Понятие дискурса активно используется в научной сфере таких дисциплин, как лингвистика, философия, политология, социология, антропология и другие. На сегодняшний день нет четкого определения понятия дискурса, охватывающего все случаи его употребления. В разных парадигмах науки, изучающих этот феномен дискурса, исследователи предлагают собственные определения, в которых акцент определяется на свойствах дискурса, актуальных для того или иного похода.
Дискурс – это совместная деятельность коммуникации, требующая активного участия двух и более людей, зависит от ситуации общения. Многие лингвисты дают свое определение дискурса, рассмотрим определение доктора филологических наук В.Г. Борботько, для него дискурс является текстом, который состоит из коммуникативных языковых единиц – словосочетаний, предложений и их объединений, имеющих смысловое цельное образование [Борботько, 2019, с. 8].
Профессор лингвистических наук Т. Ван Дейк разделяет понятие дискурса в широком и узком смысле. В широком смысле под дискурсом понимается коммуникация как комплексное коммуникативное событие, происходящее между говорящим и слушающим. Дискурс в узком смысле обозначается как завершенный или продолжающийся «продукт» коммуникационного действия между реципиентами [Dijk, 2000, р. 18-20].
Термин дискурса описанный в «Кратком словаре терминов лингвистики текста» Т.М. Николаевой: «Дискурс – многозначный термин лингвистики текста, имеющий отличительные черты такие как: связность текста, речевое произведение как данность – письменная или устная, наличие диалога между коммуникантами» [Николаева, 1978, с. 467]. В современном мире понятие дискурса значительно расширилось и разделяется на политический, социальный, новостной, культурологический и другие виды дискурса.
Рассмотрим определение политического дискурса, которое предлагает Е.И. Шейгал: «Политический дискурс – любые речевые образования, содержание которых относится к сфере политики» [Шейгал, 2004, с.121]. Голландский лингвист Т. Ван Дейк предоставляет схожее определение политического дискурса в узкой форме: «Политический дискурс – некий класс жанров, которые ограничены определенной социальной сферой, сферой политики» [Dijk, 2000 р.86]. Лингвисты Е.И. Шейгал и Т. Ван Дейк рассматривают политический дискурс, только в определенной сфере, где речевую коммуникацию ведут политики, в то время как, Рут Водак определяет дискурс как: «Дискурс – не только самостоятельное исследовательское поле, он понимается не только как «метод», но и как совокупность теорий производства и восприятия» [Wodak, 1997, p. 180-196]. Таким образом она расширяет понятие политического дискурса в лингвистике. Исходя из этого можно предположить, что участниками политического дискурса являются не только политики, а другие реципиенты, вовлеченные в политические коммуникативные события, как общественность, люди, граждане, демонстранты, избиратели и так далее.
Политический дискурс является неотъемлемой частью общественно-политических отношений, формируется и определяет сложную языковую единицу, знаний и действий. Реализация политического дискурса происходит посредством не только языковых вербальных и невербальных средств, но присутствуют и экстралингвистические факторы, которые обуславливаются аксиологическим форматом общения, также присутствуют когнитивные структуры, обуславливающие обстоятельства существования самого дискурса.
Политический дискурс, который опирается в первую очередь на язык, это: «форма социального действия, всегда определяемая языковыми ценностями и социальными нормами, условностями (как натурализованные идеологии) и социальными практиками, всегда ограничиваемая структурами власти и историческими процессами, находящимися под их влиянием» [Соссюр, 1999, с. 426]. Линда Вуд и Рольф Крогер дают свое определение политическому дискурсу: «Дискурс является не просто методом передачи информации, но и подходом к природе языка и его непосредственным связям с ключевыми проблемами социальных наук» [Вуд, Крогер, 200, с. 8].
