«Deutsche Bank и грандиозный путь к разрушению» — ключевые идеи книги Дэвида Энрича

История крупнейшего банка, замешанного в компрометирующих связях с нацистами, Трампом и российскими олигархами.

Обзор книги подготовлен командой сервиса ключевых идей бестселлеров литературы по бизнесу и саморазвитию MakeRight.ru.

В книге «Темные башни» журналист Дэвид Энрич рассказывает историю становления и развития Deutsche Bank, одной из крупнейших финансовых организаций мира, сомнительная политика и недальновидные решения руководителей которой стали причиной серьезного кризиса.

Книга стала бестселлером по версии изданий The New York Times и Wall Street Journal. Книгу рекомендует к прочтению автор бестселлера «Дурная кровь» Джон Каррейру.

Рассмотрим важные идеи книги

Deutsche Bank открылся в апреле 1870 года в Берлине. Его возглавили Георг фон Сименс, Герман Валлих и Вильгельм Платениус. Эти немецкие бизнесмены хотели облегчить международную торговлю, особенно между немецкими и европейскими компаниями, освободить немецкий капитал от доминирования британских банков.

Банк не собирался предоставлять кредиты физическим лицам, он с самого начала ориентировался на финансирование промышленных отраслей.

Его основатели планировали финансовую экспансию в другие страны. Через два года после появления банка на свет открылись филиалы в Китае и Японии. В 1880-е годы в Южной Америке и США банк ссужал деньгами немецкие компании, в России вложился в строительство железных дорог. Он проводил финансовые операции на Балканах и Ближнем Востоке, в том числе финансировал строительство железной дороги от Стамбула до Багдада.

Георг фон Сименс не очень хорошо вникал в тонкости банковского дела, но его творческая энергия била ключом. Герман Валлих старался сдерживать эту кипучую энергию, отвечая за финансовую сторону дела, тогда как Георг заключал сделки.

В конце 1880-х годов американец немецкого происхождения Генри Виллар (бывший Генрих Хильгард) уговорил Сименса финансировать строительство железнодорожной сети Америки. Deutsche Bank поддерживал его начинания, но Виллар не был финансистом, быстро залез в огромные долги и втянул в них и банк, который чуть было не прекратил свое существование.

Он понес огромные убытки, а вместе с ним и его вкладчики, которые по рекомендации Вилара покупали акции. Это был первый, но далеко не последний раз, когда энергичный и обаятельный человек втягивал банк в опасную историю, она повторится в XXI веке.

Несмотря на эти потери, банк продолжал расти вместе с европейской и мировой промышленностью. Он поглощал другие банки и вскоре стал шестым по величине банком в мире к 1903 году. К тому времени у него уже было 10 тысяч сотрудников, а не 50, как в самом начале.

В 1933 году к власти пришли нацисты, и Deutsche Bank оплачивал их военные расходы. После войны некоторые историки, которых банк финансировал, оправдывали такую позицию тем, что все были вынуждены как-то работать при Гитлере, чтобы выжить.

Но это не было пассивное участие. Банк уволил сотрудников-евреев, в том числе членов совета директоров, участвовал в «аризации» немецкой собственности, захватывая еврейские предприятия и передавая их сторонникам Гитлера.

По мере захвата Гитлером Европы Deutsche прибрал к рукам местные банки и вклады их клиентов. Банк продавал золото, украденное у жертв Холокоста, добывая валюту для производства оружия. Такая этическая неразборчивость тоже даст о себе знать в наши дни.

После разгрома Германии в 1945 году штаб-квартира банка оказалась в британском секторе. Англия надеялась получить свои репарации, недоплаченные ей со времен Первой мировой войны, и сильный немецкий банк мог бы в этом помочь.

Его глава Герман Абс, осужденный заочно и приговоренный к 10 годам заключения, несколько месяцев поработал на полевых работах на английской территории и вышел на свободу.

Банк разделили на 10 региональных отделений, которым запрещалось работать под названием Deutsche Bank, но они имели тесную связь друг с другом. Вскоре банк достаточно окреп, чтобы оживить европейскую экономику, и эти 10 якобы независимых банков снова слились в один.

