Гражданин Великобритании Гай Имз, живет и работает в России с 1991 года и вся его профессиональная деятельность связана с новыми бизнесами: логистика, телекоммуникации, энергоэффективное строительство. За 30 лет жизни в чужой стране он трижды сменил профессию и начал абсолютно новое дело.
- Россией я интересовался с детства. Несмотря на то, что в период «холодной» войны у страны был не самый лучший имидж — мы действительно жили в страхе, что или Рейган, или Горбачев одним нажатием «красной» кнопки изменят мировое устройство — я очень хотел попасть в СССР. Читал историю страны и единственным в школе изучал русский язык. В 1987 году я поступил на курс бизнес-администрирование образовательной программы Erasmus. Мы стали первым потоком этой европейской программы. Два года я учился в бизнес-школе университета Ройтлингена в Германии и два года в университете Мидлсекс в Лондоне. Опыт обучения в чужой стране – действительно уникальный. Мы оказались в окружении сверстников из других стран Европы, увидели разные подходы к жизни, что расширило наш кругозор — вчерашних школьников. За время обучения в Erasmus у меня также были две стажировки по полгода в Германии и в Венгрии. Благодаря последней, я оказался в России. С нами училась делегация из Союза и, хотя контакты с иностранными студентами не приветствовались, мы все очень скоро перезнакомились и подружились. По окончании стажировки я по приглашению новых друзей посетил Москву и Ленинград. Это был декабрь и меня, как, наверное, любого иностранца, поразила зима. Мне было очень холодно, сказочно и интересно. СССР поразил тем, что отличался ото всех стран, где я успел побывать. Мне кажется, именно тогда я принял решение, что обязательно вернусь и надолго. Оставаться в Европе мне было не интересно: слишком все предсказуемо и пресно.
В Венгрии я не только стажировался, но и работал в компании TNT Express. Курьерские услуги – один из инновационных бизнесов, которые меняют мир. За эти шесть месяцев, я принял участие в открытии офисов в 7 городах. Мне предложили после окончания Erasmus остаться в Европейском центральном офисе TNT Express, помогли с дипломом — я посетил несколько стран для изучения европейской логистики. В июне 1991 года я закончил бизнес-курс, а в августе, в дни путча уже был в Москве: я знал русский язык и мне предложили работу с Союзе.
В российском подразделении TNT Express я проработал два насыщенных года: объездил почти всю страну и хорошо изучил реалии рынка пост-советского пространства. В 1993 году меня пригласили на должность коммерческого директора в компании «Дельта Телеком» — первый в России оператор сотовой связи — в Санкт-Петербург. На тот момент мне было чуть больше 20 лет, а у компании – 2000 абонентов. Самым сложным моментом в работе оказалась советская ментальность: люди, работающие в связи, обладали высокими техническими знаниями, непревзойденной компетентностью в своей сфере, но совершенно не креативные и запуганные. Боялись почти всего: сказать лишнего, сделать не то, показаться не такими. Но со временем нам удалось изменить подход к развитию компанию, тем более что конкуренция на рынке стала возрастать. Так как в «Дельта Телеком» я отвечал не только за развитие сети, но и за поставки оборудования и сотовых телефонов, в 1996 году меня пригласили в Philips развивать направление сбыта в странах Восточной Европы.
Более 10 лет я проработал в телекоммуникационном бизнесе и когда в 2006 году мне предложили пост коммерческого директора МТС, я сразу отказался. Конечно, это еще один шаг наверх по карьерной лестнице, еще более комфортная жизнь, но смысла в этом я уже не видел. Наверное, как и любой успешный в своей профессиональной деятельности человек, я достиг потолка в карьере и мне хотелось быть социально-полезным для общества. Каким образом, я не знал, взял таймаут и вернулся в Англию. Так как меня всегда интересовали вопросы экологии и устойчивого развития — в студенческие годы был членом GreenPeace и уже тогда не был согласен с тем уроном, который причиняет бизнес природе, в 39 лет поступил на 2-х годичный магистерский курс «Изменение климата и устойчивое развитие» в университете Де Монтфорт в Лестере. Учеба изменила мой подход к жизни с потребительского на экологичный, а также сферу деятельности – с коммерческой на некоммерческую.