Рассматривая более точно, дискурс – это комплекс взаимосвязанных подходов передачи информации реципиенту, включающих в себя не только сбор данных, но и систему метатеоретических и теоретических разработок и исследовательских установок. В свою очередь, Т. Ван Дейк определяет термин как: «Дискурс является частью научной практики, распространенной во всех гуманитарных и социальных науках» [Dijk, 2000, р. 8]. В данном исследовании под политическим дискурсом мы рассматриваем контекстуальное определение передачи информации, не имеющее ограничения структурными свойствами текста или самой речи, но включающего в свое определение систематическое описание контекста и его отношение к дискурсивной конструкции.
Политический дискурс представлен во многих коммуникативных средствах, таких как: договоры, выступления, избирательные кампании, редакционные статьи, комментарии в газетах, интервью и конференции. Политики обычно используют простой язык, прямой и смешанный с разговорным языком. Они также используют пословицы и идиомы. Эти характеристики делают их язык неформальным, понятным для большинства аудитории, поэтому политики зачастую используют два стиля: риторический стиль, который может включать, например, разговорный язык, а также язык политики, который обусловливается специальной терминологией и структурой речи [Кибрик, Плунгян, 2002, с. 276-339]. На самом деле в политической речи слова имеют сознательный смысл и политически информированы. Другими словами, язык определенной речи идеологически является структурированным и ограничен в формулировках. Обычно филологи разделяют политический дискурс на два основных компонента: политику и дискурс. В словаре Oxford Advanced Learner’s Dictionary дискурс определяется как «долгое и серьезное рассмотрение или обсуждение предмета в устной или письменной форме» [Wood, Kroger, 2000, p.8].
В лингвистике дискурс принимает другие измерения и изучается с других точек зрения. Языковед Фердинанд де Соссюр определяет различие между языком (langue) и речью (parole), будь то устная или письменная речь. Но перед этим он настаивает на том, что язык (langue) нельзя путать с человеческой речью (языком). «Речь» − важная часть языка; он «неоднороден» и связан с различными действиями, в основном физическими, физиологическими и психологическими. В тоже время Фердинанд Де Соссюр определяет, что «Язык» или «Речь» принадлежат человеку и обществу одновременно и не могут сосуществовать по отдельности. Язык остается для него общим термином, который нельзя классифицировать, и это набор принципов, которые порождают все действия, правила и элементы коммуникации как теории и практики [Русакова, 1999, с. 432].
Тем не менее, необходимо отметить, что понятие «речь» рассматривается с лингвистической точки зрения. Следовательно, «речь» на данном этапе не полностью соответствует параметрам дискурса. Далее следует рассмотреть работы Мишеля Фуко, который дает другое определение дискурса, которое кажется более современным и обширным. Мишель Фуко описывает дискурс как способ представления социальных практик или как форму знания. Он также рассматривает это как «объединение последовательностей в том смысле, что они являются объявлениями (énoncés)» [Foucault, 2001, р. 36].
Примечательно, что М. Фуко в своем подходе связывает дискурс с тем, что он называет «дискурсивными практиками» и «дискурсивной формацией». Дискурс связан с практикой языка в обществе. Анализ дискурса для Мишеля Фуко − это также анализ «утверждений», которые представлены в текстах, высказываниях: «Я считаю, что фактически добавил к его значениям: иногда рассматривая его как общую область всех высказываний, иногда как индивидуализированная группа утверждений, а иногда и как регламентированная практика, учитывающая ряд утверждений» [Foucault, 2001, р. 36-38]. Дискурс также связан с властью это особенно проиллюстрировано в работе Мишеля Фуко «Наука о человеке», в работе автор раскрывает проявление влияния власти, реализуемой посредством дискурса. М. Фуко утверждает, что политики используют политический характер дискурса для явного управления массами [Foucault, 1997, р. 80].
