Инженерная модель личности

В ИТ стоит задача массового обучения сотрудников умению вести эффективную коммуникацию и совместную работу, работать с собственным самоопределением и развитием. В других отраслях задача еще в будущем, но тоже постепенно становится актуальной. В идеале, это умеют все сотрудники, а тимлиды умеют обучать и направлять новичков, потому что современное образование этому не учит. Для этого полезно иметь комплексную инженерную модель личности. Это дает понимание механизмов, которые лежат за эмпирическими моделями, уточняет границы и способы их применения, связывает разные типологии и модели из психологии менеджмента между собой. В целом роль этой модели – такая же, как у архитектурных схем для legacy-софта. Они не являются необходимыми, работать можно без них, но их наличие сильно помогают в работе. В серии статей будет мой рабочий вариант инженерной модели личности, актуальный на январь 2024 года. Модель связывает психологические модели с нейрофизиологическими, собирая их в единую архитектуру.

Мой интерес к модели личности вырос из докладов по самоопределению. Первый раз я опубликовал свой рабочий вариант модели личности 23.05.2022. Он послужил основой для обновления докладов по самоопределению и публикации серии статей. В процессе их подготовки сама модель тоже обновлялась. В ноябре 2023 на TeamLeadConf я сделал доклад «Меняя себя и других – понимай устройство: инженерная модель личности». А Анна Обухова на той же конференции в своем докладе рассказала более глубокую нейрофизиологическую модель работы мозга на основе выделения large scale brain network, которые дали материал, требующий включения в модель.

Обновление модели с учетом этих материалов стало большой работой. Описание модели получается большим, более 100к знаков, поэтому я решил публиковать его частями, по готовности. И это – первая статья из серии. По формату это будет среднее между guide и reference. Изложение – неравномерно, в одних местах – тезисное, в других – подробное. А для практического применения надо будет делать faq и how to. При этом сама модель, естественно, будет развиваться.

Модель личности нужна для решения практических задач в области самоопределения, собственного развития, коммуникации и понимания других людей, а также помощи другим в их развитии и понимании себя. Поэтому я строю модель личности человека, а не животных и не ИИ.

Личность – человек как мыслящая и социально-действующая система, и модель должна описывать внутреннюю и внешнюю ее составляющие. Модель личности, как и сама личность, включает много аспектов.

На схеме выделено два контура. Внутренний касается самой личности и ее развития, а внешний – включение личности в коллективную деятельность и общество в целом. При этом выделены два пути для включения в деятельность. Во-первых, за счет организации размышлений и связанной с этим языковой коммуникации, наиболее эффективной основой для которых в сложной деятельности является системное и рациональное мышление, хотя распространены и другие способы – нарративное мышление текстами, мышление образами и метафорами и другие способы. Эта связь выходит в модели менеджмента и социальные модели общества. Во-вторых, управление драйвом и смыслом участия в совместной деятельности, которое обеспечивает мотивацию и эффективность этой деятельности. И здесь надо понимать не только себя, но и других, для чего служат типологии и модели soft skill, также обеспечивая встройку в деятельность.

В этой серии статей я опишу внутренний контур модели, управление драйвом и взгляд на модели soft skill. По моделям soft skill у меня есть ряд докладов, однако в них не рассматриваются механизмы работы личности, которые лежат в основе этих моделей. Язык и вопросы организации размышлений затронул в том объеме, в котором это входит в работу внутренней сцены. По современному менеджменту у меня есть книга «Менеджмент цифрового мира», в которую собраны статьи, ранее опубликованные на этом портале (оглавление).

Личность реализуется за счет работы мозга, и фокус статьи – именно на ней, связь нейрофизиологии и психологии. И для этого надо собрать нейрофизиологические модели в некоторую конструкцию, строить связи со следующими уровнями, описывающими мышление и психологию. И тут важно рассматривать не просто структуру мозга, а его работу в динамике мыслительного процесса, принятия решений и управления действиями, а также развитие мозга и мышления в одной связке.

Описание самих психологических моделей дано ссылками на мои доклады и другие статьи, здесь я глубоко не погружаюсь. Также как не погружаюсь в аспекты личности, связанные с социумом и работой в командах и организациях. Однако, я указываю на интерфейсы, которые позволяют построить связать модели. описанные в статье, с моделями мышления и менеджмента.