К 1956 году их объединили под одной крышей здания во Франкфурте, а директором избрали военного преступника Абса.

К концу 1950-х годов банк снова вел бизнес за пределами Германии — в Южной Африке, Египте, Гонконге. Он кредитовал компании в Западной Европе и даже финансировал строительство газопровода в СССР.

Западный мир слишком сосредоточился на коммунистической угрозе, чтобы вспоминать прошлое Абса, его с женой даже приглашали на инаугурацию президента Эйзенхауэра.

В 1970 году, к своему столетию, Deutsche открыл больше 1000 филиалов в Германии и по всему миру, а в 1984 году переехал в знаменитую штаб-квартиру во Франкфурте на Майне — две огромные темные башни-небоскребы, прозванные местными жителями Дебет и Кредит.

В 1987 году топ-менеджером банка стал Альфред Херрхаузен, банкир и политик, считающий, что нужно придать Deutsche Bank международный размах. Он покупал банки в Испании, Португалии, Италии и Нидерландах, кредитовал разные страны, в том числе СССР.

Он был сторонником экономической интеграции Европы и выступал за прощение долгов странам третьего мира, стал доверенным лицом канцлера Гельмута Коля, был близко знаком с Горбачевым и Киссинджером.

В ноябре 1989 года он планировал купить английский инвестиционный банк Morgan Grenfell. Однако этим планам не суждено было сбыться: Херрхаузена взорвали в собственном бронированном автомобиле. Ответственность взяла на себя террористическая организация «Фракция Красной армии», считающая, что банк строит новую фашистскую структуру с целью удушения всего мира. Но банк после этого только укрепил свое могущество.

Через 3 месяца после убийства Херрхаузена акции банка подорожали на 30 процентов, что было воспринято как знак доверия к будущему Deutsche Bank. Преемник Херрхаузена Хильмар Коппер продолжал его политику, стараясь расширить влияние банка на международной арене.

С развалом СССР и падением Берлинской стены банк открыл филиалы в Восточной Германии, России, Варшаве, Будапеште и Праге.

Английский банк Morgan Grenfell, который не успел купить Херрхаузен, тоже отошел к Deutsche, но это не сделало его мировой финансовой величиной. Английские банкиры не желали работать с немцами и увольнялись один за другим. Уолл-стрит не воспринимал Deutsche всерьез.

Сам Deutsche Bank стремился сохранить свою немецкую идентичность, старые традиции, чтобы не раствориться в американской финансовой системе. Но это стремление тормозило его развитие. Ударом по самолюбию стала и покупка Goldman Sachs государственной телефонной монополии Deutsche Telekom, акциями которой они торговали по всему свету.

Налицо была экспансия Штатов в Германию, но не лучше ли самим пойти на Уолл-стрит? Для этого банку нужен был агент влияния — энергичный, харизматичный, способный укрепить позиции немецкого банка в США. Эту роль выпало сыграть Эдсону Митчеллу.

Митчелл был крупной фигурой в финансовом мире. Выросший в простой семье, он долгое время работал на семейной куриной ферме, пока не решил, что пора двигаться дальше. Его невероятная энергия помогла ему получить образование и стремительно продвигаться к карьерным вершинам. Сначала он работал в Bank of America в Чикаго, затем, в 1980 году, перешел в нью-йоркское отделение Merrill Lynch.

Он как раз подумывал найти что-нибудь поинтереснее, место, где он мог бы полностью реализовать свой потенциал, когда в 1995 году подвернулась возможность поработать на Deutsche Bank.

На переговорах Митчеллу предложили продвигать банк на финансовых рынках по всему миру. Он согласился работать за свою прежнюю зарплату в 5 миллионов долларов в год в течение первых двух лет, но с одним условием. Ему давали полную свободу нанимать любого человека, который ему потребуется.

В итоге Митчелл покинул Merrill и вместе с семьей перебрался в Лондон, поближе к тамошнему филиалу Deutsche Bank. Он решил, что для продвижения к финансовым вершинам банк должен распрощаться со скучным немецким педантизмом и осторожностью. Ему следует быть как можно решительнее и агрессивнее, не стесняться в средствах, чтобы банк стал менее немецким и более глобальным.

