Попытки скопировать человеческий разум предпринимаются уже несколько веков. Еще в 1770 году венгерский изобретатель Вольфган фон Кемпелен создал автомат, который обыгрывал в шахматы всех, кто с ним состязался, и даже победил Наполеона Бонапарта. При этом для большего эффекта зрителям демонстрировались сложные механизмы машины.
Сегодня получил своё развитие “искусственный интеллект” как широкий термин, который охватывает любую систему, способную выполнять задачи, которые обычно требуют человеческого интеллекта, в то время как нейронные сети являются конкретным типом искусственного интеллекта, который используется для обработки сложных наборов данных. Эволюция искусственного интеллекта создает проблему ценностного отношения к человеку труда. Появляются утопические идеи о полной замене человека не только в сфере производства, но и в других сферах жизнедеятельности общества в условиях глубочайшего нравственного кризиса. Мы сталкиваемся с попыткой человека предпринимать технологическое и научное развитие без нравственного содержания. Говоря словами А.Эйнштейна, мы сегодня пользуемся «совершенными средствами при неясных целях».
Наглядным примером стал эксперимент компании Microsoft с ботом Тау, в результате которого бот на основе искусственного интеллекта заблокировали в Twitter в первые же сутки его работы. Меньше чем за сутки от фраз вроде «Привет, мир!» и «Все люди классные» бот перешел к откровенно нацистским и расистским высказываниям, начал обильно употреблять нецензурную лексику. Прервал свой эксперимент с искусственным интеллектом и Facebook. Система использовала чат-боты, которые изначально создавались для общения с живыми людьми, но постепенно начали общаться между собой. Сначала боты переписывались на английском языке, но в какой-то момент перешли на язык, который сами создали в процессе развития программы.
Андрей Тарковский, как-то выступая в Сент-Джеймском соборе, заметил: «... культурный кризис последнего столетия привел к тому, что художник может обходиться без каких-либо духовных концепций. Когда творчество является каким-то инстинктом, что ли ... Художник стал относиться к таланту, который ему дан, как к своей собственности. А отсюда появилось право считать, что талант ни к чему не обязывает. Этим объясняется та бездуховность, которая царит в современном искусстве. Искусство превращается или в какие-то формалистические поиски. Или в товар для продажи. Вам не стоит объяснять, что кинематограф находится в пике этого положения, ведь, как известно он родился в конце прошлого века на ярмарке с целью чистого заработка» Он же продолжает: «... Мы живем в ошибочном мире. Человек рожден свободным и бесстрашным. Но история наша заключается в желании спрятаться и защититься от природы, которая все больше и больше заставляет нас тесниться рядом друг с другом. Мы общаемся не потому, что нам нравиться общаться, не для того, чтобы получать наслаждение от общения. А чтобы не было так страшно. Это цивилизация ошибочная, если наши отношения строятся на таком принципе. ... Мы не развиваемся гармонически, наше духовное развитие настолько отстало, что мы уже являемся жертвами лавинного процесса технологического роста...Мы как дикари, которые не знают, что делать с электронным микроскопом» (Андрей Тарковский, Сент- Джеймский собор. 1984).
Точка невозврата для человечества может быть пройдена, когда какое-либо государство даст искусственному интеллекту право на легитимное насилие. Ростки этого уже есть в качестве административных штрафов за превышение скорости и парковку, а риск для человека потерять контроль над развитием собственной цивилизации реален. Между тем, развитие искусственного интеллекта продолжается в мире, в котором абсолютных авторитетов и высших ценностей не существует, иерархия и мораль признаются тоталитарными, религия репрессивной или фундаментальной в подавлении человеческой свободы. Некий туманный «духовный идеал» состоит в синкретическом и толерантном смешении антагонизмов и противоположностей под популярным лозунгом «political correctness» (политической корректности). В едином космополитическом техническом и научном пространстве постмодернизма нет, и не может быть больших культурных или религиозных отличий. В стиле современной эклектики Евангелие легко уживется с сеансами спиритизма, белой и чёрной магии, лекциями по половому просвещению или приготовлению еды, и всё это сдабривается понятиями "больших данных" на фоне отсутствия точных критериев различия добра и зла. В постмодернизме это равновеликие категории без того, чтобы одного подавляло другое, так как это может препятствовать развитию и самовыражению.
В этом пространстве у человека не должно быть никаких табу или запретов. В своём самовыражении, человек как единственный и полноправный хозяин волен делать всё, что он захочет со своей душой или телом, хоть продать их, хоть убить, или превратить себя в андроид. Это никого не должно касаться, так как это только его личное дело (privacy). Постмодернизм присвоил себе исключительное право говорить от имени свободы и обвинять всех несогласных в покушении на свободу.Человек перестал жить в духовно-божественном измерении жизни, он потерял чувство истинного духовного достоинства и живёт лишь инстинктами.