До того, как рассматривать содержание модели, правильно обсудить методологические аспекты ее сборки. Многие из них можно было бы распределить, отнести в разделы, посвященные частям модели. однако, на мой взгляд, они являются существенными для понимания моей модели в целом и ее соотнесения с различными моделями научного сообщества, часть из которых послужила источником для сборки, в то время, как другие были отброшены.

Мне нужна модель для всех людей. Разные люди имеют разные способности, модель должна это описывать. Разграничивать «личность» от «обычного человека» или «всего лишь ребенка» мне неинтересно. Казалось бы, модель ребенка не очень интересна для практических задач в области профессиональной деятельности, однако существенная часть личности формируется в детском возрасте, и это напрямую влияет на взрослого. И если оставшиеся пробелы требуют дополнительного развития. то надо понимать механизмы, которые лежат в основе.

Развитие разных людей неравномерно, некоторые дети в определенных аспектах могут превосходить большинство взрослых и наоборот, почти у каждого взрослого встречаются аспекты, сохранившиеся из детства. Поэтому, если строить модель, описывающую взрослых, то она хорошо будет описывать и детей тоже. Хочу отметить, что это точка зрения близка к тому, что в курсе «Инженерия личности» пишет Анатолий Левенчук: признать личность у ребенка до года можно более-менее условно, а вот у пятилетнего ребенка личность уже вполне присутствует.

Отметим, что у психологов, которые работают с развитием детей и говорят, что личность лишь зарождается в ребенке, не существует единого определения личности или критериев этого перехода. То есть нет единого мнения о том, кого считать взрослым. Разные школы, которые описывают развитие детей, дают свои определения и различные критерии того, что означает, что личность ребенка сформирована. По факту, они оценивают разные аспекты и характеристики личности.

Поэтому, когда один специалист или учебник утверждает, что личность формируется к 6-7 годам, а другой говорит про 4-5 лет, то, скорее всего, они просто используют разные определения и границы. Что характерно, в различных обсуждениях разницы критериев не учитывают, если же ее вскрыть, оказывается, что предмет спора отсутствует, потому что А считает для взрослого необходимым способность X, как правило, формируемую, например, в 8 лет, а Б опирается на другие эксперименты. где способность X не учитывали.

А еще трактовка экспериментов часто не учитывает структуру нейрофизиологии мышления как возбуждения ансамблей нейронов. В качестве примера можно привести следующий известный эксперимент. Ребенку показывают сценку: человек прячет предмет в одно место и уходит, приходит другой и перепрятывает в другое, потом возвращается первый и следует вопрос ребенку: где он будет искать то, что положил. Утверждается, что примерно до пяти лет ребенок говорит, что искать будет там, куда перепрятали, а после этого – там, где сам положил. Из этого делают вывод, что у ребенка, мол, не сформировано понятие об отдельных личностях, что он сам не отделяет себя от других, думает, что все знают одно и то же и так далее. На мой взгляд, совершенно неверно, потому что у детей в очень раннем возрасте сформированы понятия о папе и маме и других лицах ближнего окружения, и они отлично понимают, что и кто из них знает, и используют это при взаимодействии, когда хотят добиться каких-то целей. Наличие понятий означает, что сформировались соответствующие ансамбли нейронов, и ансамбль для каждого субъекта отдельный, описывает его индивидуальность. А описанный эксперимент говорит лишь о том, что для двух показанных персонажей такие ансамбли внимания ребенок не сформировал, рассматривая их некоторым единым целом. То есть эксперимент меряет не наличие ансамблей, а навык их формирования, что является совершенно отдельной способностью.

И аналогично можно разбирать многие другие эксперименты. Психологи, как и другие специалисты, склонны к чрезмерному обобщению своих результатов. А даже если они сами этого не делают, за них работают популяризаторы и журналисты, которым нужны броские заголовки. Поэтому, если разбираться содержательно, то надо смотреть не на трактовки, а на содержание исследований и экспериментов.