Митчелл стал руководить отделом глобальных рынков в Deutsche Morgan Grenfell (DMG), не так давно приобретенным Deutsche Bank. Он активно использовал производные финансовые инструменты — деривативы на сырьевые товары, акции, долги.

Митчелл стремился использовать клиентскую базу Deutsche Bank по всей Европе, объединяя отдельные торговые площадки банка, что часто вызывало недовольство. Однако это объединение прекратило межведомственные споры, бизнес теперь велся централизованно.

Единая политика вместо нескольких отдельных была более безопасной и удобной для клиентов, плативших за услуги одинаковую цену в любом филиале.

Он тщательно отбирал команду помощников, в основном своих бывших коллег по Merrill Lynch. Среди них были финансовый специалист из Эфиопии Касси Кебеде, молодой управляющий директор Аншу Джайн, Грант Квальхейм, которого Merrill попытался удержать огромной зарплатой и он поначалу согласился. Но Митчелл решил настоять на своем: он уломал Квальхейма, который согласился уйти, если Митчелл отдаст ему свой BMW впридачу.

Митчелл тут же бросил ему ключи от машины, на которой приехал. Он поручил своей первой команде из пяти человек, чтобы каждый в свою очередь нанял еще пять человек, которых считает лучшими. За полтора года у них собрался коллектив в 2500 человек, которые вдохновились личностью Митчелла, оказывающего на людей какое-то гипнотическое воздействие.

Одним из членов команды Митчелла был Уильям (Билл) Бруксмит. Они с Митчеллом давно знали друг друга по работе в Merrill Lynch, дружили семьями и имели много общего: оба выросли в маленьких городках и рассчитывали только на себя.

Они были очень дружны, обменивались мнениями по любому поводу и чувствовали себя прекрасно в обществе друг друга, хотя очень отличались по темпераменту. Митчелл был полон энергии, не мог усидеть на месте, Бруксмит был спокойным, тихим, обстоятельным и вдумчивым.

В Merrill Lynch Бруксмит работал с деривативами. Он всегда старался поступать правильно, соблюдать этические нормы, что иногда вызывало шутки коллег. Лучшей долгосрочной стратегией он считал заботу о клиенте. В его характере не было ни жадности, ни честолюбия. У Эдсона был прямо противоположный характер, что не мешало им быть близкими друзьями.

Бруксмит был риск-менеджером, и когда в Merrill Lynch случился скандал с клиентами по вине банка, выяснилось, что он заранее предупреждал руководство Merrill, отправив ему докладную, что интересы вкладчиков могут пострадать. Он считал это правильным поступком, хотя на фоне коллег выглядел белой вороной.

Митчелл сразу позвал его в Deutsche, но Бруксмит не торопился принимать предложение: в 1996 году он ушел в отставку из Merrill, чтобы больше времени проводить с семьей, и не спешил прерывать свой бессрочный отпуск. И это не было завуалированное увольнение, он действительно ушел сам, чтобы передохнуть, и Merrill был готов в любой момент принять Билла обратно.

Митчеллу удалось уговорить Билла, соблазнив его огромным окладом. Он стал соруководителем банка и специализировался на деривативах. В конце 1996 года Билл с семьей (женой Аллой и двумя дочерьми) перебрались в Лондон. Его старший сын Вэл остался в США продолжать учебу в колледже.

Какое-то время работа в Deutsche нравилась Биллу. Он помогал банку закрепиться в США, с удовольствием наблюдал, как американская энергия способствует его финансовой мощи.

Клиентам нравились новшества, привнесенные американской командой Митчелла и Билла, и прибыль быстро росла. Deutsche становился все более глобальным, все увереннее чувствовал себя на международной арене, и это была частично заслуга Билла.

Это были агрессивные менеджеры, которые поставили себе цель сколотить состояние. Но Бруксмит, в котором не было ничего хищного, оставался его другом и проводил собственную политику. Он считал, что в сделках с клиентами не должно быть ничего аморального.

Однажды у его коллеги Мартина Лоата, с почтением относившегося к Биллу, клиент купил множество деривативов. Это было не очень разумно. И Билл убедил Мартина позвонить клиенту и разубедить его, потому что он не понимает, насколько это рискованно.

