Производство средств по уходу за руками Мария Пожиткова (Романовская) задумала год назад. Ее интервью «Коммерсанту» практически пошаговое руководство по открытию бизнеса на фоне санкций, проблем с упаковкой, производством и мобилизацией.
— Расскажите, где вы сейчас находитесь и почему.
— Мы находимся в Москве, вся моя команда тоже в Москве. Мы никуда, кроме отпуска, который нам удалось все-таки выбить себе, не уезжали. Здесь наше производство. Как вы понимаете, когда у тебя стоит производство и люди, ты не можешь просто взять и уехать. Просто нет такой возможности, потому что ты за них отвечаешь. Поэтому мы в Москве и работаем.
— Тогда расскажите про свой бизнес: когда он запустился, когда возникла идея, на чем строится бизнес-модель.
— Изначально у меня был план запустить косметическую линию для рук и предлагать ее салонам красоты. В качестве альтернативы тем маркам, которые на российском рынке работали к этому моменту. Эта идея родилась примерно год назад, мы ее прорабатывали, просчитывали. У нас был спокойный режим и были свободные финансы, которые мы решили вложить в производственный бизнес.
После 24 февраля вышло так, что судьба фактически решила за тебя, и вместо того, чтобы долго и планомерно что-то такое производить, мы решили, что нам надо сделать это более или менее быстро.
Потому что в этот момент наметился кризис и никто не понимал, что будет дальше с марками, которые представлены на российском рынке, особенно в косметической сфере, как это будет дальше развиваться.
Мы решили, что нам надо попробовать все это ускорить, с одной стороны. С другой стороны, конечно, у нас было огромное количество опасений, что вот как же так — я не хочу сказать, что в состоянии истерики, но тем не менее, как же так, при таких раскладах мы запустимся? Но в итоге, как мне кажется, вся эта ситуация для нас и для нашей сферы — то, что я вижу в принципе по косметическому сектору рынка, эта ситуация сыграла во многом нам на руку. Например…
— Мы перейдем к этому, более подробно по всем деталям пройдемся. А пока хочется остановиться именно на вашем бизнесе. Потому что не все о нем знают, не все посмотрят сайт. Могли бы чуть подробнее рассказать о том, что производите, для кого, где основано производство, из каких ингредиентов и так далее.
— Мы производим косметику для рук. Это целая система, потому что я исходила из того, что, во-первых, российские женщины очень любят ухаживать за собой. Это факт. Во-вторых, исследования показывают, что пойти к косметологу и ухаживать за лицом планомерно не у всех есть возможность. А вот на маникюр российские женщины ходят с удовольствием. Но при этом мы также понимаем, что за руками на самом деле нужно ухаживать примерно так же, как и за лицом. То есть это многоэтапная система. И мы подумали, что можно было бы разработать, придумать с помощью специалиста-технолога систему, которая если вечную молодость и не подарит, то по крайней мере сохранит то, что есть.
И действительно, все технологи, все химические предприятия, лаборатории, куда я обращалась, говорили: да, крутая идея, никто этого еще не делал, давайте попробуем. Но в какой-то момент мы, конечно, особенно после 24 февраля,— сталкивались с вопросом сырья. Дело в том, что, несмотря на то что достаточно много на российском рынке российской косметики, российского сырья практически нет.
У нас есть, например, какие-то лизаты бактерий, их можно найти нашего производства. Масла особые — тоже можно найти нашего производства. Какие-то гидролаты цветочной воды и всякого такого тоже есть. Но, например, если речь идет о пептидах, о каких-то инкапсулированных веществах, которые очень маленькие, и для того, чтобы проникнуть в кожу, они прямо супермелкие, то у нас нет сырьевой базы под это.
Поэтому все компании, которые делают более или менее приличный продукт, у которого есть действие какое-то, они все заказывают сырье либо в Европе, либо в Азии.
Что касается Европы, то здесь скорее работает исторически — мы всегда думали, что во Франции классная косметика. Или швейцарская косметика очень суперэффективная. Но на самом деле, если мы посмотрим на глобальные рынки, то, конечно, мы увидим, что азиатская косметика, прежде всего корейская, конечно, выходит на передний план. Более того, у них гораздо более свободное, скажем так, законодательство. Они могут использовать какие-то компоненты, которые в европейском сырье просто невозможны. Европа идет по пути более толерантному: они сокращают количество животных препаратов в своих косметических продуктах и так далее. Это идет в растительную сферу, а корейцы по-прежнему могут положить плаценту и так далее. Конечно, более эффективно работать с азиатским рынком. Хотя многие по старинке работают с Европой.
— Если говорить именно про 24 февраля, для многих оно стало переломной датой. Вы могли бы вспомнить вообще, как начался этот ваш день? Наверняка было много бизнес-планов, звонков, совещаний, по запуску проекта в том числе. Как вы действовали, как вели эти процессы?
— Это правда был такой шокирующий день не только для меня, но и для всех людей. Мне кажется, первое, о чем ты начинаешь думать: у меня двое детей и две собаки, и я сразу думала, куда бежать, если что-то случится гораздо более серьезное, если с неба посыплются бомбы. И я, конечно, в меньшей степени думала про бизнес, а в большей степени включился режим матери, которая пыталась каким-то образом собрать свою семью.
И плюс, конечно, это просто был шок, наверное, не могу его описать по-другому. Потом пришло осознание, что нам надо что-то делать с бизнес-процессами и как мы дальше будем жить. Но это уже пришло потом. В первый день, конечно, поскорее успокоить семью, маму, детей, всех родственников и так далее. И потом еще самой прийти и на чьем-нибудь плече тоже желательно успокоиться. В общем, как-то так.
— Сколько времени ушло на перестройку и какие коррективы основные вы внесли в бизнес-модель, которая была до этого?
— Наверное, у большинства людей, которые занимаются каким-то бизнесом в России, именно в России, я подчеркну… У нас есть… Мы как птица Феникс: тебя затоптали, но ты все равно поднялся. Поэтому на перестройку у наших людей, предпринимателей, приходится очень мало времени, иначе они просто не выживут.
Поэтому это была проверка боем, то есть ты немножко меняешь планы на ходу, переобуваешься в воздухе. Поэтому после того, как 24 февраля мы все как-то прожили этот день, наступил следующий день, мы поняли, приняли решение, что никто никуда не едет, все остаются. Дальше ты просто живешь в тех условиях, которые у тебя есть.
Я не склонна к тому, чтобы рефлексировать, потому что, когда я рефлексирую, это оплачено чьим-то трудом, как говорила Маргарет Тэтчер, и мне эта позиция очень близка. Я считаю, что «иди и делай» — это единственное, чем ты можешь помочь себе, семье, обществу и так далее. Поэтому как-то так.