В 2008 году я писал диплом по энергосбережению в России, искал данные и по счастливой случайности познакомился с девелоперами, которые хотели начать энергоэффективное строительство и создать Совет по экологическом строительству на примере USGBC (U.S. Green Building Council) в Штатах или DGNB в Германии. Желание было, но понимания и знаний об этой сфере на тот момент не было ни у кого. А я оказался идеальным кандидатом: большой опыт в управлении и в запуске новых бизнесов, «свежий» диплом по зеленым технологиям.
Первыми членами Совета по экологическому строительству в России – RuGBC (Russian Green Building Council) — стали 30 компаний. После почти шести месяцев организационной волокиты, мы запустились.
- Когда появилось «зеленое» строительство?
- Идея энергоэффективного строительства никогда бы не возникла, не случись в 1970-х годах нефтяного кризиса. В то время жилищный фонд США и Англии состоял из панельных домов с низким уровнем теплоизоляции, в отличие от, например, Германии или Швейцарии. Рост цен на нефть и газ заставил ответственных за экономику чиновников задуматься, как объединить стоимость энергоносителей и влияния зданий на окружающую среду. И в этом же десятилетии в Штатах были построены первые энергоэффективные здания с меньшим потреблением энергии, с использованием возобновляемых источников энергии. Даже на Белом доме в Вашингтоне были установлены солнечные батареи. Эксперимент оказался положительным и в 1980-х годах стало понятно, что нужно что-то срочно предпринять в строительстве, чтобы здания потребляли меньше энергии и стали более комфортными для людей. Менять СНИПы не представлялось возможным: слишком долго. Плюс, не все застройщики были готовы к переменам, значит, нужно сотрудничать с теми, кто хочет строить экологичное жилье. Таким образом, в 1989 году появился первый добровольный стандарт экологического строительства BREEAM (Building Research Establishment Environmental Assessment Method) созданный Институтом строительства Великобритании — BRE, а пару лет спустя — LEED (Leadership in Energy and Environmental Design), разработанный Американским советом по зеленым зданиям – USGCB.
В 1970-е годы СССР жил по собственному курсу, а после развала Союза правительству и населению было не до энергоэффективности по всем нам известным причинам. Пока здесь выживали, на Западе занимались устойчивым развитием и экологическим строительством. Когда мы создали RuGBC, в разных странах уже существовало около 10 похожих организаций, так что нам в этом смысле повезло: не пришлось изобретать бизнес-модель Совета, плюс, мы получили всестороннюю международную поддержку. Кстати, наша организация очень даже во время появилась: в 2009 году Россия выиграла право на проведение зимней Олимпиады в Сочи. По стандартам МОК, все спортивные объекты обязаны быть энергоэффективными. Учитывая, что на тот момент в стране не было ни одного сертифицированного объекта, не было консультантов по основным системам энергоэффективности — LEED и BREEAM, вся работа легла на RuGBC. Три года мы тесно сотрудничали с Олимпийским комитетом на уровне Правительства РФ, писали конкурсные программы для компаний, я был главой жюри конкурсного комитета. Олимпийская деревня в Сочи построена по всем стандартам энергоэффективности и экологичности.
- Кто сейчас занимается сертификацией зданий?
- Оценщики. За 10 лет стандартам BREEAM, LEED и DGNB мы обучили более 500 специалистов. Не все получали эти знания ради новой профессии: кто-то просто для себя, для личного развития, кто-то для повышения компетенции в профессии. На данный момент в России людей, профессионально занимающихся сертификацией зданий, около 30. Из них активно работают около 10. Сертификация объектов недвижимости — не сверхсложная вещь, ее может освоить любой человек с техническим образованием, но заниматься ею нужно ежедневно, так как системы постоянно развиваются, в них вносятся изменения.