Бруксмит чувствовал себя ответственным за моральный облик Deutsche Bank. Он распутывал сложные ситуации, старался сдерживать слишком рискованные порывы Митчелла, и банку это шло на пользу.

Митчелл вел свою политику, действуя в обход своих немецких боссов. Его команда занималась самофинансированием, занимая деньги на рынках и не сообщая об этом в штаб-квартиру Deutsche. Бруксмит был против, и иногда Митчелл к нему прислушивался.

Постепенно продвижение Deutsche на Уолл-стрит становилось успешным. С подачи Митчелла банк приобрел американский Bankers Trust, существовавший с 1906 года и обслуживающий миллионеров, при помощи тонких финансовых инструментов экономил их налоговые выплаты.

В 1980-х годах Bankers Trust начал активно действовать на Уолл-стрит. Он покупал акции с привлечением заемных средств, кредитовал сделки с недвижимостью, однажды дал необеспеченный кредит Дональду Трампу на 100 миллионов долларов. Эти деньги банк потерял. Затем Bankers Trust занялся деривативами и начал обслуживать низкобюджетных и неискушенных клиентов, навязывая им сложные схемы и грея на этом руки.

Одна из сделок на деривативах получилась неудачной, началось судебное разбирательство, в ходе которого выяснилось, что Bankers Trust практически грабил своих клиентов. Еще одна его стратегия была направлена на работу со странами, мало защищенными от финансового мошенничества, но имеющими развивающиеся рынки. Азиатский кризис 1997 года помешал им развернуться в полную силу.

Bankers Trust осенью 1998 года был на грани краха, несмотря на активы в 133 миллиардов долларов и 20 тысяч сотрудников в разных странах. Чиновники из ФРС США были рады, когда его приобрел Deutsche: теперь спасение Bankers Trust уже не было их головной болью.

Для приобретения Bankers Trust Deutsche пришлось признать свою роль в финансировании нацистов и извиниться. Сделку одобрили, что закрепило позиции Deutsche на Уолл-стрит. Но теперь Deutsche перестал быть немецким банком, обслуживающим европейских клиентов.

Его прибыли росли, но росло и влияние американской команды, специализирующейся на деривативах и инвестициях. Кроме того, Bankers Trust привил почтенному европейскому банку свою агрессивную и аморальную политику. Его покупка была ошибкой, как и отношения с Дональдом Трампом.

Многие банки и частные лица на себе испытали последствия необдуманный займов Трампу. Он был вечно в долгах и при этом полон новых планов, для которых требовались новые капиталы. Он умел убеждать банкиров, хотя и не все поддавались. Но один из сотрудников Deutsche по имели Майк Оффит уступил просьбе знакомого девелопера и пылким рассказам Трампа о реконструкции дома на Уолл-стрит, 40, шедевра ар-деко.

Дом был построен в 1930 году и соперничал высотой со зданием Chrysler. Трамп уже приобрел его, но здание находилось в полуразрушенном состоянии и требовало полной реставрации. Он рассказывал Оффиту, какие окна в нем будут и во сколько это выльется, сколько стали потребуется на ремонт перекрытий, каким камнем будут облицованы фасады.

Обычно крупные девелоперы поручают рассказ о деталях своим подчиненным, а не лично пытаются убедить своих потенциальных кредиторов. Но Оффита это не насторожило.

Он согласился выдать Трампу кредит на 125 миллионов долларов, и тот стал уверять, что теперь и другие банки, узнав об этом, наперебой предлагают ему деньги.

Еще до полного оформления кредита Трамп уже просил занять еще, на строительство жилого небоскреба напротив здания ООН. Deutsche ранее не предоставлял таких строительных кредитов, и потому Оффит придумал схему сотрудничества Deutsche с другим немецким банком, чтобы провести кредит через него.

Ему пришлось убеждать руководство во Франкфурте, чтобы они на это пошли. Но все прошло гладко, высшее руководство одобрило выдачу кредита. Немецкий банк, задействованный в операции, беспокоился, что строительные рабочие могут устроить забастовку, и хорошо бы получить от профсоюзов какие-то гарантии.

К удивлению Оффита, через несколько дней Трамп принес ему письмо от профсоюзных лидеров, дающих такие гарантии. Оффит подумал о подкупе, но ничего не сказал. За этим кредитом Трамп получал и другие.

