Развитие на основе диалога после “конца истории”

После краха марксизма-ленинизма, Фрэнсис Фукуяма заявил о «конце истории» и наступлении новой эры развития человечества на основе рациональной позитивисткой философии, из которой Бог был исключен. Со временем, опора только на это понимание развития, которое не отталкивается от многообразия мира и во многом исключает другие взгляды и мнения, все чаще приводит к конфликтам в современном мире.

У истоков этого понимания и взгляда на мир есть два основных источника. Прежде всего, в трудах греческих стоиков и естествоиспытателей появились «ростки» теории естественного права, кристаллизовавшиеся в средние века. Хотя между сторонниками естественного права было несколько теоретических различий, идея существования универсального стандарта развития, который должен применяться всюду, независимо от исторического, правового, культурного или цивилизационного контекста, стала центральной.

Именно здесь находятся основы современной универсальной рациональной философии развития. Кроме того, софисты убрали закон, придав ему условное толкование и утверждая, что не Бог, а только человек является мерой всех вещей. Второй источник - возникновение общественного договора между сувереном и его подданными, основанного на предоставлении последним прав в обмен на их подчинение. Таким образом, первые ростки позитивисткого правового мышления, появились в Британии в 1215 году в рамках так называемой Великой хартии вольностей - общественного договора между королем Иоанном Безземельным и английскими баронами и епископами, результатом которого стало передача сувереном определенных прав, свобод, полномочий и иммунитетов подданным.

Как ни странно, эти два источника нынешнего понимания прав и свобод основаны на двух диаметрально противоположных принципах. Если естественный закон фокусируется на универсальном характере морального стандарта, независимо от пространства и времени, то, согласно позитивному закону, права являются частными, а не универсальными и зависят от географического, исторического контекста, в котором был заключен общественный договор. Таким образом, все договорные положения применяются только к сторонам договора, которые принадлежат к определенной географической области и историческому периоду. Именно в этом противоречии берут начало многочисленные современные проблемы, связанные с распространением рациональной позитивисткой модели мира во всех цивилизациях и государствах.

Позже Гуго Гроций, Томас Гоббс и Джон Локк продолжали использовать в своих трудах только естественный закон. Гроций (1583-1645), прозванный отцом науки международного права, утверждал, что естественный закон настолько неизменен, что даже Бог не может его изменить.

После эволюции двух основных средневековых источников прав человека, в частности, через труды Монтескье, предшествовавшие французской буржуазной революции (1789 г.), произошел удивительный либеральный синтез прав и свобод. Таким образом, странным образом были объединены два диаметрально противоположных принципа, а современная либеральная парадигма стала основываться на двух характеристиках. Во-первых, утверждается, что все люди обладают неотъемлемыми и безусловными правами, которые они приобретают при рождении и утрачивают после смерти, а свобода личности ограничивается только свободой другого человека, и - во-вторых, что самая важная функция государства - обеспечение соблюдения этих прав, и что правительства оцениваются с точки зрения успеха или неудачи в их реализации. Из-за очевидного концептуального противоречия, наиболее уязвимым местом синтеза является невозможность четкого и однозначного определения степени универсальности развития и правоприменения, учитывая, что нет (и не может быть) единого мирового правительства, которое может заключить единый общественный договор со всеми «гражданами мира». Еще одно уязвимое место этой модели, и источник последующих напряжений (на этот раз практических и реальных), это - концепция, согласно которой разные стандарты применяются по-разному в случае «цивилизованных» и «нецивилизованных» сообществ, которая появилась в 1870 году в интеллектуальной среде после военной кампании английского лорда Гладстона против Османской империи.

Затем, более последовательно утверждалось, что рациональной модели развития должны следовать все другие сообщества вне зависимости от географического расположения. Несомненно, однако, что наибольшее распространение универсальная рациональная философия развития и прав человека получили в двадцатом веке, в первую очередь из-за зверств, связанных с двумя мировыми войнами. В частности, ужасы Первой мировой войны (1914-1918) привели к появлению Лиги Наций, которая стремилась институционализировать систему по обеспечению мира, но так и не смогла предотвратить Вторую мировую войну.

Хотя с концептуальной точки зрения эти новые рамки международных отношений не содержали прямых ссылок на исключительно рациональное понимание прав и свобод, между наиболее главными участниками международных отношений было молчаливое согласие с тем, что развитие мира может быть обеспечено только на основе уважения закона и индивидуальных свобод. Однако в связи с тем, что система создавалась в основном победителями, а также по другим объективным причинам, она заложила основы для возникновения Второй мировой войны, которая «превзошла» всех «предшественниц» по размаху ужасов.