В условиях когда человеческая мораль ставится под сомнение и отрицается самим человеком, многократно возрастает основной риск искусственного интеллекта, который состоит в плохом описании его целей или несовпадении с человеческими мотивами, традиционной моралью или этикой. Искусственный интеллект всегда пытается выполнить поставленную задачу любыми способами, совсем не обязательно основанными на морали и человеческих понятиях добра и зла.
В результате кризиса нравственности, в современной науке и технике позитивное мышление почти полностью устранило другие возможности познания окружающего мира кроме силы человеческого разума. Современный технологический сциентизм настаивает на том, что наука представляет единственную наивысшую ценность, достаточную для ориентации человека в мире. Ещё Н. Данилевский писал: «Новейшая наука составляет явление столь величественное, что перед нею все прочие стороны жизни как будто утрачивают свою значительность...Нет надобности упоминать, какую роль этот односторонний взгляд отмежевывает религии. Религия обращается не более как в суеверие, приличное векам мрака и невежества, не только лишнее в века просвещения и прогресса, но составляющее даже положительное препятствие для дальнейшего развития и преуспеяния».
Намного раньше Данилевского, в IV в.н.э. святитель Василй Великий относительно попыток учёными познания происхождения мироздания, заметил: «Эллинские мудрецы много рассуждали о природе - и ни одно их учение не осталось твердым, непоколебимым, потому что последующим учением всегда ниспровергалось предшествовавшее. Посему нет и нужды обличать их учения, их самих достаточно друг для друга к собственному низложению. Ибо не знавшие Бога не допускали, что происхождение всех вещей зависит от разумной причины, а сообразно с сим коренным своим неведением заключали и о прочем ... Они не умели сказать: в начале сотвори Бог небо и землю. Потом вселившееся в них безбожие внушило им ложную мысль, будто бы всё пребывает без управления и устройства и приводится в движение как бы случаем. Чтобы и мы не подверглись тому же, описывающий мироздание прямо в первых словах просветил наше разумение имене Божиим, сказав: «в начале сотвори Бог» (Св. Василий Великий. Избранные творения. 2006).
Интересно, что и в XXI веке человечество ни на йоту не продвинулось дальше греческих мудрецов в познании происхождения мира, описанных христианским святителем. Главная причина сегодняшнего обособления науки и технологического развития от нравственного развития лежит в постепенном развитии и укоренении позитивизма, который в своей радикальной версии (онтологической и методологической), и в более умеренной версии (методологической) представляет собой довольно сложную комбинацию натурализма и зиждется на почти безраздельной вере в силу правил и логических закономерностей. Так, учёные научились разделять несколько довольно простых, не подверженных критике логических заключений, на их основе пытаясь объяснять всю полноту окружающего мира.
Начало позитивизму положил ещё Огюст Комт в начале IXX века, который отделил «позитивизм» от социологии. Его целью была разработка науки об обществе на базе методов естественных наук для последующего открытия «эволюционной причинной связи», которая бы объяснила окружающую действительность. В смысле своего обособления от религии, позитивная наука представляет собой третий этап в эволюции человеческого познания, которое развиваюсь от теологического к метафизическому, и затем к позитивному знанию. Иерархия наук в этой системе координат представлялась в виде пирамиды, где в основании лежала математика, а на вершине - социология.
Затем, в 1920х годах в рамках так называемого «Венского клуба» зародился логический позитивизм, который был главной доминантой философии англоязычного мира до конца 1960х годов. Основная предпосылка логического позитивизма состояла в том, что наука является единственной настоящей формой познания и что ничего нельзя познать вне науки. Заключения, основанные на морали или этике, воспринималась как бессмысленные, так как они в принципе не могли быть ни подвержены, и ни опровергнуты опытом. Считалось, что они просто составляют выражения личных предпочтений, эмоций или чувств, но никак не знания. В тоже время, логический позитивизм отвергнул «эволюционную причинную связь» Комт-а на основании её ненаучности и метафизического характера.
Сегодня, полностью обособленный от религии научно-технический позитивизм, приобрёл несколько заметных отличительных черт: объективное подтверждение научной теории должно соответствовать объективной логики; только эмпирически проверяемые утверждения или верные по определению (аналитические) являются научными; существует различие между теорией и наблюдением. Также, определяющей чертой современного позитивизма стала теория причинности Дэвида Гумма, основанная на утверждении возможности установления причинной связи в результате открытия неизменных отношений между наблюдаемыми явлениями.