Мы не ищем оценщикам клиентов, он сам находит девелоперов, регистрирует объект у BRE или USGBC и начинает собирать доказательства. Так, под каждый уровень сертификации BREEAM – Pass, Good, Very Good Excellent и Outstanding – необходимо получить определенное количество баллов и каждый подкрепить доказательствами. Вода: оснащен ли каждый этаж или помещение объекта счетчиками, есть ли аварийный счетчик, который перекроет всю воду в случае поломки? Кстати, этот набор стоит несколько тысяч рублей, но его наличие может спасти здание от затопления. Энергосбережение: есть ли датчики движения, в каком количестве установлены LED лампы, какой процент естественного света в помещениях, используются ли энергоактивные лифты, энергосберегающая офисная техника и альтернативная энергетика – например, солнечные коллекторы. И так по каждой категории. На основе полученных данных, оценщик готовит отчет и отправляет в институт — BRE или USGBC, который по итогам проверки выдает зданию сертификат.
Роль RuGBC в этом процессе связующая. Мы соединяем институты с оценщиками, среди которых, кстати, нешуточная конкуренция, работаем с владельцами зданий, которые тоже имеют свое отношение к участникам оценки.
- В чем основные отличия LEED и breeam?
- breeam создан государственным научным институтом, LEED – некоммерческой организацией. Американский стандарт чуть менее научный, более прикладной и коммерческий: каждое дополнительное действие или услуга оплачиваются отдельно. Проверкой отчетов в USGBC занимаются другие оценщики (peer to peer), в отличие от BRE: breeam проверяет отдельный департамент, который не общается с коллегами из других отделов или организаций, дабы избежать коррупции. Также британский стандарт легко адаптируется под любую страну, в то время как в LEED используется американская система мер и приходится все переводить, что затратно по времени и деньгам. По опыту застройщиков, в России интереснее получить breeam: порядка 70% «эко-зданий» имеют этот сертификат.
- В России есть национальный «зеленый» стандарт?
- Да, первые «национальные» стандарты были созданы нашими партнерами — ассоциацией ABOK и Российской гильдией управляющих девелоперов. Оба стандарта используют концепции BREEAM и LEED, но в упрощенной форме. Они являются альтернативой для владельцев зданий, которые не имеют ресурсов на международную сертификацию, или являются приверженцами всего российского. Хочу пояснить, почему назвал российские системы сертификации зданий альтернативными. Для того, чтобы создать стандарт энергоэффективности и экологичности даже на уровне одной страны, нужны огромные человеческие и финансовые ресурсы, которые оцениваются в десятки миллионов долларов. LEED и BREEAM, которые используются во всем мире, были созданы именно так: десятки ученых и практиков в течение нескольких лет при постоянной материальной поддержке бизнеса и государства разрабатывали стандарты. Для достижения такой «критической массы» в России потребуются огромные ресурсы.
Адаптацией BREEAM и LEED в России занимается технический комитет по стандартизации № 366 «"Зеленые” технологии среды жизнедеятельности и “зеленая” инновационная продукция» Росстандарта: каждый балл заменяется российским эквивалентом или коэффициентом из СНИПов. Например, если в России вода имеет более важный коэффициент, чем энергия или загрязнение, то этим факторам будет уделено большее внимание при расчете. Международные стандарты — как конструктор, который достаточно просто применять, нежели создавать что-то новое. И я вижу больше смысла в эволюции существующих систем, чем в создании новых.
- Какой средний чек по сертификации зданий?
