А ты никогда не задумывался?
Что величайшая мистификация всех времен — это не отсутствие ответа, а отсутствие Самого Вопроса?)
Да, снова погружение в пучину, так что отложи в сторону свои учебники по теологии и приготовься к мыслительному эксперименту, от которого треснет твоя картина мира. Либо спасется. Как повезет😉
Начну с краха.
С краха главного Проекта.
Веками лучшие умы, титаны духа, бились над грандиозным архитектурным сооружением — Теодицеей. Они пытались возвести мост между всемогущим, благим Богом и океаном мирового зла, в котором мы все барахтаемся. Почему Он позволяет? Почему молчит? Этот вопрос, как серная кислота, разъедал изнутри и веру, и разум.
Но что, если мы все это время смотрели не в ту сторону? Что если наша главная экзистенциальная задача сегодня — это не «Теодицея» (оправдание Бога), а «Абсурдицея»? Не оправдание Его присутствия, а осмысление и оправдание Его Отсутствия. Его великого, тотального, оглушительного Невмешательства....Мы стоим на руинах старых храмов, лицом к лицу с новым вызовом: молчание Небес оглушает громче любого грома. Хаос мироустройства не складывается в пазл. Бессмысленность бытия проступает сквозь трещины в асфальте. Классическая религия здесь лишь разводит руками, предлагая нам костыли веры, которые ломаются под тяжестью первого же детского «почему?».
Но философия, эта вечная плутовка, подбрасывает нам удивительный отмычка. Инструмент, который выглядит как ключ, а на ощупь — как нож. Этот инструмент — Абсурд.
Абсурд как новая теодицея: от детского «почему?» к взрослому «а что, если?»
Французский денди от экзистенциализма, Альбер Камю, в своем «Мифе о Сизифе» вручил нам этот странный инструмент. Абсурд, по Камю, — это невыносимый, прекрасный, судорожный смех, который рождается в горле, когда твой разум, этот ненасытный проситель смысла, сталкивается лоб в лоб с гробовым молчанием Вселенной. Мы задаем вопросы на языке логики, а в ответ — тишина, холодная и полная.
Классическая теодицея была похожа на попытку заставить немого заговорить, найти в его молчании скрытую, божественную партитуру. Абсурд как новая теодицея предлагает нечто радикально иное. Он шепчет: а что, если молчание — это и есть окончательный, честнейший из возможных ответов? И что, если это не приговор, а акт освобождения? Что, если этот космический радиоэфит — не помехи, а чистая, незамутненная частота нашей свободы?
Хаос мироустройства, экзистенциальная бессмысленность — это не баг, не сбой в божественной прошивке. Это — ее главная и единственная фича. Ее «киллер-фича», если угодно. Это «очищенное до скрипа пространство», оставленное специально для человека. Не на кого кивать, некому предъявить счет. Вселенная не безразлична — она а-моральна, она лежит по ту сторону наших детских сказок о добре и зле. И в этом — ее суровый, стерильный, но единственно честный дар. Дар пустоты.
Дар Отсутствия: или как произнести себя в бытие...Но как жить в этом белом шуме бытия? Как не сойти с ума от свободы, которая давит тяжелее любого деспота?Здесь на сцену выходит элегантная идея британского философа Джона Лэнгшоу Остина. Он говорил о «перформативных высказываниях» — словах, которые не описывают реальность, а сами являются действием, ее творящим. «Я клянусь» — это не описание клятвы, это сама клятва.
А что, если наша жизнь в объятиях абсурда — это и есть одно грандиозное, растянутое на десятилетия перформативное высказывание? Бог отсутствует, и это наконец-то оправдано, потому что только в этой тишине мы обретаем подлинную, ни на что не опирающуюся автономию. Смысл не нужно искать, как спрятанную вещь, его нужно не произнести, а совершить. Выполнить. Как танец.
Каждый наш осознанный, ничем не детерминированный выбор; каждый акт сострадания, совершенный не из страха перед адом и не в жажде рая; каждое проявление ответственности, взятое на себя просто потому, что мы так решили, — это и есть тот самый перформативный акт. Этим поступком мы буквально высекаем искру смысла в абсолютно темной комнате Вселенной. Мы не находим его, мы его производим. Своими руками. Своей волей. Мы не читаем Книгу Жизни — мы пишем ее кровью своих решений.
Искушение новыми кумирами, или Вечный танец Сизифа.
Проблема в том, что этот дар свободы невыносимо тяжел. Он жжет ладони. И мы, как испуганные дети, тут же пытаемся всучить его обратно, придумывая себе новых богов, новых Отцов, которые возьмут на себя этот груз: всемогущие алгоритмы, тотальные идеологии, обещающие нам новые, готовые смыслы, как фастфуд.
Но принять абсурд — значит обрести мужество сломать эти новые, позолоченные костыли. Это значит, как писал Камю, вообразить Сизифа счастливым. Не потому, что он нашел оправдание своему бессмысленному труду, а потому, что он осознал правила игры и, приняв их, стал выше своих богов. Его восхождение — это его личный, ничем не обусловленный перформативный акт. Акт бунта. Акт свободы. Катя камень, он не слушает богов — он их перекрикивает. И в этом крике — его оправдание.
И вот мы снова здесь. У подножия той же горы. С тем же камнем.
Абсурд как новая теодицея — это не оправдание Творца, а оправдание творения. Нас. Грешных, слабых, но бесконечно свободных. Это признание, что самое главное оправдание нашей жизни — это сама жизнь, которую мы ведем, и решения, которые мы принимаем, в безмолвном и от этого еще более прекрасном космосе.
Ваша свобода начинается там, где заканчиваются чьи-либо оправдания. И заканчивается там, где вы вновь начинаете их искать.
Показалась ли вам эта идея освобождающей? Пугающей? Или вы уже давно живете по этим правилам, даже не зная их названия? Поделитесь этой статьей с тем, кто способен на долгий, вдумчивый, бессмысленный и прекрасный разговор. Обсудите, что для вас значит быть Богом в пустой Вселенной.
Также переходите на наш сайт. Там пища для ума появляется каждый день: