ФРС направлены на то, чтобы повысить склонность населения к сбережению, которая является обратной функций от склонности к потреблению. Рост ставок ФРС делает финансовые вложения все более предпочтительными, стимулируя отказ от текущего потребление. Учитывая, что пик инфляции в США уже, вероятно, миновал в июне, население в США уже в ближайшие месяцы начнет сокращать свое потребление в пользу сбережения. Не стоит забывать и о том, что в сентябре нас ждет очередное повышение ставок со стороны ФРС, вероятнее всего на 0,5 п.п., что еще более повысит стоимость потребительского кредитования и привлекательность вложения средств в финансовые активы. Таким образом, уже в ближайшие месяцы мы должны будем увидеть спад потребительской активности в США.
В то же время в Еврозоне розничные продажи уже по итогам июня показали падение, первое с февраля 2021 г., составившее сразу 3,7% г/г. О слабой динамике потребительского спроса в Китае, вызванного в том числе политикой руководства КНР, я уже рассказывал в своих предыдущих постах.
Таким образом, даже беглый взгляд на экономическую статистику указывает на то, что мировой спрос, как потребительский, так и инвестиционный, уверенно замедляется. Уже в течение 3-го квартала можно ожидать отражения этой тенденции в значительно большем количестве экономических данных, что приведет к коррекции на мировых фондовых и сырьевых рынках, которые сейчас закладывают в свои котировки так называемую «мягкую посадку» мировой экономики – замедление, которое позволит снизить инфляцию, но сохранить экономический рост. Предполагаю, что финансовые рынки и мировые инвестбанки чересчур оптимистичны, однако речь об этом пойдет в моем следующем посте, чтобы не перегружать моего читателя.
Подписывайтесь на телеграмм канал и читайте свежую аналитику там:
Интересно, но длинная статья. Вполне на две годится