Поначалу Deutsche смотрел на это сквозь пальцы: он был заинтересован в богатых американских клиентах, помогающих ему усиливать влияние. Но со временем боссы во Франкфурте дали знать Митчеллу о своем беспокойстве по поводу растущего количества кредитов на недвижимость. Оффит считал, что можно превратить эти кредиты в ценные бумаги и продавать, но всегда рисковому Митчеллу что-то не понравилось.

Он тщательно изучил портфель Оффита и его команды и обнаружил, что Оффит уже неофициально одобрил кредитную сделку с Трампом для финансирования строительства казино Trump Marina. Митчелл не любил Трампа и не доверял ему. Он вызвал кредитного инспектора и спросил, почему тот одобрил сделку. Кредитный инспектор ответил, что впервые об этом слышит и что его подпись на документе, одобряющем ее, подделана.

Митчелл не стал затевать судебное разбирательство, но Оффит был уволен. Однако один из его доверенных лиц, Джастин Кеннеди, останется в Deutsche Bank еще 10 лет, тесно сотрудничая с Трампом.

Команда Митчелла становилась все более влиятельной. Когда Deutsche Bank вопреки ее желанию собрался слиться с другим немецким банком, Dresdner, она, опасаясь ослабления своей позиции, сорвала сделку. Чувствуя свое могущество, члены команды все больше утрачивали чувство меры.

Благодаря Митчеллу Deutsche все больше превращался в оператора Уолл-стрит. Между тем сам он постепенно начал охладевать к своему детищу: он достиг чего хотел, добрался до вершины, его миссия была выполнена. Он подумывал снова вернуться в Merrill.

К тому же Билл Бруксмит снова уволился, опять сославшись на желание проводить больше времени с семьей. К этому уже привыкли, никто не заподозрил, что за этими регулярными уходами кроется какой-то психический надлом.

Митчелл уже вел переговоры с Merrill, когда с ним случилось несчастье, — он разбился на частном самолете 22 декабря 2000 года. Бруксмит тяжело пережил потерю друга. Но влияние Митчелла на Deutsche сохранилось и после его смерти. Банк уже взял разгон в погоне за ростом и прибылью, и был не в силах остановиться.

Работу Митчелла разделили поровну между Аншу Джайном и Грантом Квалхеймом, но курс на рост остался прежним. В 1990-е годы приоритетом Deutsche было служение акционерам, сотрудникам, обществу. Когда банк начал тесно сотрудничать с Уолл-стрит, на первое место вышли только акционеры. Постепенно банк перенимал тактику инвестиционных банкиров, дающих клиентам своекорыстные советы с единственной целью — заработать побольше денег.

В начале 2000-х Deutsche был готов получать прибыль любой ценой, пренебрегая рисками. Он помогал направлять доллары в страны, находящиеся под санкциями, такие как Иран или Сирия.

Чтобы такие сделки совершались в тайне, принимались специальные финансовые технологии, чтобы сохранить анонимность получателей валютных переводов. Это было опасно и аморально, но не только отдельные сотрудники, но и руководители Deutsche одобряли такие схемы, гонясь за прибылью.

В 2006 году Deutsche приобрел московский банк United Financial Group, основанный американцем Чарли Райаном. Тем самым Deutsche стал ведущим иностранным банком в России, его стали использовать для проведения IPO российских компаний и операций бывших советских предприятий, отошедших российским олигархам.

Не всем в Deutsche это понравилось: его юристы не понимали, что за человек Чарли Райан, что он делает в России, имеет ли отношение к спецслужбам. Не нравилось им и сотрудничество с олигархами, чьи деньги имели явно коррупционное происхождение.

Член совета директоров Deutsche Джозеф Аккерман был очарован Россией и завязал близкие отношения с российскими банкирами, в том числе с Андреем Костиным, руководителем банка ВТБ. Аккерман подписал кредитную линию на миллиард долларов для ВТБ и предложил Костину создать собственный инвестиционный банк, чтобы ускорить развитие российских рынков капитала.