Таким образом, в отличии от Лиги Наций, четкие положения о правах и свободах были включены в Устав Организации Объединенных Наций (1945 г.), и их развитие завершилось подписанием Всеобщей декларации прав человека в 1948 г. Она установила существование «общего идеала, который должен выполнятся для всех людей независимо от национальности, политических, религиозных убеждений, национального происхождения, пола, имущества или материального положения”. В целом Декларация не имела обязательной юридической силы. Но ее положения были включены в конституции и внутренние законы всех государств мира, и этот документ имел особое политико-правовое значение.

Однако новая система также содержала уязвимость. Cодержание декларации было полностью сосредоточено в основном на политических и, в меньшей степени, на экономических или социальных правах, что привело к тому, что многие государства воздержались при голосовании. Например, Саудовская Аравия, мусульманское государство, не могло принять светский характер декларации, как и Южная Африка. Следует, однако, отметить, что ни одно государство не проголосовало против декларации, что в послевоенный период было бы негласной демонстрацией признания легитимности факторов, которые привели к вспышке мировой войны.

В 1966 году была подписана Международная хартия прав человека, в которую вошли Международный пакт о гражданских и политических правах и Пакт об экономических, социальных и культурных правах.

После этого поворотного момента позитивисткая философия развития и права человека прошли долгий путь институционализации через множество международно-правовых инструментов, и в результате было установлено три поколения прав: право на основные политические свободы, право на достойные социальные и экономические условия, и право на самоопределение и самоуправление. Также выдвигался тезис, в соответствии с которым права человека имеют универсальный характер. В этом контексте, человек воспринимается как некоторая абстрактная фигура, для которой Бог, культура и традиции и цивилизационная принадлежность не очень важны. Главную же ценность для него составляют права, которые каждый получает вместе с рождением и теряет со смертью.

Универсальная идеология развития подчеркивает существование общечеловеческих характеристик всех народов мира. В тоже время часто умалчивается факт того, что качества людей, которые обеспечивают сохранение многообразия также важны, как и те внешние характеристики, которые нас объединяют. «Карикатурные скандалы» в Европе показали, что выражение права в нынешнем понимании европейцем может быть воспринято как оскорбление мусульманином. В тоже время нужно признать, что эти случаи не стали правилом в Европе, много чаще можно наблюдать взаимоуважение к различиям друг друга.

Также в послевоенный период были установлены так называемые режимы прав человека, к которым относятся: Европейская конвенция о защите прав и свобод человека, Межамериканская конвенция о правах человека и Международный пакт о гражданских и политических правах. Их правовые положения расширились и материализовались в продвижении прав человека как внешней политики (Киршнер). Последнее представляет собой некоторый вызов не только вестфальскому идеалу государственного суверенитета, но также самим идеям демократической легитимности и права народов на самоопределение. Удивительная послевоенная эволюция режима прав человека как часть внешней политики государств многими исследователями считается «самым радикальным событием в истории международного права» (Хамфри, Красснер, Фальк).

Наряду с развитием и укреплением рационального понимания развития и прав наметилась еще одна сильная тенденция. Таким образом, противники позитивисткой концепции отмечают, что простое появление понятия прав человека в одной части света не делает все вопросы связаные с ними географически принадлежащими только этой части света (например, тот факт, что Ньютон был англичанином, не делает принцип универсального притяжения чисто английским). Противники универсализма обвиняют его сторонников в нетерпимости. Сторонники же утверждают, что нетерпимость абсолютно оправдана, потому что существует общий стандарт развития, на котором основаны в том числе и права.

Может ли существовать универсальный моральный кодекс, независимо от того, в каком контексте он возник? Если в случае наших биологических качеств ответ скорее утвердительный, то в случае социальных и моральных качеств и самого понятия морали, ответ вовсе не так однозначен, потому что само понимание добра и зла зависит от исторического, культурного и цивилизационного контекста, в котором это понимание возникло и развилось.

Именно ценностный кризис современного мира спровоцировал возрождение дискуссий о том, что хорошо и что плохо. Таким образом, хотя нынешняя рациональная модель стала чрезвычайно влиятельной в современном мире, появление глобальных проблем трудно поддающихся решению, спровоцировали кризис ее легитимности. До относительно недавнего времени мало кто подвергал сомнению универсальный характер развития, а содержание многочисленных деклараций и конвенций о свободах воспринималось как менее проблематичное, чем их соблюдение государствами и народами.

В других культурах одно из немногих проявлений протеста в постколониальный период материализовалось в запуске идеи существования так называемых «азиатских ценностей». С развитием Глобального Юга в международных отношениях, и появлением новых экономических ориентиров, как например, Китай, Индия, Россия, Бразилия, в контексте общего кризиса, связанного с моделью монетаристского капитализма (Милтон Фридман, Фридрих фон Хайек), появились все новые философские и концептуальные проблемы. В последние десятилетия очень влиятельные фигуры, критикуют международные организации, претендующие представлять все человечество, что основное внимание уделяется политическому прогрессу в развивающихся странах, а не острым социальным, экономическим проблемам, с которыми они сталкиваются.