Философ Жак Лакан, прежде всего, настаивает на том, что для речи необходимо наличие адресата и получателя. Для него любой предмет определяется посредством дискурса в терминах мысли, удовольствия, значения и идентичности». [Я] именно от дискурса зависит каждое определение предмета» [Lacan, 2007, р. 166]. Лингвист Ян Бломмарт утверждает, что дискурс нельзя изучать вне общества, культуры и политики: «дискурс − это то, что превращает нашу среду в социально и культурно значимую среду» [Blommaert, 2000, p. 447-466]. Таким образом, Я. Бломмарт устанавливает связь между дискурсом и другими внешними факторами: социальные, исторические и культурные. Следовательно, дискурс для него − всего лишь проявление языка или того, что называет «языком в действии», безусловно при изучении дискурса необходимо акцентировать внимание не только на язык, но и действие. Я. Бломмарт подчеркивает, что новые теории дискурса являются результатом разработок, достигнутых на уровне лингвистики и прагматики [Blommaert, 2000, p. 447-466]. Ян Бломмарт подчеркивает, что необходимо изучить новые элементы в языке, такие как: связность, сплоченность, лексический выбор и транзитивность. Более того, Ян Бломмарт рассматривает дискурс как связанный с любой значимой семиотической деятельностью, рассматриваемой как реальное проявление того, что является культурным, социальным и историческим [Blommaert, 2000, p. 447-466]. В этом отношении он соглашается с концепцией дискурса Мишеля Фуко. Для него важно то, как эти семиотические инструменты используются, чтобы казаться значимыми [Blommaert, 2000, p. 447-466]. Ян Бломмарт приводит пример политической агитационной рекламы, которая содержит письменные тексты в различных формах, имеет разный шрифт заголовков и разные цвета, служащие для привлечения внимания, данные элементы являются значимыми для передачи информации в политической статье [Blommaert, 2000, p. 447-466].
Лингвист Норман Фэрклаф рассматривает дискурсы как проявления мира в целом: «Я рассматриваю дискурсы как способы представления аспектов мира − процессов, отношений и структур материального мира, «ментального мира» мыслей, чувств, убеждений и так далее, а также социального мира. Конкретные аспекты мира могут быть представлены по-разному, поэтому мы, как правило, имеем возможность рассматривать взаимосвязь между различными дискурсами» [Fairclough, 2004, р.80]. Согласно теории, Н. Фэрклафа, дискурсы рассматриваются как различные точки зрения на мир. Норман Фэрклаф также подчеркивает, что дискурсы помимо представления картины мира, описывают другие языковые картины мира. Дискурс для Н. Фэрклафа, в свою очередь, похож на узы, связывающие людей друг с другом. Итак, согласно теории, Н. Фэрклафа, дискурс проявляется во взаимосвязи, существующей между текстом и социальной практикой. Его концепция дискурса имеет три формы:
− дискурс как текст: то есть изучение, например, лингвистических особенностей дискурса, лексического выбора, словарного запаса (формулировка, метафора), грамматики (транзитивность, модальность), сплоченности, связности;
− дискурс как дискурсивная практика: Н. Фэрклаф соглашается с Мишель Фуко в рассмотрении дискурса как дискурсивной практики [Fairclough, 1997, с.86-90]. Таким образом, изучение дискурса осуществляется через его диалектическую связь со всеми практиками общества;
− дискурс как социальная практика: здесь Н. Фэрклаф анализирует дискурс в рамках идеологических эффектов [Fairclough, 1997, с.86-90].
Исходя из вышеизложенного, Норман Фэрклаф опровергает определение «речи» Фердинанда де Соссюра, которое, согласно его теории, неспособно дать полное определение дискурсу, главным образом потому что речь является социальной практикой. Язык − это часть общества; языковые явления − это социальные явления особого рода, а социальные явления − это языковые явления. Таким образом, для Н. Фэрклафа общество и социальное взаимодействие существуют внутри языка, потому что коммуниканты в процессе дискурса производят идею или утверждение с социальной точки зрения, а не только с лингвистической основы [Fairclough, 2001, с. 56-68].