Около ста банкиров Deutsche Bank помогали Костину в этой работе. В 2000 году Deutsche нанял сына Костина на работу в лондонский филиал банка сразу после окончания университета. Через 10 лет после этого он станет старшим инвестиционным банкиром Deutsche.

Аккерман был рад укреплению отношений с российским финансовым истеблишментом. Эти отношения были настолько хороши, что банк способствовал отмыванию сомнительных средств из России в США, на что не решались американcкие банки, опасаясь юридических рисков.

Новый специалист по комплаенсу, тестирующий в 2004 году системы Deutsche по борьбе с отмыванием денег, обнаружил много интересного. Деньги поступали в Deutsche из банков Латвии, Эстонии, Литвы и Кипра. За каждую такую сделку Deutsche получал щедрые комиссионные, и его прибыль росла.

Новый специалист предупредил, что у банка будут проблемы с регуляторами за их деятельность в Восточной Европе, но к нему не прислушались. Тем не менее ФРС вычислила эту активность и вынесла банку предупреждение за отмывание денег. Это означало, что если Deutsche попадется снова, то так легко уже не отделается.

Майк Оффит ушел, но отношения Трампа с Deutsche продолжались. Теперь его контактным лицом стал управляющий директор Джастин Кеннеди, оформляющий для Трампа крупные кредиты.

Deutsche ссудил Трампу еще 150 миллионов на реконструкцию дома на Уолл-стрит, 40, а затем дал ипотечный кредит почти на миллиард для покупки здания General Motors в Нью-Йорке. В 2002 году банк рефинансировал кредит на 70 миллионов на строительство казино в Атлантик-сити.

Многие знали, что Трамп был недобросовестным заемщиком, который часто объявлял дефолт по своим долговым обязательствам и не имел реального залога, под который получал такие огромные средства. Иногда кому-то удавалось пресечь очередной кредит, но отношения Deutsche и Трампа продолжались.

Все же Deutsche провел неофициальный аудит финансового положения Трампа, когда тот оценил свое состояние в 3 миллиарда долларов. После проверки выяснилось, что на самом деле у него не 3 миллиарда, а 788 миллионов.

Большинство банков после этого не стало бы иметь дел с таким недобросовестным и нечестным заемщиком, но Deutsche это не смутило. Трамп был тоже полезен банку. Например, он обеспечил Deutsche яркую рекламу в своем телешоу «Ученик» в 2004 году.

В 2004 году Deutsche и Citigroup соперничали за звание крупнейшего банка в мире, правда, Deutsche отставал от соперника. Аккерман многое сделал для его триумфа, став видной фигурой в политическом и финансовом мире.

Бруксмит тем временем скучал на пенсии, иногда консультируя Merrill по разным вопросам. Он завел собаку Дейзи, вел жизнь обеспеченного пенсионера. Вскоре Аншу Джайн решил вернуть Бруксмита на работу в Deutsche.

Многие консультанты и регуляторы указывали банку, что он неправильно оценивает и контролирует риски, особенно от прибыльных предприятий. Сдерживающее влияние осторожного Билла должно было помочь необузданной команде Аншу.

Банк благополучно пережил кризис 2008 года, в отличие от других, строго соблюдающих правила, и это еще больше вдохновило его на дальнейший рост. Но в этом росте уже можно было разглядеть будущий провал. Не все было гладко.

Деятельность банка привлекла внимание Постоянного подкомитета по расследованиям Сената США в лице его члена Боба Роуча. Впервые он заинтересовался Deutsche Bank после приобретения Bankers Trust. Это подразделение было известно Роучу работой с деньгами диктаторов и их семей.

Банк привлекал внимание и английских регуляторов, но ловко использовал их соперничество, чтобы выйти из-под удара. Немецкие регуляторы были на его стороне и отстаивали его интересы.

В 2006 году Deutsche Bank пригласил на работу Розмари Враблич, одного из лучших банкиров Bank of America, знающую все финансовые тонкости своего дела и работы с богатыми клиентами. Она знала, как реструктурировать кредиты, чтобы и клиентам было приятно, и риск дефолта был бы минимальным.

Чтобы иметь преимущество перед конкурентами, она решила иметь дело с такими заемщиками, которым уже отказали другие банки, за более высокий процент. Отчитывалась она только перед своим непосредственным начальником Томасом Бауэрсом.