Сторонники конфуционизма и «азиатских ценностей» предупреждают, что индивидуализм универсальных представлений о правах человека противоречит роли общины или семьи в китайском обществе. В Индии распространяется индуистский национализм.

Однако следует отметить, что если в случае экономического мышления решения могут быть найдены быстрее, учитывая существование предыдущего альтернативного опыта также западного происхождения, (например, Кейнса, Витгенштейна, Пребиша), то в области идеологии развития для всех и понимания права, единственной альтернативой текущему подходу заключается в повышении роли религиозного, контекстуального и культурного определения прав и свобод, что может потребовать больше времени для институционализации. Можно отметить, что сама идея универсальной рациональной философии бросает вызов Божественному замыслу о мире.

Несмотря на оживление этих дискуссий, почти марксистская вера в то, что институты, способствующие распространению ценностей правовой рациональной позитивисткой философии, всемогущи, по-прежнему остается доминирующей. В этом контексте можно вспомнить, что такая же вера в силу «рыночного большевизма» существовала до относительно недавнего времени в экономической мысли. Где же эти «экономические большевики» с их почитанием идолов совершенного рынка и внутренней способности к самоорганизации?

Также, на протяжении всего периода эволюции международного режима прав человека существовала напряженность между универсализмом естественного права и партикуляризмом позитивного права. С момента появления этой модели универсальная позиция подверглась влиятельной критике. Гегель обратил внимание на априорное введение в понятие имманентного конфликта между индивидом и обществом. Для философов-утилитаристов, которые рассматривали государство как средство, способствующее общему благу, было невообразимо, что индивид мог причинить вред государству. Гердер, в свою очередь ввел понятие "духа народа", которое по его мнению должно было быть основой для определения прав и свобод. Жозеф де Местр отрицал универсализм, утверждая, что общее человечество состоит из национальных особенностей.

Даже некоторые из наиболее влиятельных авторов рационального синтеза прав человека указали, что при создании и применении законов необходимо учитывать особенности цивилизации и страны, в которой они созданы, такие как климат, рельеф, размер, традиции и обычаи, религию и общественные занятия. Таким образом, Монтескье ввел концепцию «духа законов», которая включала в себя все предыдущие характеристики, и центральной стала идея о том, что гражданское и политическое законодательство государства, чтобы быть эффективным, должно основываться на этом национальном «духе». Впоследствии одни из наиболее важных договоров и конвенций касались национального характера прав, что привело к возникновению феномена национализации права. Так, в Декларации прав человека и гражданина, опубликованной после Французской буржуазной революции, в ст. 3 говорится, что «нация является источником суверенитета».

Также, Венская декларация прав человека (1993 г.) содержит четкие положения, в которых говорится о необходимости принимать во внимание «важность национальных и региональных характеристик, а также различных исторических, культурных и религиозных особенностей» при решении вопросов прав человека. Африканская хартия прав человека и народов 1981 года была принята «с учетом достоинств (африканских государств), исторических традиций и ценностей африканской цивилизации» и, таким образом, отдавала приоритет коллективным и семейным правам.

Чтобы предотвратить противоречивые аспекты универсализма прав человека и неуважения к местным культурам, была также разработана идея Донелли о «латентном культурном релятивизме», который рассматривает культуру как важный источник действительности прав. Многие часто очень предвзято отмечают, что упоминание о роли культуры в вопросах прав человека является лишь ширмой для авторитарных правителей, но было бы ошибкой утверждать, что обвинения в адрес нынешней философии развития, которая во многом исключила роль традиционных ценностей, полностью необоснованны.

Игнорируя культурные особенности разных народов, которые часто имеют глубинные религиозные корни, невозможно «построить» единое общество без конфликтов. Более того, некая универсальная сила воли и «абстрактная духовность», узаконенные множеством международных конвенций и договоров, не могут служить эффективными инструментами защиты нравственности, а само по себе понятие терпимости не может быть фоном для построения всеобщей гармонии между людьми разных цивилизаций, национальностей, рас, верований, религий и т. д. Эта идеология развития не принимает во внимание высшие устремления человека, а религия и культура в таком обществе являются только элементами плюрализма, в котором добро и зло относительны, и в котором любое человеческое проявление имеет право на жизнь.

Современная философия развития продвигает исключительно рациональное понимание Бытия, идею «общей человечности» народов мира и истории без целеполагания. Однако упускается из виду, что качества, которые отличают нас друг от друга, столь же важны, как и те, которые нас объединяют. В результате игнорирования фундаментальных различий между людьми и народами мира, возникает огромный потенциал для объединения критериев определения добра и зла, для общего переосмысления человека, смысла его личной и национальной жизни, для пересмотра хода универсальной истории человечества, и в этих условиях, его неизбежной гибели, которую можно избежать только через коллективное переосмысление самого смысла существования человечества.