В современной лингвистике, ученые-лингвисты выделяют два основных подхода к определению политического дискурса: узкий и широкий. Под узким политическим дискурсом принято понимать институциональный подход передачи речи (присутствуют прочные связи с институтами политической и общественно-политической жизни), в свою очередь политический дискурс в широком плане реализуется в неинституцональном дискурсе (речь может иметь свободный стиль и характер). Зарубежный голландский лингвист, поддерживающий данные подходы – Т. Ван Дейк, определяет политический дискурс как «дискурс политиков, реализуемый в виде правительственных документов, парламентских дебатов, партийных программ речей политиков» [Dijk, 2000, р. 8].
При использовании широкого подхода политического дискурса главной составляющей является не только речь политиков, но все тексты политического характера. В основе дискурса находятся жанры исключительно политической среды, а на периферии – жанры реагирования, которые сочетают в себе элементы политического и массмедийного дискурсов [Кибрик, Плунгян, 2002, с. 276-339].
Таким образом рассмотрение свойств политического дискурса в современной гуманитарной науке определяет возможность обобщить базисные характеристики, которые представляют дискурсообразующую составляющую для него. Исходя из литературных источников, посвященных политическому дискурсу, а также на основании приведенных выше определений, для дискурса характерна коммуникативная природа, оценочность, агрессивность речи, тематическая определенность (значимые общественно-политические темы). В современной политической коммуникации главную роль играет идеологическая составляющая, которая основывается на базе конфликтного противостояния оппонентов.
Необходимо упомянуть об индивидуальных или специфических чертах политического дискурса. Специфическими характеристиками политического дискурса являются следующие четыре характерные черты:
1) агонистическая способность;
2) агрессивность;
3) идеологический характер;
4) театральность.
Агонистическая способность характеризуется состязательностью между оппонентами, участвующими в политическом дискурсе, в основе которого лежит непрерывный диалог, дуэль между партией власти и оппозицией, в которой противники время от времени противостоят друг другу, удерживают рычаги давления, отражают удары и переходят в наступление. Конвергенция политического дискурса по этому признаку со спортивным дискурсом проявляется в отражении всех основных элементов спортивно-игрового соревнования в сфере политики: наличие врага, борьба соперников, этика борьбы, правовые нормы (правила и регламента), стратегии и тактики борьбы, победы и поражения. Конкурентоспособность политического дискурса с наибольшей очевидностью проявляется в таких формах, как парламентские дебаты и предвыборные компании.
Одним из важнейших компонентов политического выступления является агрессия. В английских толковых словарях слово «агрессия» определяется как «агрессивные или враждебные чувства, поведение или отношение» [Oxford, 2000]. Тезаурусный список «агрессии» − один из самых многочисленных, в его характеристику входят следующие определения: антагонизм, нападение, воинственность, деструктивность, посягательство, враждебность, вторжение, ультра-патриотизм, провокация, драчливость, набеги и т. д. Агрессия в политическом дискурсе также связана с концепцией иерархии и господства. Иерархия от греческого слова «hieros» означает священный, а «arche» означает власть; отношения подчинения, стремление низшего сословия к высшему; господство от латинского слова «dominantis» означает доминирование, стремление к власти. Агрессия рассматривается как основа господства, которое в свою очередь является следствием давления и определяет иерархический порядок человеческих отношений. Причиной иерархии является конкуренция, связанная с борьбой за власть, социальный статус и признание, усиление территориальных позиций или позиций в коллективе и т. д.
Рассматривая речевую агрессию в рамках политической коммуникации, следует отметить, что в данном случае доминирующая агрессия направлена на конкретного политического деятеля, не представленного в ситуации общения, т.е. критика политического оппонента «за глаза» в общении с третьей стороной или массовой аудиторией в публичных выступлениях, на интервью или политических дискуссиях. Вербальная агрессия представлена определенными речевыми актами. Подчеркивая речевые акты агрессии, следует отметить, что все они являются демонстрацией политической силы и направлены на понижение статуса оппонента. Выделяют стандартные речевые акты агрессии в политическом дискурсе:
− выразительность воли с семантикой изгнания (акты воли);
− категоричность требований и обращений;
− речевые акты проклятия (использование слоганов);
− речевые акты угрозы [Lakoff, 1972].