Тем временем Трамп вел судебную тяжбу с Deutsche Bank из-за отказа погасить кредит на строительство небоскреба в Чикаго. В 2010 году банк согласился дать Трампу два года на выполнение обязательств.

К 2012 году ему срочно нужны были деньги — и на погашение долга, и на поддержание своей империи.

Враблич была хорошо знакома с семьей Джареда Кушнера, зятя Трампа, который женился на Иванке Трамп в 2009 году. Кушнер знал, что тесть нуждается в деньгах, и обратился к Враблич.

На личной встрече с ней Трамп поинтересовался: не сможет ли Deutsche как частный банк ссудить ему деньги, чтобы он мог расплатиться с другим его подразделением? Джайн, услышав об этом, пришел в ярость: он был по горло сыт Трампом. Но Враблич удалось его убедить: Трамп уже брал взаймы у частного банка Deutsche и расплатился по обязательствам.

Бауэр поддержал Враблич, и Трамп получил не только кредит на оплату долга, но и на строительство очередного здания. Брать деньги у одного подразделения, чтобы расплатиться с другим, было актом неслыханной финансовой наглости даже по меркам Уолл-стрит.

Билл Бруксмит в качестве специалиста по рискам нашел много того, что его тревожило. Он пытался воздействовать на слишком отчаянных сотрудников, пренебрегающих финансовой безопасностью и этикой, но чувствовал себя динозавром — молодые хищники считали его смешным стариком, который давно отстал от жизни.

Он решил, что пора снова уйти на покой, теперь уже окончательно. В феврале 2013 года он сказал Аншу, что хочет уйти, потому что не справляется. Аншу, любивший и уважавший Билла, уговорил его остаться еще хотя бы на несколько месяцев и стать пожизненным членом правления. Нехотя Билл согласился работать со свободным графиком несколько часов в день, и это было его ошибкой.

У банка начались проблемы в итальянском филиале. Служащему Deutsche в Тоскане не понравились сделки с местным банком Monte dei Paschi, и после увольнения он передал журналистам сведения об этих сделках, доказывающих, что Deutsche помогает Paschi скрывать убытки.

Акции Paschi тут же рухнули вниз, власти Италии начали расследование деятельности Deutsche, считая, что это он довел итальянский банк до банкротства своими обманчиво выгодными деривативами. Аншу тревожило, что похожие сделки Deutsche заключал с банками Греции и Бразилии, где в любую минуту мог разгореться такой же скандал.

Итальянская полиция по расследованию банковских сделок провела обыск в доме Давида Росси, директора по коммуникациям Paschi. Через две недели после обыска Росси выпал из окна своего банковского офиса на четвертом этаже. Смерть сочли самоубийством, хотя полной уверенности в этом нет.

Deutsche встревожился и начал готовить конфиденциальный внутренний отчет о своем сотрудничестве с правительствами разных стран мира. Оказалось, что все делалось с нарушениями.

Deutsche нарушала технические правила торговли деривативами, вызывала острое раздражение Федеральной резервной системы за многочисленные нарушения и предоставление ложных данных. Боб Роуч занимался расследованием уклонения от уплаты налогов.

После финансового кризиса 2008 года в России Deutsche Bank нанял на работу дочь высокопоставленного чиновника, и банку позволили участвовать в многомиллиардном размещении российских облигаций. В 2009 году Deutsche принял на работу сына одного из руководителей госкомпании и, хотя сын не представлял никакой ценности как работник, прогуливал и не желал ничему учиться, банк стал прочно сотрудничать с компанией его отца.

Андрея Костина-младшего перевели из лондонского офиса Deutsche в московский филиал. В 2009 году его повысили до старшего исполнительного директора, помогая Deutsche расширять продажи и торговать российскими акциями и облигациями. Сама фамилия Костин открывала в России многие двери.

В июле 2011 года Костин-младший погиб, разбившись на квадроцикле. Но банк продолжал привычную деятельность, помогая переводить из Москвы в Лондон огромные средства. Деньги текли рекой и в карманы сотрудников банка, которые жили как рок-звезды.

