Лор-пластический хирург о том, делать ли ринопластику, если очень хочется, как врачи ищут свою нишу и что такое арт-лор-ринопластика

Меня зовут Иляна Гончарова. Я лор-хирург с художественным образованием. С отличием окончила медуниверситет им. Сеченова. Также за плечами две ординатуры РУДН – пластическая хирургия и ЛОР. Я много и постоянно стажируюсь у ведущих коллег по всему миру. Ежегодно я делаю ринопластику 200+ пациентам.

Сегодня я хочу вам рассказать, как консерватизм коллег помог мне найти свою нишу и разработать авторский подход к пластике носа – арт-лор-ринопластику. Мой подход предполагает создание гармоничных носов по канонам классической живописи. То есть во главе угла стоит не конкретный способ оперирования и не конкретная форма носа, а конкретный пациент с его особенностями внешности и здоровья. И всё это при помощи целой палитры инструментов и методик, включая самые передовые. Арт-лор-ринопластика объединяет в себе функциональную и эстетическую составляющие. Иными словами, среди моих пациентов есть и те, кто обращаются с запросом на изменение формы носа, и люди с жалобой на то, что нос не дышит годами. (Зачастую неправильная форма носа ведёт к проблемам с дыханием).

Но для начала небольшой экскурс в профессию.

Даже лучший ринопластик – опытный и с именем – может легко пойти на поводу у клиента. Вот вам простой пример. Пациент приходит с ТЗ: «Хочу нос, как у Рианны или принцессы Дианы». В такой ситуации сразу опускается вопрос, делать ли ринопластику пациенту или, может, не надо. Пациент – он же ещё и покупатель услуги. А покупатель всегда прав. Надо – значит надо. Но!

Но пациент не задумывается над тем, насколько ему подходит нос той или иной звезды – то есть буквально нос человека с другой формой и пропорциями лица. Или если пациент хочет очень узкий носик (и врач с удовольствием ему в этом поможет), он даже и не подумает, как это скажется на качестве его жизни. Увы, кое-кто даже готов на жертвы ради красоты. Мол, не дышит нос годами, зато вон какой красивый!

Приведу пример из практики. Ко мне обратилась пациентка (см. фото ниже) с просьбой переделать работу другого хирурга.

Нос девушки стал похож на прищепку (фото слева), потому что было удалено слишком много хрящевой ткани. Справа – уже результат моей работы по исправлению. Я взяла хрящ из уха пациентки и поставила его в нос. Получилось гармонично и красиво. Всё благодаря моему авторскому подходу – арт-лор-ринопластике. Но о ней чуть позже. Пока же остановлюсь на других особенностях отрасли, которые стали для меня точкой роста.

Вы замечали, что у некоторых знаменитостей носы как под копирку? Дело в ринопластике. Изменение формы носа «по шаблону» делает девушек похожими, будто они сёстры.

Причина этому всё тот же лишённый индивидуальности подход. А ещё консерватизм, который, как палка о двух концах, имеет несомненные преимущества и недостатки. Около 80% операций по ринопластике в России проводятся классическим методом. Хирург берёт молоточек и долото и с их помощью ломает пациенту нос, а потом стачивает костные ткани рашпилем. Звучит не очень. Но, если у хирурга набита рука, операция безопасна. И это очень большой плюс – хирург делает то, что у него получается безукоризненно. С другой же стороны, на Западе всё чаще используют менее травматичный метод – пьезоринопластику. Аппарат для неё – пьезотом – выглядит так:

Пьезотом был позаимствован из стоматологии. В него встроен высокочастотный колебательный элемент и водоструйное охлаждение. Они дают возможность хирургу работать с костью очень бережно и точно. Пьезоринопластика, в отличие от операции молотком и долотом, не повреждает окружающие мягкие ткани. Ультразвук не воздействует на сосуды, мышцы, кожу и хрящи. В сравнении с той же «классикой» метод намного безопаснее, результат операции более предсказуем, рисков осложнений меньше, а восстановление проходит быстрее. Казалось бы, бери и пользуйся.

Но здесь мы наталкиваемся на оборотную сторону главного медицинского принципа «Не навреди». Врач может перестать обращать внимание на новые достижения в области медицины. «В конце концов, долото и молоток до сих пор надёжны. Результат гарантированный – изменение формы носа. А лучшее – враг хорошего», — считают они. А ещё пьезотом и правда может не подойти для некоторых случаев. Споры о том, как оперировать лучше, и сегодня не утихают ни на минуту.

