Дмитрий Альпин, приглашенный профессор РЭШ, управляющий директор «Российской венчурной компании»
Осенью прошлого года правительство Российской Федерации запустило реформу институтов развития, которая должна завершиться в ближайшие месяцы с появлением новой стратегии развития в стране технологического сектора. Тем временем, российский и глобальный венчурный рынок восстанавливается после пандемии и адаптируется к новым реалиям.
Динамика экономического роста довольно сильно зависит от технологического развития и объема инноваций в стране. В свою очередь, венчурные инвестиции в последнее время становятся все более заметным драйвером инновационной экономики. По данным ОЭСР, по объему совершенных венчурных сделок Россия находится между такими странами как Венгрия и Польша. При этом глобально тема альтернативных инвестиций и венчурного капитала, в частности, становится все более популярной в мире, где процентные ставки уже довольно долгое время держатся на нуле, центральные банки и правительства заливают экономику деньгами, а на традиционных рынках на этом фоне, как считают отдельные аналитики, надуваются опасные пузыри.
В широком смысле альтернативные инвестиции – это вложения в активы, отличные от акций, облигаций и инструментов денежного рынка. Сюда входят такие классы активов как Private Equity (прямые инвестиции в непубличные компании или прямые инвестиции в публичные компании с дальнейшим делистингом с биржи), Private Debt (инвестиции в долговые инструменты непубличных компаний), Real Estate (инвестиции в недвижимость), Infrastructure (инвестиции в инфраструктурные проекты) и различные инвестиционные стратегии, используемые хедж-фондами, чтобы заработать альфу для своих инвесторов, то есть показать доходность выше среднерыночной.
По прогнозу Preqin, опубликованному в ноябре 2020 года, в течении следующих 5 лет рынок альтернативных инвестиций увеличится на 60%, демонстрируя ежегодный рост в среднем на 9,8%, и к 2025 году достигнет объема в $17,16 трлн активов под управлением (AUM). Интересно, что в 2018 году аналогичный прогноз той же компании, который был основан на опросе 300 управляющих фондами и 120 институциональных инвесторов, практически совпал с реальностью: в 2020 году сектор достиг объема в $10,74 трлн AUM против ожидавшихся $11,1 трлн.
Основным драйвером роста рынка альтернативных инвестиций в последние несколько кварталов был значительный приток средств со стороны институциональных инвесторов. Его привлекательность объясняется, с одной стороны, относительно хорошей исторической доходностью (в среднем на уровне 10-15% за последние три года) и позволяющей диверсифицировать портфель невысокой корреляцией между инструментами публичных и непубличных площадок (Private и Public Market). С другой стороны, ожиданием снижения доходности традиционных классов активов, в особенности с фиксированным доходом (которое в итоге и произошло).
К концу 2020 года глобальный сектор Private Equity, в который входят и венчурные инвестиции, достиг значения в $4,418 трлн активов под управлением, что несколько ниже результата 2019 года ($4,488 трлн). Такую динамику аналитики Preqin объясняют прежде всего влиянием пандемии. Тем не менее, ожидается, что к 2025 году он вырастет до $9,114 трлн, что в свою очередь увеличит долю Private Equity в общем объеме всего рынка альтернативных инвестиций с текущих 41% до 53% через четыре года. При этом, если анализировать только сферу Private market, убрав средства под управлением хедж-фондов, то, по оценкам McKinsey, доля инвестиций в непубличные компании, включая венчурные инвестиции, составляет 60% от всех альтернативных инвестиций.
Тем временем, на фоне роста сектора происходит и изменение его структуры, в том числе внутри Private Market. Если в 2010 году доля Buyout-фондов (фонды прямых инвестиций, специализирующиеся на приобретении контрольного пакета акций предприятий) составляла порядка 75%, то на фоне бурного роста классических венчурных фондов и фондов прямых инвестиций Growth Capital, которые инвестируют в акции компаний, перспективных с точки зрения дальнейшего роста и прибыльности, к середине 2019 года она сократилась до чуть более половины. Основной причиной изменения баланса стали в первую очередь азиатские венчурные фонды: если в 2010 году на них приходилось всего 12%, то к середине 2019 года их доля уже составляла порядка 40%, почти столько же, сколько у американских аналогов. При этом фонды Growth Capital из Азии, согласно данным McKinsey, по размеру средств под управлением обогнали аналогичные американские фонды – $417 млрд против $179 млрд.
Для российской венчурной индустрии характерны несколько явлений. Во-первых, большее число сделок проводится уже с более зрелыми компаниями, а не стартапами на стадии запуска или других более ранних стадиях. Во-вторых, в отраслевом разрезе с большим отрывом доминирует электронная коммерция, за которой идут решения для бизнеса, медицина и потребительские товары. Тем временем, в FinTech, EdTech и AgroTech в последнее время наблюдается самый большой прирост и по количеству сделок, и по их объему. Еще одно явление – это миграция российских стартапов за рубеж, в ЕС, США, Канаду, Израиль, Сингапур. В этих странах им проще привлечь деньги зарубежных инвесторов, появляется выход на гораздо большие рынки и в целом более благоприятная инфраструктура.
Обращаясь к российской статистике по сектору, можно сразу отметить, что сопоставимых с зарубежными данных по-нашему рынку не существует. Российская динамика пока измеряется лишь в количестве и объеме сделок и «выходов». Так, за первое полугодие 2020 года, согласно отчету Money Tree, подготовленному PwC совместно с Российской венчурной компанией, было совершено 78 сделок на общую сумму $240 млн. Это меньше, если сравнивать с аналогичным периодом за 2019 год (130 сделок на общую сумму $262,8 млн, тогда как всего за 2019 год было совершено 216 сделок объемом $427,1 млн). По объему совершенных венчурных сделок, согласно данным ОЭСР, Россия находится во второй половине списка членов этой организации, тогда как у лидеров индустрии – США, Канады и Великобритании – показатель составляет $135,6 млрд, $3,3 млрд и $2,9 млрд соответственно.
Тем временем, согласно тому же отчету Money Tree, в первой половине 2020 года в России произошло 10 выходов из венчурных проектов, на 5 меньше, чем в первой половине 2019 года. При этом суммарная стоимость выходов в первой половине 2020 года составила $276 млн против $1,4 млрд в первом полугодии 2019 года. При этом на российском рынке можно отметить ряд положительных событий, связанных с выходом различных компаний на биржу. Это касается и Mail.ru Group, чьи глобальные депозитарные расписки были включены в котировальный список первого уровня Московской биржи, и HeadHunter Group, чьи американские депозитарные расписки начали торговаться на Московской бирже в секторе РИИ (рынок инноваций и инвестиций). С успехом прошло IPO российского маркетплейса Ozon, а в самом начале марта на Лондонской фондовой бирже начались торги глобальными депозитарными расписками сети магазинов Fix Price, что само по себе стало крупнейшим IPO за всю историю российского ритейла и позволяет заявить, что в России появилась еще одна компания-единорог.
Есть основания полагать, что мы увидим продолжение этой волны, что, в свою очередь, может позитивно сказаться на всей венчурной индустрии страны. Россия сейчас находится в переходном периоде, и можно надеяться, что нынешняя реформа станет большим шагом к построению инновационной экономики с заметным высокотехнологичным экспортным сектором.