Многие клиенты банка, в том числе известные, имели проблемы с законом. Это не отпугивало Deutsche, но создавало ему определенную репутацию. Между разными отделениями банка не было прочной связи, так что правая рука не всегда знала, что творит левая.

Однако в 2012 и 2013 годах в лондонском филиале интересовались странными русскими сделками. Однако лондонское руководство постарались успокоить московские коллеги, и больше вопросов не задавалось.

Бруксмит ушел в очередной раз на покой, но покоя не было. Он продолжал изучать дела Deutsche и видел, как они плохи. Его мучила совесть, что он, как специалист по рискам, был не в силах этому помешать. Дома он не находил себе места. ФРС все больше интересовался банком, и Бруксмита уже спрашивали, не даст ли он показания о деятельности Deutsche. Билл согласился.

Незадолго до этого они с женой договорились встретиться со своим сыном Вэлом, чтобы вместе пообедать. К удивлению Вэла, на встречу никто не пришел. Встревоженный, он позвонил домой и узнал, что Билл повесился на поводке Дейзи. Перед этим он положил на собачью лежанку стопку бумаг — свое завещание, документы Deutsche, письма для каждого члена семьи и Аншу Джайна.

Банк постарался замять шумиху и воспрепятствовать публикациям в прессе. Его юристы уверяли, что смерть Билла не имела никакого отношения к деятельности Deutsche.

Тем временем сенатский комитет Боба Роуча завершил расследование по уклонению от уплаты налогов. В нем говорилось, что Deutsche позволила большим хедж-фондам типа Renaissance Technologies недоплатить налогов на несколько миллиардов.

Незадолго до этого Бруксмит получил предупреждение от банка, что его роль может быть выставлена в неблагоприятном свете. И действительно, Билл знал о нескольких таких сделках и дал им зеленый свет, но в частных разговорах предупреждал, что это плохо кончится.

Не успел утихнуть шум с самоубийством Бруксмита, как в 2014 году в Бруклине повесился в собственном доме адвокат Deutsche Bank Калоджеро Гамбино. Сотрудники Deutsche по связям с общественностью тут же выступили с заявлением, что его самоубийство (всего через 9 месяцев после самоубийства Бруксмита) никак не связано с местом его работы.

Тем временем Вэл, сын Бруксмита, записал все пароли от его почты и провел собственное расследование, результатами которого поделился с автором книги. Из документов, найденных на компьютерах отца и матери, следовало, что Билл опасался судебного преследования за свою работу, переживал, что не мог уберечь банк от рискованной политики, и просил за это прощения у Аншу Джайна.

Бруксмит предупреждал своих коллег, что история с тосканским банком плохо кончится для Deutsche, но к нему не прислушались. Так что его смерть была напрямую связана с деятельностью банка. Все, что ему удалось найти, Вэл в итоге передал Бобу Роучу.

Аншу Джайн ушел в отставку в 2016 году. В январе 2017 года банк был оштрафован судом Лондона за отмывание 10 миллиардов долларов из России. В 2019 году Боб Роуч вошел в комитет по финансовым услугам. Когда-то он исследовал связи Deutsche с уклонением от налогов, сегодня он занимается взаимоотношениями банка и Дональда Трампа.

В этом же году покончил с собой бывший руководитель нью-йоркского отделения Deutsche и шеф Розмари Враблич Томас Бауэрс. Он лично санкционировал более 360 миллионов долларов высокорисковых ссуд для курорта Трампа National Doral Miami. Это стало предметом уголовного расследования Роберта Мюллера о российском вмешательстве в выборы президента в 2016 году.

Как и в других случаях, банк отрицал всякую связь между этим самоубийством и служебной деятельностью покойного. Кроме того, на банк наложили огромные штрафы за ведение дел со странами под санкциями.

Также банк преследовали скандалы, связанные с сотрудничеством с Джеффри Эпштейном, обвиненном в склонении к проституции несовершеннолетних, заметной ролью в миллиардных махинациях малазийского фонда 1MDB, и проведением многих других сомнительных операциях.

Сегодня Deutsche Bank пытается улучшить свой имидж, стать солидным европейским банком, для которого репутация важнее прибыли. Но, по мнению автора, это ему вряд ли удастся.

#банки #истории