«Самое страшное — оказаться в пургу вне станции»: полярник о жизни и работе в Арктике и Антарктиде

И много красивых фото.

Виктор Меркулов с детства любил воду и путешествия, поэтому он решил стать океанологом — учёным, который исследует море.

Во время учёбы в университете, в 2012 году, он впервые отправился в экспедицию в Антарктиду. За следующие девять лет он побывал в десяти экспедициях и провёл за полярным кругом больше пяти лет.

В монологе он рассказывает:

Профессии «полярник»‎ не существует: так называют всех, кто работает в Арктике и в Антарктиде. В основном это учёные, например, метеорологии, океанологии, геофизики и изучающие ледники гляциологи, а также обслуживающий персонал.

Все они живут на полярной станции. Это небольшой посёлок с домами, техническими постройками с оборудованием и бесперебойно работающей дизельной электростанцией.

Зимовку на станции нельзя назвать простой. Арктика — это проверка на прочность, случайные люди здесь не приживаются.

Во-первых, я и ещё примерно два-три десятка полярных исследователей изолируемся от внешнего мира примерно на год. Это психологически тяжело. Во-вторых, мы живем и работаем в суровых погодных условиях. Температура в самые холодные месяцы может опускаться до -50, а летом поднимается максимум до 10-15 градусов.

В зимние месяцы в Арктике часто ветряно. При порывах ветрах 40 м/с из-за снега не видишь собственной вытянутой руки. Обычно в такие дни никто не выходит на улицу. Но и в комнате спокойно не посидишь — ветер очень сильно раскачивает помещение.

Полярная ночь длится около трёх месяцев. Иногда страшно от ощущения постоянной темноты вокруг. Зато с какой безграничной радостью приветствуешь солнце, показавшееся на горизонте весной.

Летом наступает полярный день, и до конца августа нельзя выходить наружу без солнцезащитных очков — от яркого света может получить ожог сетчатки глаза, или снежную слепоту.

Несмотря на всю суровость условий, зимовки затягивают, опыт работы на крайнем севере меняет человека. И чем дольше я тут, тем меньше желания возвращаться в нормальную жизнь на большую землю.

Мне 29 лет, я родом из Калининграда. Мой отец мечтал стать моряком, от него мне передалась любовь к природе и воде. Я читал книги про полярников и путешественников, смотрел фильмы, а в школе любимым предметом была география.

Поэтому я решил учиться на океанолога: люди этой профессии ходят в морские рейсы, которые длятся один-два месяца, и в полевых условиях изучают химический состав воды в океане. Это помогает лучше понять некоторые процессы, например, почему происходит глобальное потепление.

После школы я поступил в Российский государственный гидрометеорологический университет в Санкт-Петербурге. Это одно из немногих мест в стране, где учат специалистов по гидрологии, океанологии и метеорологии.

В первую полярную экспедицию я отправился в 2012 году. Мне было 20 лет, я учился на четвёртом курсе, когда мой преподаватель предложил поработать в Антарктиде. Экспедицию организовывал Арктический и антарктический научно-исследовательский институт (ААНИИ).

На работу в ААНИИ меня оформили в штат по трудовому договору, на должность инженера. Для экспедиции необходимо было собрать некоторые документы:

Сертификат по спасению живучести судна вместе с медицинскими справками и заполненным трудовым договором я подал в администрацию порта. Там делают удостоверение личности моряка — ламинированную карточку с фотографией.

Планировалась длительная экспедиция на год, поэтому мне нужно было заранее закрыть сессию и взять академический отпуск. Одновременно я подрабатывал продавцом в магазине, чтобы закупить снаряжение для поездки.

Каждому полярнику институт выдаёт минимальный набор спецодежды:

Перед первой экспедицией пришлось самостоятельно оплачивать:

Также я обновил некоторые личные вещи, например, купил мяч. Одна из любимых забав полярников — игра на свежем воздухе в футбол. Я знал об этом еще до первой экспедиции.