- Будь то уже построенное здание или объект только на бумаге, цена начинается от 300 000 pублей и может увеличиться до нескольких миллионов, в зависимости от размера здания и амбиций владельца или застройщика. Наблюдается растущая тенденция к сертификации существующих зданий: объекты in use имеют огромный потенциал для энергосбережения и улучшения с помощью breeam и их сертификация намного дешевле. Если же говорить о новых объектах, то бюджет складывается от его сложности. Самый низкий уровень сертификации вообще может быть нулевым, а если здание стремится к высшей оценке, то это, примерно, плюс 2-3% к его себестоимости. Это повышение всегда обусловлено стоимостью оборудования, а не сборами за сертификацию (цена за услуги фиксированная): такие капитальные затраты часто окупаются в течение 1-5 лет.
- Что это за оборудование?
- Существуют сотни действительно классных «решений». Это и новые материалы из композитов и источников вторичного использования: они легче и дешевле традиционных. Или новые осветительные приборы: солнечные «трубки», которые, используя естественный свет, дают достаточный уровень освещения в любом типе помещений. Системы возобновляемой энергии позволяют быть зданиям полностью автономными. Мне нравится говорить о «зеленой заразе»: как только вы начнете интересоваться экологичными и энергоэффективными решениями, считайте, что пути назад нет.
- Гай, изменение климата, о чем также Владимир Путин говорил на большой пресс-конференции 19 декабря, – правда или миф?
- К сожалению, это правда. Вообще, климат меняется постоянно, на всем протяжении существования нашей планеты. Но, одно дело, когда это происходит логично, по законам природы, другое – резко, неожиданно и, скорее всего, из-за активного вмешательства человека. И здесь я вижу два варианта решения проблемы. Первый – адаптация: здания должны строиться под те условий жизни, которые возникают из-за изменения климата, такие как жаркое лето или холодные зимы (там, где этого никогда не было), более частые ураганы и внезапные наводнения. В строительстве и архитектуре появился новый термин — климат устойчивая архитектура: здания должны быть энергоэффективными, комфортными и безопасными.
Второй подход – уменьшение влияния человека на изменение климата, сокращение эмиссии CO2. Это более и дорогой процесс, и не все в России его поддерживают по разным причинам. На Западе же вовлеченность в исправление ситуации с изменением климата намного выше, потому что это полностью вина развитых государств, от деятельности которых больше всего сейчас страдают страны третьего мира. И это не просто слова, это факт: их существование под угрозой. В России есть люди, которые обеспокоены этой проблемой и хотят что-то делать, но их не так много. Просто потому, что в период 90-х годов прошлого века, когда в США и Европе экологические проблемы вышли на первый план, на пост-советском пространстве люди выживали и им было не до азоновых дыр в атмосфере. Поэтому только сейчас в стране принимаются меры по сохранению окружающей среды. С одной стороны это плохо, а с другой – Россия может пользоваться лучшими образцами мирового опыта, сразу пользоваться самыми лучшими решениями.
- В 2019 году RuGBC исполнилось 10 лет. Что из себя представляет совет сейчас и какие планы на будущее?
- За это время мы прошли разные этапы развития. С 2009 по 2014 годы мы были активно вовлечены в олимпийский проект. Следующие четыре года мы активно росли: у нас было более 350 членов, которые платили ежегодные взносы — 2000 рублей — студенты, 15 000 рублей — частные лица, 75 000 рублей — компании. В 2018 году мы изменили организационную и финансовую модели, и перерегистрировались из Некоммерческого партнерства в Ассоциацию. На данном этапе у нас нет взносов, и членом RuGBC может стать каждый желающий. В 2020 году мы планируем следующее: каждая организация будет иметь свой индивидуальный статус и возможность инициировать и участвовать в проектах. Бизнес модель, где люди платят членские взносы за принадлежность к сообществу, мы считаем не эффективной. Каждый должен иметь свой четкий статус и пользу от сотрудничества. Раньше у некоммерческой организации были 3 главных преимущества: доступ к уникальным знаниям, новые полезные знакомства и статус. Сегодня с помощью интернета можно бесплатно получить все, что угодно. Модель взаимодействия в корне изменилась, и мы вместе с ней. Также со следующего года мы планируем объединить Советы со всех городов России – представители RuGBC присутствуют во всех федеральных округах, и стран СНГ.