Что касается ИИ, то построение модели ИИ-личности еще в будущем. Здесь многое зависит от сценариев развитие, будет ли это несколько супер-личностей в облаке, подобно Алисе, Сири и другим, или будет множество частных личностей, которые работают в командах вместе с людьми. Пока понятно, что для эффективного взаимодействия ИИ-субъекты должны в значительной мере воспроизводить схемы поведения человека. С другой стороны, человек – адаптивен, и может перестроиться, а с точки зрения дополнения в команде вполне может оказаться. что непохожие на людей ИИ тоже интересны. И простота субъектов ИИ не может служить препятствием для отношения к нему, как к члену команды. О кейсах, когда так в конкретных командах начинают относиться к простым чат-ботам, которых сами же создают, я слышал еще на SECR-2019 в докладе Татьяны Бунто.

Но, в любом случае, у личностей субъектов ИИ, чат-ботов, а также у коллективных субъектов – другое устройство hardware. Это не исключает, что модель уровня software может оказаться применимой, но такую задачу я не только не ставлю пред собой, но и считаю не имеющей особого смысла на данном этапе. Подобно задачам создания платформ разработки приложений, непременно не зависящим от базы данных, или одинаково работающей на всех мобильных платформах. Разумный подход другой: сначала мы делаем работающие модели для конкретной платформы, и лишь потом обобщаем в той мере, в которой это сулит выгоду.

Я знаю, что мозг человека отличается от животных лишь количественно, хотя для некоторых частей количественные ограничения приводят к качественным. Я знаю, что по способностям решать задачи четкой границы не выделено, некоторые животные способны решать задачи сопоставимо с детьми и способны к коммуникациям на простых языках, а говорить гортань не позволяет. Я понимаю, что у животных есть какое-то самосознание и модель Я, хотя ряд психологов это и отрицают.

Базовый уровень мозга управляет телом и выдает быстрые реакции, которые идут на выполнение, если не отменить. Ударить или убежать в коммуникации. Или обидеться. При этом, начиная с млекопитающих, мозг обучается, а не программируется с помощью инстинктов и рефлексов. Эти механизмы у человека унаследованы от животных, но обучены по-другому, человеческим опытом, в том числе – очень раннего развития ребенка. Животные не обижаются или обижаются иначе, чем люди. И тут еще вопрос терминологии, с одной стороны, и интерпретации реакций животных человеком с другой. А еще надо различать диких животных и домашних, которые обучались человеком, который влияет на них достаточно сильно. Так что имеет место не только интерпретация реакций животных человеком, но и развитие самих этих реакций, усложнение личности животного. А у человека этим уровнем связан страх начальства, не желание делать нужное и многие другие негативные шаблоны поведения, которые часто мешают действовать.

Реакции базового уровня мы можем вывести на сознательный уровень и управлять им. Даже унаследованные от животных. Но это – не всегда просто. Наполнить рот силой мысли – легко, и не обязательно представлять что-то вкусное. А вот унять беспокойство, создать творческое настроение, получить удовольствие или оргазм. Насколько вызванное состояние отличается от спонтанного?

Опыт системного фитнеса показывает, что на сознательный уровень можно вывести управление всеми мышцами в теле. Но мышц очень много, и сознательный уровень не может одновременно работать с таким количеством объектов, поэтому их надо специально организовать в ленты с интегральными характеристиками. И тогда мы получаем возможности, которые обычно недоступны человеку. Это делает курс системного фитнеса в Школе системного мышления Анатолия Левенчука, основанный как раз на объединении знаний об устройстве человека с системным мышлением. . И хорошо бы проработать аналогичные конструкции для других аспектов, например, для эмоций. Отчасти это делают, но эмпирически, без системного взгляда на связь базовых нейрофизиологических механизмов с социальными.

Человек отличается от животного, в том числе высших приматов, является наличие письменности и других знаковых систем, используемых для передачи знаний и обучения. И, как следствие, социальное влияние, влияние среды развития, носит принципиально другой характер. Животные тоже воспитываются родителями, и подражательное поведение заложено в базовые механизмы. Однако, письменности у животных нет, лишь социальная традиция. Таким образом, у человека генезис текущего состояния имеет три источника: реакции и действия, наработанные органическим развитием; умения, сознательно наработанные индивидуальным опытом; привычки, привнесенные социальным опытом, например, обижаться в конкретной ситуации; сознательно управляемые мозгом сложные действия, собранные из простых.