Я решила подойти к вопросу иначе и постепенно овладела всеми способами операции по исправлению носа: классические долото и молоток, пьезотом, физиодеспенсер (это электрохирургический аппарат, работающий на электромоторчике), а также открытый способ оперирования (когда пациенту делается разрез на кожной перемычке между ноздрями, и, таким образом, хирург может видеть «поле работы») и закрытый. И, как я уже говорила, я не перестаю учиться. Например, у прославленного пластического хирурга Теомана Догана (это если не лучший ринопластик в мире, то точно один из) я обучалась его авторской методике – теоринопластике. Её суть в том, что она минимизирует одно неприятное последствие ринопластики, которое раньше считалось «непобедимым». Речь про то, что кончик носа через несколько месяцев после операции сильно опускается под естественным воздействием силы тяжести. Долгое время считалось, что это такое же неизбежное последствие, как, к примеру, шрам после прививки от оспы. Теперь же благодаря доктору Догану эту проблему удалось решить. Его методика – одна из самых малотравматичных и «бесследных» (в том смысле, что следы операции сможет обнаружить только очень опытный специалист).

Правда, пока что эту методику практикуют считаные единицы ринопластов по всему миру. Когда пациент раздумывает, делать ли ринопластику, он может и не знать, что существуют безопасные современные методики – такие, как теоринопластика. А хирург может о них не рассказать, потому что у него (хирурга) уже давно есть свой коронный, отточенный годами метод.

Зато среди тех, кто активно практикует теоринопластику, есть я. Сейчас я провожу по методике доктора Догана 98% операций. Она отлично себя зарекомендовала: нос пациента «не проваливается», не перезаужается, костная пирамида смотрится натурально и выглядит стабильнее, чем при оперировании классическими методами.

Мне помогает в работе то, что я именно лор-пластический хирург. Раньше, чтобы стать пластическим хирургом, лор-врачам нужно было получить дополнительное образование в области челюстно-лицевой или общей хирургии. Теперь такого требования нет, и любой врач после медвуза может пойти в пластическую хирургию. Поэтому сейчас среди пластических хирургов ЛОРов немного. Однако моё лор-образование помогает эффективно решать проблемы с дыханием у пациентов. Это очень важно, потому как ринопластику можно поделить на функциональную (решение проблем дыхания) и эстетическую. Собственно, здесь мы и подобрались вплотную к арт-лор-ринопластике.

Это мой оригинальный подход, объединяющий функциональную и эстетическую ринопластику. Приставка «арт» означает, что я не просто делаю красивые и дышащие носы. Я преображаю их в соответствии с канонами классической живописи. Важная часть моего подхода в том, что изменение формы носа проводится не по шаблону. Во внимание принимается эстетика конкретного лица пациента.

На мой подход повлияло то, что я закончила художественную школу. Отсюда и растут ноги у тех стандартов классической живописи, по которым я совершенствую носы пациентов. Я с детства любила рисовать портреты. И рисую их до сих пор.

При этом мне нравились и точные науки. Ринопластика объединяет в себе два моих увлечения. Я создаю художественный образ (плюс пациент должен уйти от меня здоровым) и решаю задачи по геометрии. Да-да, не удивляйтесь. Ринопластика – это чистой воды геометрия. Судите сами.

Нос – это та же пирамида. Когда он сломан, то заваливается в сторону. Схематично это можно изобразить вот так:

Значит, одна сторона длиннее, чем другая. (Такой скос и является причиной того, что нос не дышит годами. У воздуха мало места, чтобы пройти – ноздри перекрыты). Нужно высчитать разницу, померить эти миллиметры, убрать маленький кирпичик из-под низа – и тогда пирамида станет равносторонним треугольником. Провести медиану – и всё встанет как надо. Если же она где-то уходит в сторону, надо её «крутануть» на энное количество градусов. Нос – как геометрическая фигура. А я могу разобрать и собрать его, как «Лего».

Для сравнения. Классическая ринопластика работает так:

С трапеции стачивается вершина, её боковые стороны соединяются, а потом убирается лишнее. Долгие годы любой хороший ринопластик работал только так. Но времена изменились.

Отмечу ещё раз. Арт-лор-ринопластика – это не только про эстетическое преображение, но и про функциональное. Процентов 10 среди моих пациентов – мужчины. Они ко мне приходят, как правило, по медицинским показаниям – искривление носа после драк, падений и т.д. Мужчин больше интересует возможность легко дышать во сне. Жалоба «не дышит нос годами» — это как раз больше про мужчин. Красота для них не главное. Тем не менее, когда гармоничная форма носа как бы «идёт в дополнение» к здоровому дыханию, мужчины не против. Отличный пример того, как поправить нос, на фото:

Так как я владею разными способами оперирования и не являюсь приверженцем ни одного из них, это позволяет мне сосредоточиться на результате, а не подгонять его под конкретный метод.

Я благодаря своему художественному образованию, моделирую на планшете пациенту новый нос. Дальше мы обсуждаем это с пациентом, совместно приходим к пониманию того, к какому результату хотим прийти. И уже под результат я подбираю способ оперирования и инструменты. Но всегда (!) для операции я готовлю все инструменты. К примеру, бывает так, что пьезотом не справится с тем, что могут старые добрые долото и молоточек. Чем больше у художника красок в палитре, тем красочнее картина.