В 2012 года на оформление документов и покупку личных вещей и снаряжения ушло около месяца и 25 тысяч рублей. Но при поездке в 2020-2021 годах потратил в два раза больше — около 50 тысяч рублей: теперь, когда есть деньги, хочу тщательнее обустраивать свою жизнь на Севере, покупать, например, товары для хобби и качественные солнцезащитные очки.

Чтобы попасть в Антарктиду, полярники обычно добираются до Кейптауна на самолёте или корабле. Там делают остановку на несколько дней, а затем добираются до места назначения на судне «Академик Фёдоров».

Но в мою первую экспедицию из Кейптауна на полярную станцию нас доставил военно-транспортный самолёт ИЛ-76. Из него мы вышли полностью экипированные посреди ледяной пустыни.

Там я работал геофизиком-реометристом: наблюдал за прибором, который измеряет параметры озонового слоя — реометра, фиксировал его показания и следил, чтобы техника работала без помех. В Антарктиде и Арктике измерения получаются наиболее точными, ведь там нет такого большого человеческого влияния, как на других территориях.

В конце каждого дня я скачивал данные в виде графиков, передавал их радисту, а он отправлял информацию в институт.

У нашего института в Антарктиде есть восемь постоянных станций: «Новолазаревская», Мирный», «Прогресс», «Беллинсгаузен», «Восток», «Русская», «Ленинградская» и «Молодёжная». Последние три сезонные, и на них нет постоянных зимовщиков.

«Новолазаревская», где проходила моя первая полярная зимовка, состоит из нескольких домиков:

В Антарктиде я прожил 14 месяцев и заработал около 1 млн рублей: на станции тратить деньги не на что. В первые месяцы пребывания мне было всё интересно. Потом устал от однообразия, к концу зимовки перегорел и часто ловил себя на мысли, что работаю через силу.

Вернувшись в Санкт-Петербург, я уволился из ААНИИ, чтобы завершить учебу — мне оставалось ещё два года. После выпуска в 2016 году меня приняли в тот же научный институт на должность океанолога. Предполагалось, что помимо научной работы, я буду ездить в полярные экспедиции.

Через пару месяцев после трудоустройства в 2016 году я отправился во вторую экспедицию, но теперь на северный полюс, в Арктику. Там работы проводятся на архипелаге Шпицберген в Баренцбурге, в обсерватории Тикси, на полевой станции «Хастыр» и на ледовой базе «Мыс Баранова» на архипелаге Северная Земля.

Есть и другие институты в России, которые изучают Арктику и Антарктиду, но полярников они отправляют через ААНИИ, так как только у этого института есть подходящие суда.

Уже в июне 2021 года у меня завершилась десятая по счету экспедиция и четвертая зимовка. Зимовки длятся по 10-13 месяцев, а экспедиции бывают короткие — от нескольких недель до двух месяцев.

С июля 2020 года я провёл 13 месяцев на полярной научно-исследовательской станции «Мыс Баранова». Как и станция «Новолазаревская» в Антарктиде, «Мыс Баранова» тоже состоит из нескольких домиков, основные из них:

На станции находятся в основном научные сотрудники. Но есть несколько человек, главная задача которых — поддерживать жизнедеятельность базы. Это механики, повар, два врача и начальник станции. Последний отвечает за всё: от закупки провизии до научной работы.

Все они, чтобы попасть на полярную станцию, проходят через отдел кадров ААНИИ. Например, человек с дипломом повара подает заявку на работу и, если есть потребность в специалисте, его зачисляют в резерв. Ему также, как и научным сотрудникам, нужно собрать все те же документы для допуска в экспедицию.

В разное время года количество человек на станции может отличаться. Например, на зимовке 2020-2021 годов:

Женщин в России на зимовки не берут, только в короткие сезонные экспедиции.

Минимальная зарплата полярника начинается от 50 тысяч рублей в месяц, также начисляются бонусы за работу в суровых условиях. Максимальная надбавка составляет 100%. Чем больше времени работаешь за полярным кругом, тем выше зарплата. Например, повар, который работает в десятой экспедиции, получает больше, чем научный сотрудник, приехавший первый раз.