Сложность личности человека обусловлена формированием этой личности на основе нескольких различных механизмов, которые действуют одновременно, начиная с момента рождения.

1. Реакции и действия, наработанные органическим развитием ребенка, начиная с рождения
2. Привычки, привнесенные социальным опытом, например, обижаться в конкретной ситуации, они тоже нарабатываются с рождения, и существенно зависят от социального окружения
3. Умения, сознательно наработанные индивидуальным опытом, результаты самостоятельного обучения методом проб и ошибок
4. Теоретическое знание, получаемое из книг и других источников, интерпретируемое и интегрируемое и далее претворяемое в практическую деятельность
   

При этом все механизмы накапливают опыт и действуют одновременно. Рассмотрим сложную коммуникационную ситуацию, когда видны признаки опасности и внешней агрессии. В мозгу есть механизмы опознания таких ситуаций, которые включают подготовку быстрого ответа, свойственного животным – бегства или драки. Эти механизмы слабо различают внешний контекст, они срабатывают и на улице и в кабинете начальника, например, в ответ на эмоциональное обращение на повышенных тонах или крик. А вот дальше при выборе реакции идет конкуренция между тем опытом, который наработан в раннем детстве в различных ситуациях взаимодействия с взрослыми и другими детьми и более поздний, когда нас обучали правильному социальному поведению, а также наши собственные взгляды, сформированные из различных источников.

Когда мы работаем со сценариями своего поведения, то надо различать все эти источники, потому что способы коррекции поведения различаются для разных источников этого поведения. При этом ситуация осложняется тремя обстоятельствами.

1. Никаких объективных измерений для наших мыслей – нет
2. Часть наших мыслей (то есть возбуждения нейронов мозга) нами не осознается, потому что они не достигают тех зон. где работает модель «я», но при этом они могут повлиять на действия и мы можем сказать какую-нибудь грубость, недоумевая потом как же так получилось
3. Поскольку рациональное поведение социально одобряемо, то многие такие неосознанные решения далее рационализируются и объясняются нами самими из рациональных оснований, но это – объяснение от ответа. Это культурно обусловлено, но присуще любым культурам, где принято противопоставлять взвешенное взрослое поведение импульсивным детским капризам.
   

Если у нас есть умение делать хорошие штуки, наработанные опытом и мы хотим передать их другим, то надо разобраться, как именно мы это делаем. Про многие умения мы часто не знаем, чем они определяются. Просто мы попробовали – и оно получилось. Например, писать хороший код или статьи или стихи. Или коммуницировать с другими в сложных условиях. Это – неявные знания. И есть вопрос: как это улучшить, как научить другим, передать умения.

Конечно, можно поступить как средневековые мастера: ученик учился у мастера 10 лет, наблюдал за ним, и некоторые, не все – становились мастерами. Но есть более эффективный способ обучения – через превращение в теоретическое знания. Тут есть известная история, в которой, собственно, и было сформулировано понятие неявных знаний. Перед группой ученых одной крупной японской компанией была поставлена практическая задача: сделать механическую мешалку теста, чтобы оно получалось пышным. А для этого надо было понять, почему именно тесто получается пышным: ведь оно получается таким не у всех поваров. Они поступили в ученики к лучшему хлебопеку в одном из ресторанов Токио, который как раз славился хорошей выпечкой. Тот ничего не скрывал, они наблюдали, и вроде делали как он, но у них – не получалось. И это соответствовало опыту других учеников: сделать вкусное тесто получалось лишь у некоторых. И, наконец, они заметили, что мастер не просто мнет тесто, он его скручивает так, что получаются складки с воздухом, который вминается в тесто. Секрет оказался в этом. Но сам мастер не осознавал смысла движений, которым он скручивал тесто, и не акцентировал внимание. А когда его спросили. ответил, что просто делает так потому. что привык, что ему удобнее, и его самого не учили, что именно так нужно делать.