Следует отметить, что в качестве альтернатив эмпирическому познанию позитивизма Гумма и Локха, параллельно развились и распространились рационализм и прагматизм. Так, рационализм, получивший своё наиболее полное развитие в работах Рене Декарта, Лейбница и Спинозы выдвинул знаменитое утверждение cogito ergo sum (думаю значит существую, лат.). Всё в мире можно подвергнуть сомнению, кроме самого факта мышления, и у всего в мире есть рациональная причина. Другими мыслителями были отмечены некоторые сложности в практическом применении натуралистических характеристик рационализма к познанию социальных явлений, и сложностей в определении первопричины определённого явления в условиях существования множества причин.
Так, появился научный прагматизм, центральными фигурами которого стали американские философы Вильям Джеймс, Чарльз Пирс, Джон Диуи, а также более поздние исследователи Томас Кун (1970) и Ричард Рорти. Это важное течение современной секулярной научной мысли расположилось между эмпирическим позитивизмом и рационализмом. Прагматизм представляет собой попытку объединить идею активности разума в познании наблюдения с фактом изменения самих убеждений вследствие опыта. Существует взаимная связь между теорией и опытом. Истина в прагматизме представляет ценность, только если она приносит практическую пользу, ни больше и не меньше.
Сегодня, в теории научного познания (эпистемологии) социальных явлений существуют дискуссии и споры в основном между научным реализмом, герменевтикой, критической теорией, научным феминизмом и постмодернистским направлением. Главная идея научного реализма заключена в разделении окружающего мира на три категории: реальную (основные механизмы и элементы мира); действительную (события); и эмпирическую (опыт). Наиболее яркими представителями этого течения являются Рой Баскар и Ром Гар. В свою очередь, современная герменевтика переводит внимание с объекта наблюдения на самого наблюдателя, который во многом является продуктом окружающего мира ещё до начала наблюдения.
Процесс секуляризации и фрагментации научного знания выразился ярко и в одном из течний современной эпистемологии, а именно в феминистском движении. В соответствии с ним для восприятия окружающего мира существуют последствия структурной разницы между мужчиной и женщиной. Отталкиваясь от понятия Гегеля «раб-господин», современное феминистское движение бросил вызов традиционному понятию реализма о том, что идентичность наблюдателя не оказывает влияния на процесс наблюдения.
Критическая же теория имеет в качестве интеллектуального истока работы Франкфуртской школы. Несмотря на обилие течений нынешней эпистемологии, ни одно из них не отступает от своих позиций и бесконечные споры об онтологической и методологической "истине" продолжаются. Так, другой яркий представитель постмодернизма Ричард Рорти вообще предлагал всем философам покончить с попытками познать истину. Вместо этого все должны занять позицию «ироничных либералов» (особенно те которые живут на североамериканском континенте) и просто защищать либеральные ценности, в которых истина относительна. Себя же он характеризует как «постмодернистского буржуазного либерала». На это можно заметить, что ещё Блок видел в иронии тяжёлую болезнь души, путь которой «начинается с дъявольски-издевательской провокаторской улыбки, кончается - буйством и кощунством».
Все это объясняется довольно просто, а именно чрезвычайной дехристианизацией нынешнего научного-технологического познания и его экстремальным натурализмом. Полное исключение возможности религиозного познания окружающего мира на основании того, что это всего лишь предрассудок прошлого, опасно и в корне неверно. Наука - это стремление разума к познанию истины, а стремление это бесконечно. Последней и самой важной целью познания мира является познание абсолютной истины, но эта цель в рамках земного бытия совершенно недостижима. Абсолютная истина есть Бог, а для полного и совершенного познания Бога человеку необходимо уподобится Богу, что выше человеческих сил.
В смысле поиска истины у позитивной науки и техники никогда не может существовать последнего слова, так как неизбежно всегда появится другая теория или версия чат-бота, которая опровергнет свою предшественницу. Этот вывод подтверждает и процесс развития теории научного познания, описанный выше. Эксперимент, наблюдение, математическое моделирование являются только способами познания частей эмпирической реальности. Так, с повышением уровня знаний вопросов об окружающей реальности становится никак не меньше, а намного больше, и, только признание ограниченности человеческого позитивного знания способно направить истинного ученного в правильном направлении.
Николай Кузанский, Кеплер и Ньютон, Ломоносов, Фарадей и Франклин, и даже Дарвин - все были глубоко религиозными людьми и всё в своих исследованиях в первую очередь стремились познать суть божественного устройства мира. Сегодня же научные исследования, и сопутствующий им технический прогресс совсем не интересуется ни высшей целью, ни смыслом жизни.
Более того, в нынешнее время, чрезвычайная обособленность науки от религии, как в социальных, так и в естественных науках, привела к возведению человека в ранг Творца, положила начато исследованиям стволовых клеток и попыткам клонирования человека. Сегодня стало очень сложно провести грань между этими исследованиями для медицинских целей и соблазном улучшить самого человека. В связи с этим необходимо заметить, что какими бы благородными стремлениями не обуславливались эти попытки, научный прогресс без вечных духовных и моральных ориентиров неизбежно приведёт к разрушительным последствиям в будущем.