Опытный полярник за одну зимовку может отложить примерно 1,2-1,4 млн рублей. Деньги приходят на карту ежемесячно, но тратить их негде, и они копятся.

В первой экспедиции моя полярная надбавка составляла около 10% к зарплате, каждые полгода она вырастала ещё на 10%. В 2021 году моя зарплата с учётом опыта работы и надбавки в 60% — около 100 тысяч рублей. Но вне экспедиций я получаю голый оклад, без процентов.

Помимо этого, чем больше у полярника зимовок, тем раньше он может выйти на пенсию. У кого-то пенсионный возраст начинается в 50 лет, но у большинства — в 57 лет.

Кормят на станции разнообразно.

Главное, чтобы в каждом приеме пищи было мясо — без него сложно работать в условиях севера. Каждый четверг — рыбный день. Дополнительно пьём витамины, нам их регулярно выдаёт доктор.

По праздникам сотрудники вместе с поваром делают бутерброды с красной рыбой и салаты: оливье, селёдку под шубой, крабовый. А ещё мы иногда готовим шашлык или лепим пельмени — чтобы потом заморозить и есть в течении всей зимовки. Также поём песни под гитару, устраиваем конкурсы и играем в настолки.

У нас строгое расписание:

Для работы на льду мы обычно берём с собой:

Бывает, что уезжаем на весь день, далеко от станции. Тогда берём с собой бутерброды и пару термосов с чаем. Снегоходы используем, если работаем рядом с базой, а на далекие расстояния — гусеничные вездеходы. Они могут пройти через сугробы и торосы, в них можно согреться и переночевать.

Иногда приходится ездить за 40 километров через пролив Шокальского на соседний остров. В условиях Арктики такое расстояние преодолеть нелегко. Здесь нет дорог, и на поездку нужно потратить 3-4 часа — едем примерно со скоростью 10 км/ч.

Воду добывать здесь непросто — её привозят с озера Твёрдое, которое находится в пяти километрах от станции. Поэтому банные дни у нас только пару раз в неделю.

Иногда несколько дней никуда за пределы станции не выезжаем из-за сильного ветра и метели. Во время полярных ночей, когда уходим за пределы станции, берем с собой ружьё и собак — чтобы отпугивать белых медведей, если заблудимся.

Основная цель экспедиций на «Мыс Баранова» — непрерывный мониторинг окружающей среды, постоянный цикл измерений. С каждой экспедицией институт доставляет на станции какие-то вещи. Вот, например, самое основное, что мы везли в мою десятую экспедицию:

Каждый полярник берет с собой личные вещи: ноутбук, налобный фонарь, личная аптечка и всё, что нужно для хобби.

Экспедиция — дело добровольное. Обычно институт предлагает сотрудникам поехать. Но можно подать заявку самому: бывают поездки, организуемые иностранными институтами. И если откликнуться на их предложение, то могут взять.

У каждой экспедиции своя программа. По ней мы и работаем. Основная цель исследований — изучение арктической природы в условиях меняющегося климата. Заказчиком всех научных работ является государство.

План работ по каждому направлению разрабатывается заранее внутри научных отделов института и утверждается на семинарах. А затем формируется направление работ и состав полярной экспедиции. В неё могут входить:

В 2020-2021 годах мы установили автономную буйковую станцию в самой глубокой точке пролива Шокальского, между морем Лаптевых и Карским. Это нужно для того, чтобы собрать информацию об атлантической водной массе, которая попадает в глубоководные желоба пролива из моря Лаптевых. На установку потратили около 12 часов.

Чтобы опустить под воду приборы, нужно вырубить во льду довольно большую прорубь. Когда она готова, при помощи треноги и системы блоков мы опускаем станцию под воду. Груз аккуратно укладывается на дно и держит станцию на одном месте. Запрограммированные приборы начинают запись данных и ведут её, пока мы их не поднимем.

Прибор называется CTD-профилограф, расшифровывается как Conductivity Temperature Depth: электропроводность, температура, глубина. То есть, прибор после установки записывает все эти параметры, а также солёность воды.