История известна, но что к ней добавляет современная нейрофизиология? Она объясняет, почему именно так происходит. Дело в том, что структурно управление движениями и осознание смысла этих движений, управление ими распределено по мозгу. Управление часто идет крупными комплексами движения, мозг дает команду «иди», а не точно двигает ногой на каждом шаге – это хорошо известно, когда после серьезных травм учатся ходить. получается, что и создание пышного текста и обучение ходьбе после травм – проявление одной и той же архитектурной модели мозга. И у нее – множество других проявлений. Поэтому знание модели позволяет применять общие принципы, а не работать только с частными случаями.

То же касается и других способностей. Мыслить множеством фактов, создавать абстракции, порождать гипотезы. Делать все это индивидуально и в эффективной коммуникации. Строить планы, их исполнять, видеть возможности и ими пользоваться. Есть типологии, но им соответствуют наработанные механизмы, у разных людей – разные. Архитектурная модель личности позволяет увидеть механизмы, которые лежат в основе этих способностей и эффективнее их развивать, передавать через теоретическое знание.

Множественность источников развития личности порождает методологические сложности психологии как науки. Они были осознаны еще в начале 20 века, в период, когда психология попробовала стать естественной наукой вслед за биологией. Эти проблемы хорошо разобраны в книге Выготского «Психология развития человека» и многих других. К сожалению, ретроспективно можно утверждать, что у психологов не получилось преодолеть эти проблемы, и они по-прежнему действуют.

Наиболее серьезная проблема имеет основания в тех объектах, с которыми работает психология. Дело в том, что мышление – это возбуждение ансамблей нейронов, которое современные методы могут немного зафиксировать, однако смысл может быть зафиксирован только через субъективное сообщение человека, а оно не воспроизводимо. При этом каждое возбуждение – меняет состояние, а достраивая нейронные ансамбли, мы тем самым создаем новые смысловые, идеальные объекты. Научный метод умеет хорошо работать только с тем, что фиксируется объективно. С другой стороны, в области ИИ сейчас близкая ситуация, там формально можно вскрыть состояние весов в нейронной сети, но интерпретировать его в терминах смыслов – очень нетривиальная задача. И сами нейронные сети не умеют объяснять свои решения, это отдельная и не решенная проблема. Заметим, что ИИ строится как инженерная, а не научная дисциплина.

Преодолению проблем мешает узкая специализация ученых, а также социальная организация научных школ, в которых пересмотр тезисов основоположников – крайне затруднен. И сообщество интересует не научная истина, а сохранение школы и определенных идеологических установок, лежащих в основе и даже не всегда осознаваемых. Так что нейрофизиологические аспекты привлекают в той мере, в которой они поддерживают или уточняют традиционно сложившиеся системы взглядов. Либо основывают новые школы, но тогда до комплексного представления обычно не доходят, ограничиваются частичными или прикладными аспектами. И понятно почему: есть признанные тезисы и представления, связанные с общей картиной мира, которые при построении комплексной модели потребуют пересмотра и тот, кто это сделает – рискует быть отвергнутым сообществом.

Эта ситуация в развитии науки достаточно ясно видна, например, из книги Хелен Фишер «Почему мы любим» Дальше перечислен ряд убеждений или Лизы Баррет «Как рождаются эмоции» (мой разбор).

Далее перечислен ряд таких убеждений, которые неявно проявляются в научных исследованиях.

1. Идеалистический, а не материалистический взгляд на работу психики, выделение особой жизни духа, не сводимой к материальным процессам. Это неявно присутствует очень часто, хотя явно почти никогда не формулируется.
2. Принципиальное отделение человека от животного. Игнорирование при исследованиях психики тех механизмов, которые у животных есть. Например, при изучении эмоций говорят, что у животных есть аффекты, и они слабо различимы, положительный и отрицательный, поэтому углубляться не стоит, а вот эмоции – сложные специфически человеческие проявления жизни духа, определяемые исключительно социумом. Этому противостоит исследования этологов и многие другие, которые ищут в людях общее с животными, но они в своих работах, наоборот, игнорируют усложнение картины, язык и культура в целом. Это понятно, когда этологи опровергают тезис о слабой значимости для человека механизмов, присущих животным, но для комплексной картины надо принимать во внимание оба аспекта.
3. Убеждение, что научно изучать стоит лишь то, что можно объективно измерить, а субъективные рассказы про наука не может принимать во внимание. Из этого вырос бихевиоризм. Мнение, что великая когнитивная революция в 60-е его снесла – ложное, он по-прежнему живет, явно или в виде следов, влияющих на методику исследований и экспериментов.
4. Стремление обязательно разделить творческое и рациональное мышление. Теория, что оно разнесено по полушариям мозга – не оправдалась. Но современное разделение default network и executive network явно несет отпечаток желания найти такую границу, эксперименты сконструированы, чтобы ее выделить, а сведения, что обе системы работают совместно, оцениваются как менее значимые.
   

