Ему 39. Ему было 39. А скоро будет 40. 40 дней со дня его самоубийства.
Ненавижу некрологи, люблю тексты про жизнь. Но это тот случай, когда некролог иллюстрирует нашу реальность. Прекрасную, яркую, красочную (да, я фанат жизни, меня от нее штырит), но, порой, и все чаще, кровожадную…
Ковид уносит. Время уносит. Тысяча разных причин и обстоятельств сокращают наш круг общения, наш мир. Если вдуматься, сколько дней рождений за этот год стали днями памяти, то становится не по себе. Я говорю о своих друзьях, коллегах, дорогих мне людях… Но если речь идет о суициде, то это трагедия, возведенная в степень, и всегда важно разобраться в ее причинах. Самоубийство кажется мне противоестественным, и потому мне так нестерпимо больно было узнать об уходе из жизни моего коллеги и хорошего друга нашей ресторанной семьи Pachamama Таку Секине.
Таку — японец, покоривший Париж. Два его ресторана Dersou и Cheval d’or стали уникальным примером того, как японская традиция сумела органично влиться в сложносочиненную французскую кухню. Таку покорил и взыскательную публику, критику и просто любителей «чего-нибудь вкусненького». Достигнув успеха, Таку не зазнался, как это часто бывает с шеф-поварами, ухватившими музу кулинарии за изящную лодыжку. Когда мы пригласили его стать резидентом нашего проекта Chef’s Table, эдакие гастро-гастроли, он с радостью откликнулся. Получив от него детальный перечень необходимых условий, которые нам надлежало соблюсти, я восхитился его японской четкости и скрупулезности. Он продумал абсолютно все, но не запросил ничего лишнего.
Признаюсь, он, эмигрант, достигший успеха на чужой земле, вдохновлял меня, эмигранта и тоже, не побоюсь этих слов, добившегося того о чем мечтал и попутно того, о чем и не грезил. Но была и еще одна деталь, отозвавшаяся в моем сердце и памяти — название его ресторана. Dersou. Вспомнили? Ну это же тот самый Дерсу Узала, герой одноименного совместного советско-японского фильма Акиры Куросавы! Фильм, кстати, Оскар завоевал. Посмотрите, если не успели. И вот Таку, впечатлившись этой кинолентой, посвятил ей свой ресторан, его стилистику и атмосферу поисков, риска, азарта и стремления к цели, наперекор всем преградам.
Строя карьеру, Таку не забывал и про личную жизнь. Он был счастливо женат и познал радость отцовства. Мне горько представить, как его трехлетний сын не может понять, куда исчез папа…
А исчез он в пучине наговоров, наветов и травли, развернувшейся в соцсетях. Случай весьма и весьма распространившийся сегодня. Как коронавирус. Одна девушка пожаловалась на домогательства в Инстаграме. Другая подхватила эту мысль. Была, по-моему, и третья. А потом и вовсе — вал обвинений, нападок со стороны феминистских организаций, грязи, предательств.
Мы не знаем, что там было на самом деле, потому что ни одна из так называемых жертв не обратилась в суд. Я пишу «так называемых», потому что не было расследования, и пост одной из женщин даже не содержал фамилию Таку, а лишь косвенные намеки. Но хватило и их. В этом деле много мутного, и ясно лишь одно — желая смыть позор, Таку поступил как самурай, делающий харакири (сэппуку). Он просто не мог стерпеть, как его жизнь и жизнь его семьи медленно и неуклонно превращалась в ад.
Я не собираюсь никого оправдывать и занимать чью-то сторону. Как хореканец, я скорблю о коллеге. Как многолетний борец за права женщин работать за стойкой в баре, я понимаю и разделяю некоторые идеи феминизма. Но я абсолютно точно против оголтелости и травли. Тот, кто объявляет охоту на человека и кричит «ату его!», для меня заведомо не прав. Вы не представляете, какой поток грязи обрушился на Таку от совершенно посторонних людей, даже не вникавших в суть дела. Им просто нужна была жертва, объект для психологического насилия. По сути, на мой непрофессиональный взгляд, это было доведением до самоубийства. Обвинения поступали в его адрес с частотой автоматной очереди.
Нет человека, есть проблемы. «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…» Попытки привлечь к себе внимание и скрытые комплексы одних, могут стоить жизни другим. Безликой толпе нравится чувствовать себя вершительницей судеб. Люди, ничего не знающие ни о Таку, ни об особенностях работы шеф-повара, которая отнюдь не сахар, берутся даже не судить, а решительно обвинять. Неужели это врожденный инстинкт?
Девушка, инициировавшая этот выплеск мрака, писала о том, что инцидент произошел с ней на дружеской вечеринке, на которой не жалели алкоголя… О насилии или изнасиловании речь не шла, но из искры пресса и соцсети раздули костер, на котором и сожгли Таку Секине. Многие коллеги, искренне симпатизировавшие ему, побоялись высказаться в его поддержку, потому что опасались попасть под раздачу агрессивного сообщества вооруженного смартфонами и аккаунтами в соцсетях.
Одни мелят, что им вздумается, смешивая слова о домогательствах и изнасиловании, другие помалкивают и бояться сказать лишнее слово, потому что слово это может стать гвоздем, которым их прикуют к столбу позора в Инстаграме или Фейсбуке.
Никто не спорит, что проблема насилия существует. Но есть и проблема клеветы и оговоров, немотивированной агрессии и жажды расправы. Одна проблема — не лекарство против другой. Попытки вышибить клин клином здесь приводят к тому, что кто-то в минуту крайнего отчаяния вышибает себе мозги. И толпа отправляется на поиски новой жертвы. Обратите внимание, подобные скандалы ежедневно пестрят в новостях. Растет число жертв новых волн пандемии, растет и число жертв злобных наветов и троллинга. И я не знаю, какой вирус страшнее.
Даже шеф-повар может обжечься. Но это не значит, что за ошибку его нужно спалить дотла.
— Ищете чего? — Могилу!
Так начинается фильм о Дерсу. Так закончилась жизнь его французского тезки и его отца-основателя. Давайте не рыть могилы друг другу! Ни словами, ни поступками, ни мыслями. Ведь это не кино, тут не отмотать, не переснять, не перемонтировать. И свет в зале уже не зажжется.
«То вознесет нас высоко, то бросит в бездну без стыда», — кажется, это про Инстаграм…
Бек Нарзи