Ровно 25 лет назад сидя в гостях у приятеля я потягивала колу и рассказывала, как готовлюсь к поступлению в Плехановку. В сумке лежала книга по бухучету, до вступительных экзаменов оставался год. Фоном вещал телевизор и в какой-то момент мы поняли: происходит что-то не то, причем не очень хорошее. Тогда мы достали из холодильника водку.
«Мы проснулись в другой стране» — самый известный заголовок Коммерсант о дефолте 1998 года. 17 августа правительство отказалось платить по долгам и признало себя банкротом, Центробанк был вынужден пойти на такой непопулярный шаг как девальвация нацвалюты.
Фондовый рынок упал на 94% по сравнению с пиковым уровнем в октябре 1997 года. Правительство во главе с Сергеем Кириенко отправилось (в пешее сексуальное путешествие) в отставку. Рубль девальвировался на 75%, половина банков закрылась, многие россияне остались без сбережений, а уровень жизни упал примерно на 30%. «Фактически за один день финансовый рынок оказался отброшенным на несколько лет назад, и его возрождение надо начинать с нуля», — писали обозреватели Коммерсант. В сентябре инфляция взлетела до 38% в месяц, а промышленное производство упало на 15%.
Что было главными причинами кризиса? Мнения российских экономистов и политиков по вопросу «кто виноват» расходятся:
«Виноваты все. Государственная дума, президент, правительство. Но прежде всего, Дума и её фракции, которые вопреки решению правительства принимали раз за разом законы, увеличивающие жутким образом нагрузки на бюджет. Им хотелось славы, популярности в глазах людей, поэтому они шли на неоправданные расходы», — заявил бывший зампред правительства Иван Рыбкин.
«Виновата в целом политика денежных властей в широком смысле этого слова. Один конкретный человек в кризисе не виноват», — уверял Петр Авен.
«У меня есть что-то вроде упрека международным финансовым организациям, — заявил Сергей Дубинин, занимавший в 1998 году пост главы Центробанка. — Посмотрите на маленькую экономику Греции — и сколько денег туда вбухали в аналогичной с нашей ситуации. Мы тогда вели переговоры с Международным валютным фондом, но у них есть правила игры».
По версии пресс-секретаря ЦБ Ирины Ясиной: «Виноваты, как всегда, обстоятельства. Поскольку если бы цена на нефть в августе 98-ого года не была 8,5 долларов за баррель и средняя по году в районе 12 долларов, то мы бы, наверное, проскочили».
Западные экономисты окрестили кризис Russian flu и причиной называли «фундаментальные институциональные недостатки» российской экономики — наследство плановой советской экономики плюс крайне неудачное стечение обстоятельств.
Так, финансовый кризис в Азии в 1997 году усугубил экономические проблемы РФ, непродуманное слабое налоговое законодательство оказалось очень больным местом, а война в Чечне (точнее, расходы на войну) стала буквально последним гвоздем в крышку гроба экономики.
Заметив признаки фискального дисбаланса иностранные инвесторы подняли вопрос о способности правительства погасить долги (кстати, некоторые российские экономисты не раз называли продажу ГКО в 1998 году «пирамидой» и «аферой») и поддерживать фиксированный обменный курс. Конечно, рост риска дефолта стимулировал отток капитала и вероятность девальвации нацвалюты.
Пытаясь мотивировать инвесторов держать рублевые активы и поддерживать фиксированный обменный курс Банк России повысил процентные ставки до 150%. А это значило: к июлю 1998 г. процентные платежи по долгам правительства оказались на 40% выше, чем сумма собранных налогов. Иностранные инвесторы занервничали.
Любопытно, что в непростой момент спасти российскую экономику попытался Джордж Сорос. Но в итоге даже известный инвестор потерял $2 миллиарда.
***
Помните тот августовский день 25 лет назад? Кстати, поступать в Плехановку я тогда передумала.