При чтении статей и книг следует принимать во внимание, что у автора они тоже могут присутствовать как часть картины мира. которую он не подвергает сомнению.

Для описания личности разработано множество разнообразных моделей в психологии, социологии, менеджменте и смежных областях. Проблема в том, что они – эмпирические, и многие из них восходят к началу 20 века, к Юнгу, Фрейду и другим основоположникам, когда о физической работе мозга практически ничего не знали.

В последнее время исследования нейрофизиологии дали много материалов о том, как реально функционирует мозг и сознание, каковы механизмы мышления и принятия решений. Конечно, эти модели так же не завершены, и о многом известно лишь приблизительно. Однако, уже известно достаточно много, чтобы актуализировать старые модели из психологии, понять, какие именно нейрофизиологические механизмы лежат в их основе. И соответствующим образом относиться к моделям, а так же строить гибридные модели, опираясь на взаимосвязь механизмов.

Однако, практика развития науки показывает, что пересборки моделей и построения комплексной модели не делают. Как в силу методологических причин, сформулированных ранее, а также в силу узкой специализации ученых и социальной организации научных школ. Поэтому приходится делать это самостоятельно, результаты вы видите в этой статье.

При этом, по моим оценкам, качество инженерной модели личности, которую можно собрать по текущим исследованиям, вполне сопоставима с уровнем, который имеют рабочие моделями организаций в менеджменте.

Я знаю, что многое из того, на что я далее опираюсь, носит статус гипотез, которые не доказаны. Или гипотез, для которых неизвестны границы применимости, а ранние заявления об их широкой применимости опровергнуты конкретными экспериментами. Это для меня не слишком важно, потому что лучшего-то нет – вот и работаем с тем, что есть. Интерпретируя и грубо сшивая разные теории.

Я строю инженерную, а не научную модель. Для меня главный критерий правильности модели – практическая применимость. А вопрос научной доказательности модели меня не слишком интересует. При этом для ряда моделей я оговариваю текущие оценки их научной значимости сообществом. И собственную оценку, с учетом социальную составляющую оценок сообществом, связанную с борьбой конкретных школ.

Еще я хочу сказать, что я относительно вольно отношусь к подтверждению источников. Я сам себе доверяю, и если я пишу «есть исследования», то значит из каких-то источников, которым я доверяю, я слышал о таких исследованиях в выступлениях или частных разговорах, либо читал об этом в статьях и книгах и тоже счел заслуживающими доверия. Но это не значит, что я быстро смогу привести ссылки на соответствующие исследования, это будет требовать поиска и общения, на которые далеко не всегда есть время. По каким-то вопросам меня об этом спрашивали, и ссылки есть в моих презентациях – тогда они приведены в статье, как, например, на исследования о связи модели нейрофизиологических механизмов счастья с разными видами деятельности, которые лежат в основе модели Хелен Фишер.

В любом случае, я открыт к включению в свою картину новых моделей. Так, в декабре я плотно посмотрел модели базовых эмоций и теорию Лизы Баррет про социальную обусловленность эмоций, это будет разобрано в разделе про эмоции. А в структурные модели мозга включены схемы large brain network, на которые мое внимание обратила Анна Обухова. Так что если же вам известны конкретные альтернативные гипотезы – я буду рад о них узнать и, если они окажутся перспективными, включить в модель.

На этом я завершаю первую статью из серии. Вторая будет посвящена базовым механизмам мозга. Дальше мы поговорим про функциональную и структурную модель мозга, затем про механизмы эмоций, работу внутренней сцены и схемы самоопределения, и доберемся до разбора нейрофизиологических оснований моделей психологии. Надеюсь, это будет полезно читателям.