Как я ездил на Колыму разрабатывать безопасное мобильное приложение

Привет! Меня зовут Ярослав Ясаков. Я руковожу мобильной разработкой в Mobisharks (Kokoc Group). Работая над проектами, мы всегда «проживаем» пользовательские истории тех, кто устанавливает наши продукты. Но одна история запомнилась мне особенно — чтобы разобраться в пользовательском опыте, мне пришлось поехать на Колыму.

Наш заказчик — компания по добыче серебра. Ребята очень серьёзно относятся к безопасности на рудниках и фабриках. Здесь нет мелочей. Например, в кабинах огромных машин, которые передвигаются исключительно по территории предприятий, вокруг висят таблички о том, что в салоне не должно находиться больше четырёх человек и все присутствующие должны быть пристёгнуты. За соблюдением правил следит видеорегистратор, записывающий всё, что происходит в салоне.

На самом производстве правил не меньше. Нормы охраны труда требуют от каждого сотрудника фабрики перед началом смены заполнения единой карты оценки рисков на своём рабочем месте — так называемый наряд допуска. Если мыслить языком диджитала, это чек-лист. N вещей, без чего нельзя начинать твой рабочий день, %username%! Наряд допуска проверяет много всего, например, наличие спецовки, чистоту рабочего места.

Эта карта оценки рисков испокон веков была бумажной. Если, допустим, у сотрудника порвана спецовка (а на производстве такое случается часто), смену начинать нельзя — нужно отметить это в листочке, сесть и ждать мастера. Но как мастер узнает, что работник отметил в чек-листе порванный рукав? Правильно, до того как не придёт ногами и не увидит глазами заполненный свиток — никак.

Работник, как правило, не спешит сигнализировать, что что-то не так. Время ожидания обхода начальства — рабочее, а значит, оплачиваемое.

Когда приходит мастер, работник сообщает ему, что спецовка порвана, и мастер идёт за новой. Работник получает спецовку, заново заполняет листок и только потом начинает работать. А мастер вносит в базу все бумажные карточки каждого сотрудника. Так рабочие часы специалистов и руководителей складываются в бумажную волокиту, которую компания вынуждена оплачивать из года в год.

«Что-то идёт не так», — решили в компании. Пока Илон Маск запускает «теслу» в космос, сотрудники коммуницируют, оставляя друг другу записки на парте.

У компании есть фабрика в Магаданской области, на которую доставляется руда для обработки. Именно для неё мы разработали приложение, которое компания дальше планирует внедрять и на других фабриках.

Мы начинали работу по проекту в сентябре 2018 года. В лучших традициях Agile сначала два месяца согласовывали ТЗ для разработки, а потом в ноябре 2018 года заказчик позвонил и попросил всё сделать за две недели.

Мы напряглись, но сделали. Первая бета была похожа на «заглушку», в которой пользователю предлагалось просто взглянуть на несколько экранов с интерфейсами. Пока заказчик собирал бэклог к этой версии, мы за две следующие недели разработали апдейт, который содержал большинство функций, описанных в бэклоге.

Мы перевели весь процесс оценки рабочего места в приложение. На главном экране есть кнопка «Карта оценки риска», нажав на которую, нужно выбрать участок и рабочее место из выпадающего списка. Пользователь попадает в чек-лист и отмечает в каждом пункте «да» или «нет», при необходимости пишет какие-то комментарии и отправляет.

Мастеру в точно такое же приложение приходит push-уведомление о том, что у конкретного работника на конкретном рабочем месте чего-то не хватает. Той же спецовки, например. И он сразу идёт и несёт ему эту спецовку. Все действия логируются на сервере, и мастеру не нужно вносить данные ручками.

Специалист также может отправить предложение по улучшению условий труда. К примеру: «Хочу музыку на рабочем месте», «Нужно больше свежих фруктов», «В курилке слишком дымно». Все предложения агрегируются в админке и через электронный документооборот отправляются в головной офис компании, который анализирует, что из этого нужно внедрить.

Сейчас приложением пользуются почти 500 сотрудников.

Но вы не найдёте его в Google Play или в App Store. Android-приложение загружается на специально закупленные для этих целей смартфоны AGM8 (это была тема отдельного изыскания) в офисе компании.

Клиентская часть приложения работает на Java, а серверная часть написана на Python.

И на этом можно было бы закончить скучную историю, если бы не планируемые компанией апдейты.

Заказчик активно пользуется приложением, и у нас появился план апдейтов. Мы собираемся внедрить в него третью роль. Помимо работника и мастера, добавляется аудитор — человек, который обучает других мастеров проверять рабочие места. В приложении они смогут заносить верные и неверные шаги ученика и также оставлять комментарии. Сейчас всё это записывается в журналах.

Кроме того, компания планирует использовать это приложение не только на фабрике, но и на рудниках. Здесь есть принципиальное различие. Фабрика находится над землёй, а рудник — под.

Приложению так или иначе нужен интернет: работник может заполнить чек-лист в офлайне, а когда девайс поймает сеть, он отправится на сервер. Но на рудниках со связью проблемы, и наш работник с порванным рукавом спецовки может ждать сигнала годами.