В этом смысле совершенно прав французский философ Монтень, который заметил: «Тому, кто не постиг науки добра, всякая наука приносит лишь вред». Любой настоящий учёный в процессе познания, каким быть сложным бы он ни был, должен обладать необходимыми свойствами характера, в том числе для правильного использования своих достижений - добротой, честностью, порядочностью, мужеством, быть высоконравственной личностью и, в тоже время обладать просвещенным сердцем.
На вопрос, что такое человек - Апостол заметил: "Вы есте церкви Бога Жива, якоже рече Бог: яко вселюся в них, и похожду, и буду им Бог, и тии будут Мне людие" (2 Кор. 6. 16). Воля Божия — это единственный окончательный критерий добра и зла в этом мире. Двухтысячелетний опыт Церкви, опыт жизни в Боге, последним критерием добра и зла поставляет не букву закона, но исполнение воли Божией, так как «буква убивает, а дух животворит» (2Кор. 3,6). Познание воли Божией - это вопрос всей жизни и никакими краткими правилами его не исчерпать, и чем ближе человек сообразовал себя с Богом и его волей, тем лучше он понимает мироздание и цель всего творения. В этом смысле, искуственный интеллект не руководствуется ничем похожим, и прямо или косвенно является совершенным орудием уничтожения связи человека и Бога, да и связи между всеми людьми.
В общем, грех и разобщение человечества на духовном уровне было преодолено воплощением Сына Божия, его Крестной Смертью, Воскресением, Вознесением, и ниспосланием Святаго Духа на юную Церковь в День Пятидесятницы. Собственно, о преодолении вавилонского разобщения и говорит кондак Пятидесятницы: "Егда снисшед, языки слия, разделяше языки Вышний; егда же огненные языки раздаяше, в соединение вся призва, и согласно славим Всесвятаго Духа". Церковь стала той обителью, в которой преодолевается греховная раздробленность, тяготившая человечество на протяжении тысячелетий. Можно с большой долей вероятности предполагать, что еще дохристианские завоеватели, пытаясь объединить мир, являли, быть может, сверхсознателъное стремление к преодолению этого противоестественного разделения.
Поэтому Церковь усматривает премудрый Божественный промысел в том обстоятельстве, что к моменту рождения Спасителя мир был объединен под властью римского императора. Как раз об этом повествует стихира богослужения Рождеству Христову: «Августу единоначалъствующу на земли, многоначалие человеков проста; и Тебе вочеловечшуся от Чистыя, многобожие идолов упразднися. Под единым царством мирским гради быша, и во едино владычество Божества языцы вероваша».
Бог есть Любовь, и только через любовь к Богу и ближнему и возможно любое истинное объединение людей и Спасение, причем всех людей, хороших, злых, добрых, бедных, богатых, при условии их искреннего покаяния. В огласительном слове на Пасху, Иоанн Златоуст пишет: "Кто благочестив и любит Бога – да насладится этим прекрасным и светлым торжеством. Кто – раб благоразумный, да войдет он радостно в радость Господа своего. Кто истомил себя постом, пусть получит ныне динарий. Кто работал от первого часа, пусть сегодня примет справедливую плату. Кто пришел после третьего часа, пусть начнет приятно праздновать. Кто пришел после шестого, пусть не имеет никакого сомнения, ибо он ничего не теряет. Если кто опоздал и к девятому, пусть придет без всякого колебания. Если кто пришел только в одиннадцатом, пусть не побоится, что промедлил, ибо Хозяин, будучи щедр, принимает последнего так же, как и первого; и дает приют для отдыха пришедшему в одиннадцатом часу, как и работавшему с первого; и последнего Он милует, и о первом печется; и тому дает, и этого одаряет; и дела принимает, и намерения приветствует, и действие ценит, и желание хвалит. Поэтому войдите все в радость Господа своего, – и первые, и вторые, получите награду. Богатые и бедные, веселитесь друг с другом. Воздержные и невоздержные, почтите этот день. Постившиеся и не постившиеся, возвеселитесь сегодня. Трапеза полна – насладитесь все. Телец велик: пусть никто не уйдет голодным. Все наслаждайтесь пиром веры; все получите часть богатой благости. Пусть никто не плачется на бедность, ибо настало Царство для всех. Пусть никто не скорбит о грехах, потому что из гроба возсияло прощение. Пусть никто не страшится смерти, ибо нас освободила смерть Спасителя: ее угасил Тот, Кого она держала в своей власти. Восторжествовал над адом Сошедший во ад."
"Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится." (Кор.13:4-8)
Во многом, для человеческой цивилизиции выбор между разумом сердца и искусственным интеллектом уже стал определяющим для верного познания окружающего мира и принятия соответствующих решений по обеспечению собственного спасения, развития и благосостояния.