Очередь ко мне расписана на полгода вперёд. В этом плане очень помогает работа с листом ожидания. Если кто-то из пациентов не может приехать на операцию в определённый день, место предлагается следующему в очереди. Также у меня выделено несколько дополнительных дней, в которые за плюс 20% к стоимости можно провести операцию. Зато не придётся долго ждать своей очереди.

После операции каждый пациент получает памятку о том, что можно и что нельзя делать во время реабилитации. Несмотря на то, что всё это я проговариваю ещё на первой консультации, многое пациентом забывается. Поэтому такая напоминалка крайне полезна.

Сейчас мне только 30. Кто-то скажет, мало опыта. Но это смотря как считать. Можно иметь стаж 20 лет и делать по 5 операций в месяц. А можно иметь стаж 5 лет и делать по 15-18 операций в месяц, как я (итого 200 с лишним операций в год). К какому специалисту хотели бы попасть вы? Кто из них лучший ринопластик? Тот, у которого значительно больше практики или тот, у которого значительно больше стаж?

Если стараться быть в авангарде современных методик, не бояться учиться новому и не превращаться в памятник самому себе, то понимание, кто ты и чем ты отличаешься от коллег/конкурентов, приходит само. Помню, как приходилось искать первых пациентов через знакомых и знакомых знакомых. Но на удивление спрос был большой. Люди не сомневались, делать ли ринопластику у меня. Они видели, как я училась и как искренне люблю свою специальность – это и подкупало людей.

Среди первых пациентов были моя мама и… бомж. Оперировать маму – дело ответственное. После неё проводить другие операции уже было не страшно. А бомж… В общем, сломал человек нос, не мог нормально дышать. Требовалась операция. Я взяла его ради практики. Сделала ему красивый дышащий носик, а он через пару недель опять его сломал.

Мой бэкграунд помог мне выработать свой подход – арт-лор-ринопластику. Для моей работы необходимо художественно-геометрическое мышление, чтобы создать из одной формы другую. Такая специфика мне по душе. Мне нравится разбираться в «самом сложном». По прошествии лет даже интересно наблюдать, как постепенно складывался мой профессиональный портрет. С детства я слушала захватывающие истории двоюродной бабушки (сестры деда) про её работу врачом. Мои мама и бабушка тоже мечтали стать врачами, но поступить в медвуз у них не получилось. Зато получилось у меня. И как же быстро я разочаровалась в своём выборе!

Пары были скучные. Преподы любили рассказывать, что работа врача – адский, неблагодарный, а главное, плохо оплачиваемый труд. Я тогда думала: «Ну ладно, как-нибудь окончу мед и открою свой бизнес». Моё отношение к медицине поменялось, когда я увидела, как работают хирурги. Там, где обычный человек увидит кровь, бинты и страшные медицинские инструменты, я увидела элегантную работу хирурга. Не даром прославленного хирурга Н.И. Пирогова сравнивали с художником.

Так оно и закрутилось. Чтобы на что-то жить во время учёбы на ЛОРа, я работала репетитором по живописи. А когда училась на пластического хирурга, работала ЛОРом.

Мне нравится преображать внешность людей, меняя, по сути, одну деталь – форму носа. Вот взгляните на фото моих пациентов и убедитесь сами:

Поменялся только нос, а как будто бы всё лицо.

Меня очень захватывает идея преображения и то, что его можно достичь не магией, а вполне конкретными действиями. А главное – по науке! Эту мысль я заложила в свой фирменный логотип, который (конечно же) нарисовала сама.

На первый взгляд, это бабочка – символ преображения. Но если приглядеться, это два лица, одно – отражение другого. Вот только у профиля слева горбинка на носу, а у профиля справа – нос идеально прямой. В этом и кроется суть арт-лор-ринопластики – в обретении пациентом гармонии. Красивый, созданный по канонам классической живописи нос – это, конечно, хорошо. Но это не должно делаться в ущерб здоровью. Красивый и свободно дышащий нос – вот где настоящая гармония. Только так пациент может ощущать себя полноценно.

У каждого врача свой путь. Мой показал, насколько полезно быть разносторонним специалистом даже в такой узкой нише, как ринопластика – ведь это делает тебя более полезным для пациентов. А значит, и более востребованным. Когда тебе интересно своё дело, когда ты голоден до новых знаний в нём, это чувствует пациент и начинает больше тебе доверять. Уверена, так в любой профессии.

На этом пока всё. Если вам интересно, в следующих постах могу подробнее рассказать про разные методы оперирования (например, про то, что такое открытая и закрытая ринопластика) или почему я отказываю некоторым пациентам.