Идеологический характер представляет собой систему социальных представлений, групповых знаний, убеждений и мнений, основанных на групповых ценностях, нормах и интересах. Эта особенность сводит политический дискурс с военными. Война, как известно, есть продолжение политики другими средствами. Сфера их взаимодействия такие жанры, как военная доктрина, военно-политическое соглашение, ультиматум, мирные переговоры, то есть все жанры, отражающие идеологию и ход войны с точки зрения противоборствующих сторон.
Категория театральности сближает политический дискурс с рекламными и сценическими дискурсами. Театральность политического дискурса связана с тем, что одна из сторон коммуникации – народ, который выполняет роль не прямого адресата, а наблюдателя-адресата, который воспринимает текущие политические события как некий спектакль, разыгрываемый для них с особым вниманием. Политики, общаясь друг с другом и с журналистами, постоянно помнят о «зрительской аудитории» и намеренно или непреднамеренно действуют, или «работают на публику», пытаясь произвести впечатление и «сорвать аплодисменты». Политический «театр» основан на образах политиков. Если о сюжетно-ролевой составляющей политического дискурса говорят в основном в переносном смысле, то ее «режиссерская» составляющая проявляется непосредственно в ряде политических событий, в которых элемент перформанса (сценарий и заранее написанные тексты, распределение ролей, репетиции) является необходимым.
Политический вид рекламы направлен на формирование определенного «имиджа» общественного деятеля или организации и мотивации к определенной линии поведения по отношению к ним. Оба используются в политической рекламе и реализуются в жанрах политической пропаганды (плакаты, презентации, публичные выступления, дебаты) и агитации (обращения, листовки, баннеры, выступления на митингах). Во-вторых, эти мероприятия носят характер массового зрелища, например, торжественное открытие или мероприятия, посвященные национальным праздникам. Помимо ритуальных событий, которые происходят независимо от СМИ и освещаются только в СМИ, существуют так называемые псевдо-события, которые включают специально запланированные события с целью их немедленного показа или передачи информации о них. Интервью, пресс-конференция, теледебаты и т.д. относятся к категории псевдособытий. Все эти дискурсивные версии являются коммуникативными событиями, драматическое искусство которых существенно задается средствами массовой информации, хотя их существенная часть носит преимущественно спонтанный характер.
Применение риторики очень важно в политической речи. Риторика учит политиков, как правильно говорить, излагать идеи в энергичном и убедительном дискурсе и передавать свои мысли и впечатления эффективно. Лингвориторический язык может использоваться для воздействия на политические взгляды людей, подробно исследуя способы, которыми политики могут использовать язык в своих собственных целях. Более того, согласно учениям Аристотеля оказывается, все люди используют риторику, для убедительного использования языка, как правило, в попытке продемонстрировать правильность передаваемой информации. Сила риторики заключается в использовании убедительного дискурса для убеждения аудитории. Убеждение рассматривается как способ использования языка, чтобы эксплуатировать чувства, выдвигать на передний план или скрывать ответственность и свободу воли, повторять одинаковые идеи, или привлечь внимание к определенной части сообщения. Один из риторических приемов, которые политики обычно используют в своих выступлениях, является использование личных местоимений. Предпочтение отдается неформальным стилям и приемам, которые подразумевают более высокую степень близости между слушателем и оратором. Использование параллелизма помогает подчеркнуть, что идеи одинаковы по важности, и существует возможность добиться ощущения симметрии и ритма речи, которые делают выступление более запоминающимся. В выступлении политики всегда используют параллели, чтобы завлечь аудиторию. Исходя из этого, параллельные модели дискурса рассматриваются как лучший способ привлечения внимания к определенной части своего сообщения и выделения его среди остальной части выступления.