Чтобы решить задачу и глубже погрузиться в их специфику, они предложили мне приехать на фабрику.

В воскресенье, 2 июня 2019 года, я приземлился в Магадане.

Если весь полёт проспать и вдруг проснуться на приземлении, тебе кажется, что самолёт совершает аварийную посадку в болотистой лесотундре и вот-вот в салоне запахнет свежими лиственницами.

Получив багаж, хотел по привычке вызвать Uber. Оказалось, что ближайшая машина за 4922 км, во Владивостоке. Сел в автобус, который, кажется, ранее использовался для учений спецназовцев. У него оказался странный маршрут: сначала он дал круг по территории аэропорта, а потом поехал в Магадан. На всё про всё полтора часа.

В Магадане я быстро заселился в гостиницу, спрашиваю у администратора:

Пришёл в кафешку, называется «Чилаут бар». Сижу жду, никто не подходит. Подошёл сам. Спрашиваю, где тут поесть. Накладывай, мол, говорят. И показывают на линию раздачи, как в столовой.

Линия раздачи. В баре. С музыкой и дискошаром.

Оказалось, дольше они работают только по пятницам и субботам.

Ехать на фабрику нужно на маршрутке. А маршрутку нужно заказывать по телефону. На следующий день я сел в маршрутку и восемь часов ехал до посёлка, где расположена фабрика, с одной остановкой. Выяснилось, что уехать туда легко, а вот выбраться сложнее.

Асфальт кончился довольно быстро, началась Тайга. За окном разгулялось северное лето — просыпаются ручьи, оживает от зимы лиственница, бегают медведи. За весь путь я видел особей двадцать. Живя в России, ты привыкаешь к разного качества дорогам. Но к таким привыкнуть невозможно. Если бы приложение «Активный гражданин» простиралось в эти края, то оно стало бы самым популярным мессенджером.

Один раз остановились поесть. Вот такой был вид из окна заведения:

Он напомнил мне финальный кадр из родригесовского «От заката до рассвета».

Приехал в посёлок, где меня поселили в жилой комплекс для работников. Я, конечно, сразу спросил, где можно поесть.

Я спросил, есть ли в комнате Wi-Fi, на что мне ответили, что его нет даже в радиусе нескольких сотен километров.

На следующий день за мной приехала машина и увезла на фабрику.

В первый день мы познакомились с начальством и плотно общались несколько часов. Я прошёл обучение по технике безопасности, посмотрел видео, расписался в журнале. Потом меня отвели на производство, где я пообщался с мастерами, с работниками.

На второй день меня повезли на рудник.

Тут надо сделать лирическое отступление и указать, что сам я по образованию инженер-строитель шахт и подземных сооружений. Я много раз бывал на угольных шахтах, и здесь, по сравнению с ними, просто курорт.

Например, там, где я проходил практику во время учёбы, шахты выглядят так. Есть ствол (дырка в земле) на 150 метров вглубь. Есть лифт-клетка, у которой только две стенки по бокам, а спереди и сзади ничего нет.

Там твоя главная задача — не вылететь из лифта, когда спускаешься в шахту. Выработка может быть круглая, и чтобы зайти в лифт, ты должен чуть-чуть прыгнуть. Если не допрыгнешь, дальше не пройдёшь. Как в «Принце Персии». И так прыгает вся бригада — человек семь. Пока прыгает каждый новый пассажир, остальные пытаются удержаться на платформе.

При этом обычно в шахтах грязно. Когда я проходил практику на первом курсе, после выхода из шахты мы с ребятами хотели просто выбросить свои вещи, потому что пылью пропиталось даже нижнее бельё. Но мы же студенты — пришлось стирать и перестирывать.

А тут ты заходишь в нормальный безопасный лифт. Всё вокруг чистое, ты чистый. И вещи можно не сжигать.

Я провёл в том посёлке три дня, и все три дня проходил квест по добыче еды. Перекупал продукты, прикидывался сотрудником и ел в корпоративной столовой. В посёлке свободной доступной еды практически нет, а выходить за его границы не хотелось — медведей в этой местности куда больше, чем людей.

В четверг, когда нужно было уезжать, оказалось, что с транспортом ещё хуже, чем с едой. В маршрутке сказали, что нет мест и ближайшая свободная через три дня. Но если доплатить, то могут кого-нибудь высадить. Оплатил и уехал в Магадан. Надеюсь, часть моей доплаты получил несостоявшийся пассажир.

Я очень обрадовался, когда на подъезде к городу мне начали приходить сообщения и пуши. В Магадане ты понимаешь ценность мобильного интернета и приложений.

Считаю, изучение пользовательского опыта получилось максимально глубоким. 10 тысяч километров на самолёте, 423 километра по пересечённой местности и несколько сотен метров под землю — обычная история погружения в user experience в Mobisharks.

Знающие люди подсказали мне, что в Сибири и на Дальнем Востоке стоит использовать не «Яндекс.Карты», а 2GIS. «А Магадан — это город вообще?» — спрашивает сервис. Должен быть? Запишите!