На буйковой станции установлена серия измерителей: акустический доплеровский профилограф, который показывает скорость и направление течений во всей толще воды, а также несколько CTD-приборов.

Буйковая станция будет считывать характеристики морской воды в непрерывном режиме. Примерно через год полярники вытащат её из воды, снимут приборы, очистят их от водорослей, подключат к компьютеру и скачают данные. Эта информация покажет состояние водных масс в западном желобе пролива Шокальского.

Полноценных выходных на станции нет, потому что каждый день нужно заниматься сбором данных и следить за работой приборов.

В свободное время я читаю книги про путешествия полярников-первооткрывателей и изучаю языки. На станции есть библиотека. Любители активного отдыха играют в футбол на снегу, бадминтон и занимаются на тренажерах.

Интернетом пользоваться всё время нельзя, так как есть часы для приема и отправки научной информации, их нельзя занимать. Скорость — 256 Кбит/с. Есть возможность скачивать музыку, общаться с родными по Skype. Но для этого всего один компьютер на всю станцию.

Можно подключиться к платной Wi-Fi сети с выходом в интернет. Трафик дорогой – около 2000 рублей за 1 ГБ.

Ещё на станции есть целая коллекция настольных игр. Иногда группами ездим осматривать красоты ближайших островов и фотографировать, но, как правило, этот досуг сочетается с какой-нибудь работой по сбору данных.

В комнатах всех сотрудников размещают по одному, чтобы люди имели возможность побыть в одиночестве и успокоиться. В каюте есть кровать, диван, шкаф, стол и стулья.

Самое страшное — оказаться в пургу за пределами станции. Пару лет назад, работая на норвежском Шпицбергене, мы ехали из одного поселка в другой. Начался буран, и мы встряли в сугроб. Выбраться не смогли, так как у нас сломался снегоход. Через несколько часов нас спасли проезжающие на гусеничном ратраке норвежцы.

На большой земле расстояние в 20-30 метров кажется незначительным, но в Арктике в пургу, если ты отойдешь в сторону от товарищей на 20 метров, то можешь пропасть без вести.

Я помню свою первую дорогу домой из Антарктиды. В день, когда мы должны были отплыть от полярной станции, у побережья нарос толстый слой льда. Около трех недель мы были заперты на судне и ждали, когда всё растает. На базу было уже не вернуться — туда доставили новый состав полярников.

В Арктике связь с большой землей налажена. В 800 км находится Хатанга, ближайший к нашей станции город. Если кто-то серьёзно заболел, есть возможность вызвать вертолет, он отвезёт в больницу в крупный город. Несложные операции анестезиолог и хирург делают на станции.

В Антарктиде всё иначе. У полярников, работающих на «‎Новолазаревской»‎, отсутствует связь с большой землей. Туда во время зимовки не может долететь ни один самолет, добраться ни одно судно. Поэтому в критической ситуации со здоровьем операцию будут делать прямо на станции.

После экспедиции мы работаем в институте в пятидневном графике с 9 до 18 часов — пишем отчёты на основе тех данных, которые удалось собрать. Затем они проходят экспертизу Росгидромета, Федеральной службой по техническому и экспортному контролю и другими контролирующими государственными инстанциями.

После того, как все полученные данные проверят, можно на их основе писать научные статьи и выступать с докладами на конференциях.

Обычно после экспедиции я работаю в институте над отчётами, потом еду отдыхать в какую-нибудь тёплую страну. В 2020 году по понятным причинам никуда не ездил.

Но уже через пару месяцев работы в Санкт-Петербурге хочется вернуться в Арктику. С зимовки на «Мысе Баранова» я вернулся в Санкт-Петербурге в июне 2021 года, но дома пробыл всего месяц. Затем начались очередные сборы, на этот раз — в месячную морскую экспедицию на судне «Академик Трешников».

Это совместный рейс с иностранными коллегами, в рамках международной экспедиции проекта MOSAiC. Цель рейса — изучение процессов арктической климатической системы в Центральной Арктике.

#профессии #год2021