Можно утверждать, что использование личных местоимений в группе из двух «я и ты» означает более высокую степень близости и солидарности – это создает тесную связь между говорящим и слушателем, использование местоимения «мы» рассматривается как «мост», соединяющий «я» и «вы», создавая ощущение, что говорящий и слушатели – одна сторона. Применяя параллелизм в речи, политики подчеркивают свои ключевые взгляды для убеждения аудитории и делают выступление более запоминающимися. Поэтому политики зачастую используют эти местоимения для того, чтобы выстроить доверительные отношения с аудиторией и манипулировать их взглядами.
Метафоры традиционно считались характерными для литературного языка, особенно поэзии, но в современном мире использование метафор стало играть важную роль в коммуникации, для того чтобы придать речи красочность и колоритность. Метафоры распространены во всех видах дискурса. Политики используют метафоры в своей речи для того, чтобы разнообразить речь от шаблонов, сконцентрировать внимание слушателя и с легкостью донести посыл до аудитории. В политическом дискурсе использование метафор становится обязательным условием коммуникации, потому что знание и применение метафор позволяет показать умение оратора использовать язык, рассуждать, делать выводы и способность грамотно донести информацию.
Метафоры также можно рассматривать с точки зрения функциональной грамматики. В грамматической метафоре семантическая конфигурация, которая была бы представлена конгруэнтно (то есть неметафорически) одним типом предложения. Важно отметить, что грамматически метафорические формы никогда не являются полностью синонимами их неметафорических аналогов; всегда будет присутствовать семантическая особенность или особенности, отличающие их. Использование метафор в политическом дискурсе помогает выделить и освятить проблему, которую доносит адресат, либо наоборот отвлечь от проблемы переключив внимание аудитории. Дж. Лакофф отмечает, что использование метафор в речи является эффективным орудием для манипуляции социального сознания масс [Лакофф, 1990, с. 387-415].
Функциональная грамматика определяет метафоры как вариации выражения значения, а не просто вариации в использовании слов. Многие метафоры могут быть расположены в лексических выражениях, а также в сопровождающих их грамматических вариациях. Майкл Хэллидей считает, что, хотя письменный язык имеет высокую лексическую плотность, зачастую присутствует простая грамматическая структура, в свою очередь разговорный язык обычно грамматически сложен и часто сопровождается простым набором слов [Halliday, 2007, р. 5-37]. Следовательно, метафорическая сложность типична для письменного языка. В случае президентских речей – это изначально письменные тексты, произносимые устно. Таким образом, поскольку это письменные тексты, можно было бы ожидать найти в них некую метафорическую сложность, однако, так как они предназначены для голосового воспроизведения, они имеют больше характеристик устной речи, чем письменной. В итерационных метафорах лексико-грамматические особенности перестраиваются, чтобы представить определенный взгляд на реальность. Они представляют собой альтернативный способ построения картины действительности.
Местоимения, которые политические ораторы используют для обозначения себя или своей аудитории, могут быть важной частью сообщения. Политики, выступающие с речами, обычно делают это как представители политических групп, таких как политические партии, правительства или страны, а не как отдельные лица. Таким образом существует определенные ограничения в трансляции информации, потому что одна из основных целей выступления с политической речью – повысить доверие к выступающему политику. Суть анализа местоимений в политическом дискурсе заключается в том, что они помогают в конструировании идентичностей и ассоциаций идеологический группировки конструкции текста.
Местоимения – это не просто способ выражения лица, числа как обусловливается традиционной грамматикой, и они не только выполняют дейктическую или референциальную работу, они рассматриваются с точки зрения контекста взаимодействия и идентичности, которую они выполняют. Политические выступления призваны повысить политическую активность населения, помочь им понять важные вопросы и как лучше всего решить проблему, а также способ, которым политики могут убедить других. Выступления обычно основываются на обсуждении и изложении проблемы, и в большинстве случаев важно, использование приемов убеждения.
Зарубежные лингвисты Линда Вуд и Рудольф Крогер выделяют диапазон подтипов, определяемых конкретной коммуникативной ситуацией. Их объединяет то, что политики пытаются получить определенные цели в их развитии, и наша цель – изучить способы языка, как они упрощают и помогают в донесении информации цели [Вуд, Крогер, 200, с. 8]. Изучение политического дискурса – это дисциплина, которая раскрывает больше информации.
