С июля 2019 г. в России было законодательно закреплено понятие социального предпринимательства. Стало возможным превратить гуманитарные идеи в преуспевающий бизнес и привлекать инвестиции, не рискуя репутацией – но как это грамотно делать? В рамках публичных дискуссий «Headliner Talks» 20 февраля 2020 года на площадке московского «Гоголь-центра» эксперты по развитию бизнеса дали свои рекомендации общественным деятелям и руководителям социальных проектов со всей страны. Публикуем лайфхаки от исполнительного директора Фонда поддержки социальных проектов Дмитрия Богданова.
Третий сезон премии «Headliner года» 2019-2020 показал, что сегодня социальная направленность присутствует более чем в половине живых и осмысленных проектов, меняющих жизнь вокруг и формирующих тренды завтрашнего дня. С июля 2019 года вступили в силу законодательные изменения, благодаря которым юридическому лицу на официальном уровне может быть присвоен статус социального предприятия. При этом сами предприниматели, с одной стороны, испытывают постоянно растущую потребность в освобождении от финансового донорства а с другой стороны, боятся, что общество осудит их за то, что они «зарабатывают на инвалидах», а инвесторы начнут диктовать условия или вовсе присвоят себе успешный проект.
«Все, у кого уже есть деньги, хотят одного – еще больше денег, – звучит горькая правда из уст директора ФПСП, кандидата экономических наук Дмитрия Богданова. – И инвестор тем более не исключение из этого правила: он не спонсор, не благотворитель, не отмывает себе карму – он хочет заработать больше денег. Что же касается большинства стартапов в сфере социального предпринимательства, источники их финансирования - пресловутые три «F»: family, friends, fools – семья, друзья и дураки».
Истина проста: деньги приходят только под будущие деньги. Чтобы привлечь инвестора в любой бизнес, в том числе социальный, необходимо продемонстрировать ему будущий доход и прозрачную, юридическую структуру компании. Как правило, большинство российских социальных предприятий, выросших на базе некоммерческих организаций или бюджетных учреждений, представляют собой симбиоз нескольких юридических лиц: «Типичный российский социальный предприниматель – это 2,5 юридических лица: НКО, ООО и ИП»,- комментирует Дмитрий Богданов. – «ООО (позволяет сотрудничать с организациями, уплачивающими НДС), ИП (через него оказывается основной объем услуг, используется как правило упрощенная система налогообложения) и НКО (используется для получения субсидий из бюджета и для включения в реестры поставщиков социальных услуг). Инвестиции в этой цепочке можно привлечь только под ООО – без его создания не обойтись, даже если у вас сто проектов и нет времени.
В нынешних реалиях потенциальному инвестору интересно вкладываться только в проект, который приносит не менее 10% прибыли в год, иначе он проигрывает другим финансовым инструментам инвестирования или просто банковскому вкладу. Социальным бизнесом, в отличие от социального проекта, может считаться компания, годовая прибыль которой – не 30, не 100 и даже не 800 тысяч рублей, а гораздо больше. Реальный доход возможен только при гигантских объемах, и для того, чтобы увеличить масштаб, лучше всего обратиться к специалистам – в бизнес-акселератор. Здесь стартаперам покажут различные способы перевести идею из благотворительной в предпринимательскую: например, открывать франшизы по всему миру, если в основе лежит качественный механизм монетизации, или создавать бизнес-модель, позволяющую получать больше денег от клиентов.
Существует стереотип, что если доходная компания начинает заниматься социальными программами – это достойно похвалы, а если поставщик социальных услуг начинает повышать чек – порицания. «Некорректно использовать термин „зарабатывают на инвалидах“, – не соглашается Богданов, аргументируя тем, что платежеспособный спрос имеется и на социальные услуги. – Ситуация на этом рынке аналогична ситуации с бесплатной и платной медициной. Если у вас есть возможность обращаться за платными услугами – вы обращаетесь, нет – идете в городскую поликлинику. Вопрос не в том, что поставщик соцуслуг повышает цены, а в том, могут ли платить за эти услуги потребители и есть ли у них мотивация за них платить – или же они предпочтут обратиться к государственным службам поддержки. В нашей стране создаются карбоновые инвалидные коляски стоимостью от 300 000 до 400 000 рублей – и они продаются вполне успешно, хотя и стоят в разы дороже обычных колясок, так как учитывают индивидуальные особенности конкретного человека с ОВЗ.».
По словам эксперта, решающую роль играет то, выполняет ли предприятие социальную функцию в том контексте, в котором существует: в Москве или другом крупном городе театральная школа-студия для детей такой функции, например, не несет, потому что предложений по организации досуга и развития для детей много, а в маленьком населенном пункте – нести и оказаться востребованной среди родителей, т.к. предложение по развитию детей ограничивается, чаще всего, спортивными секциями, что устраивает далеко не всех.
«Необходимо изменить восприятие социального предпринимательства, – подчеркивает он. – Многие благополучатели (умышленно использую термин некоммерческого сектора) готовы и могут платить, и не считают это проблемой. Вопрос в качестве предоставляемых товаров или оказываемых услуг.. Так, в частности, родителям детей с диагнозом аутизм нужны – не бесплатные услуги по реабилитации и адаптации их детей, а качественный результат этих услуг – способность ребенка жить самостоятельно, посещать детский сад, школу, общественные места. Покупатель платит не за услугу как процесс, а за результат, который в итоге получает. Поэтому частные центры коррекции, работающие с аутистами не «зарабатывают на детях-инвалидах», а дают родителям и детям конкретный и измеримый результат своей работы и да, работы за деньги. К сожалению, государственные центры не могут похвастать аналогичными по эффективности результатами работы с аутистами.
Помимо отладки бизнес-модели и повышения количественных и качественных показателей проекта, акселератор ФПСП помогает с подсчетом социального эффекта от деятельности социального предпринимателя. Тем, кто печется о благе ближних, сложно привести данные о том, какую реальную пользу принесет создание доступной среды или уменьшение числа бездомных животных в городе – а без конкретных цифр бывает сложно убедить инвестора вложиться в социальное предприятие. «Не все можно оцифровать, но можно попытаться, – убежден Дмитрий Богданов. – Вот пример: в частном детском саду «Разумейка» в Ростове-на Дону за счет разработанной методики закаливания добились снижения в 3 раза заболеваемости детей простудными заболеваниями. Отсюда можем легко посчитать как экономию средств ОМС и ФСС на оплату больничных родителей детишек, которые посещают данный детский сад, так и положительный экономический эффект сохраненных рабочих дней этих родителей.».
«Главная мысль, которую мы хотим донести до социальных проектов, это то, что системно решать социальные проблемы можно только при устойчивом финансировании. Но ни гранты, ни субсидии, ни другие формы государственной или спонсорской поддержки не обладают стабильностью и устойчивостью. Поэтому для решения многих социальных проблем эффективнее быть предпринимателем, а не НКО на грантах и дотациях. И вся наша деятельность как раз и направлена на развитие именно социального предпринимательства и поддержку стартапов в этой сфере»