В России к экостроительству и к экологии в целом стали более ответственно относиться. Я и члены Совета почти каждый день выезжаем на мероприятия в регионы, где делимся опытом. Мы видим, что нужно более серьезно развивать стандарты, расширять индустрии их внедрения, применять реальные технологии и решения. Мы начали работать с 6 строительными вузами – Московский государственных строительный университет (МГСУ), Санкт-Петербургский национальный исследовательский университет информационных технологий, механики и оптики (ИТМО), Астраханский государственный архитектурно-строительный университет (АГАСУ), Грозненский государственный нефтяной технический университет имени академика М. Д. Миллионщикова (ГГНТУ), Пермский национальный исследовательский политехнический университет (ПНИПУ) и Калининградский государственный технический университет (КГТУ) — по обучению студентов устойчивому развитию.
Для рынка очень важно иметь возможность показывать супер-кейсы успешных российских эко-проектов. На сегодня, это на 90% неизвестная информация. Ну внедрили системы энергоэффективности, получили сертификат, что дальше? Какие результаты? Демонстрируя успешную экономическую эффективность и используя научный подход к каждому из решений и технологии, используемых в зданиях, мы хотим изменить отношение профессионального сообщества к сертификации с пафосного, а его наличие это, по большей части, бахвальство, на реальный подсчет выгоды. И, конечно же, как и 10 лет назад, Совет останется трендсеттером в своей области. Я много езжу по стране, рассказываю об устойчивом развитии, эко-развитии, зеленых технологиях и вижу реальный интерес. В России «зеленое» строительство только начало активно развиваться, а технологии уже пошли дальше и сейчас в тренде новый стандарт – Well: целостный подход к здоровью и жизнью человека. То есть, если цель LEED и breeam – экономия финансов через рациональное использование ресурсов здания, то сертификация Well фокусируется на том, как здание влияет на человека: на сколько удобно до него добираться, какой там воздух, температура, уровень шума, много ли дневного света. Аргумент перешел от «энергосбережения» к повышению производительности труда персонала. Большинство компаний тратят около 70% своих расходов на сотрудников, а «здоровые» здания реально могут снизить расходы по болезни, прогулам и текучести кадров. Эволюция экостроительства идет довольно быстрыми темпами. Многие здания в развитых странах построены так, что не используют энергию из внешнего мира, и это тоже скоро станет нормой.
- Гай, нет желания сменить страну на более продвинутую в рамках вашей деятельности?
- Я люблю Россию как страну, люблю ее умный, душевный, открытый, добрый народ, вижу много перспектив в развитии и хочу в этом участвовать. Например, многие российские технологии и решения, такие как модульное строительство, можно эксплуатировать в Европе. Моя роль связующая: я могу найти правильных партнеров, их объединить и ввести в успешные проекты. Конечно, иногда случается фрустрация: времени мало климат меняется, экономическая система меняется, политика меняется и мне бы хотелось, чтобы изменения происходили быстрее, тем более, что есть работающие решения, бери и пользуйся. Половину своего времени я провожу за границей, в курсе всех мировых технологий и решений и знаю, как это можно внедрить в России.
По данным Фонда содействия реформированию ЖКХ, на ноябрь 2019 года в 30 субъектах РФ возведено 154 энергоэффективных дома.
Greenwashing (зеленый камуфляж) — форма экологического маркетинга, в которой «зеленым» в сфере деятельности компании является только пиар. Например, компания заявляет о прохождении LEED или BREEAM, что не является правдой. Таким образом, организация намеренно вводит потребителя в заблуждение, ради увеличения собственной выгоды.