Отличительным способом выражения является использование некоторых прилагательных в конкретных вопросах, предлагаемые для объяснения темы или достижения этой цели. Первая проблема, с которой переводчик сталкивается, анализируя политическую речь, ее следует рассматривать как пример устной или письменной речи, или и то и другое. У этой подкатегории политического дискурса существуют разные наименования: подготовленная речь, вне спонтанная речь, или устный монолог, и включает три характеристики: информация доставлена большой части аудитории, была подготовлен заранее, и аудитория должна воспринимать это выступление.
Синтаксический анализ основывается на тембре голоса, модальности, передачи информации. Использование местоимений в речи таких как «мы», «вы и я» или «американцы и я» показывают сплоченность оратора с обществом и вызывает доверие у публики. Тембр речи является важной составляющей для политического оратора, так как от тембра зависит будет ли донесена информация и будет ли публика слушать адресата. Передача речи может быть воспроизведена не только посредством оральной речи, но и за счет вербальных методов, использования жестикуляции, мимики и сторонних предметов привлечения внимания (презентации, показательные примеры и т.д.).
В каждой политической речи обязательно приводятся аргументы, для убеждения и донесения правильности информации публике. При этом речь должна иметь целостность, которая поможет сохранить цепочку передачи информации и не отходить от темы. Интертекстуальность отражается в использовании цитат и ссылок, которые могут укрепить и сформулировать достоверную речь. Зачастую 45-й президент США Дональд Трамп, речь которого проанализирована во второй главе, использует цитирование из бизнес-книг. Отсылки так же могут определять, как неявную, косвенную или скрытую ссылку, которая не имеет достоверного подтверждения или может указываться без автора, так и быть обозначенными авторами, которые трактуют эти формулировки, тем самым подкрепляя достоверность информации в речи и вызывая доверие у публики.
Цитирование – точное воспроизведение слов, сказанных другим человеком. Цитата легко различима, так как есть несколько способов определить: кавычки, запятые, глаголы и т.д. Использование метафор позволяет обогатить речь живностью и красочностью. Таким образом, можно подчеркнуть, что лингвистические факторы влияют на восприятие и целостную формулировку речи.
Определив понятие политического дискурса и сформулировав схему анализа текста, можно сделать вывод, что для достижения успешного лингвориторического анализа текста необходимо обращать внимание на все языковые единицы, присутствующие в политическом языке; учитывать использование тех или иных лингвистических единиц (фонемы, лексемы, морфемы и т.д.) в речи, которые помогают определить функционально-информативный характер дискурса.
Список литературы:
Лакофф Д. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры; перевод с англ. А. Н. Баранов – М. Едиториал УРСС, 1990. – 415 с.
Русакова О.Ф. Основные разновидности современных теорий политического дискурса: опыт классификации. Екатеренбург, 2004.
Blommaert, J./ Bulcaen, C. (2000).”Critical Discourse Analysis“. Annual Rev. of Anthropology 2000, – 447-466 p.
Fairclough (N.). Critical Discourse Analysis in Researching Language in the New Capitalism: Overdetermination, Transdisciplinarity and Textual Analysis. In: Harrison (C.) & Young (L.) eds. Systemic Linguistics and Critical Discourse Analysis. London: Continuum, 2004. – 688 p.
Halliday, M. A. K., McIntosh, A. and Strevens, P. (2007) ‘The users and uses of language’. In J. J. Webster (ed.) The Collected Works of M. A. K. Halliday
Teun A. van Dijk Racism at the Top. Parliamentary Discourses on Ethnic Issues in Six European Countries. With Ruth Wodak. Klagenfurt: Drava Verlag, 2000.
Linda A. Wood and Rolf O. Kroger: Doing Discourse Analysis: Methods for Studying Action in Talk. SAGE Publications, 2000. – 246 р.