Постиндустриальная Утопия. Какой будет "соцсеть здорового человека"

Человеку свойственно думать о будущем. А когда реальность стремительно меняется, мысли о вероятных сценариях будущего становятся особенно актуальными. Не случайно в последние пару веков была так популярна фантастика в литературе и искусстве, а в политической философии – различные утопические проекты преобразования общества. Но сегодня мы все реже встречаем утопические идеи. В эпоху постиндустриализма стал популярен пессимизм и представление будущего в мрачных тонах. Антиутопия вытеснила утопию из политической мысли, а научная фантастика отступает под напором мистического фэнтези. Да, мы живем в очень пессимистическое время, но никакой период и социальный сентимент не может длиться вечно (а особенно когда эпоха изобильна переменами). Кому-то следует идти против течения, занимаясь поиском ростков для оптимизма в происходящих процессах. Что я и делал, когда писал «Революцию для своих». Предлагаемый ниже текст - глава из этой книги. И хотя некоторые идеи и термины могут быть лучше поняты лишь в контексте всего материала "Революции...", эту главу можно рассматривать и как самодостаточный текст.

— Мы жили в деревнях. А потом в городах. А теперь будем жить в Интернете. Х/ф «Социальная сеть»

Далее будут изложены принципы построения «соцсети здорового человека», которую назовем Утопией. Предлагаемые идеи — лишь фрагменты здания, которое в значительной мере будет строиться самими пользователями. Трудно предугадать архитектуру этого строения, ведь она будет зависеть от количества и качеств людей, которые примут участие в стройке. Функционал Утопии должен способствовать реализации пользователя как субъекта во всех сферах человеческого: быть творцом в культуре, предпринимателем в экономике, гражданином в политике. Для этого нужны инструменты, облегчающие движение к состоянию такой всесторонней субъектности.

Утопия должна быть ценна не охватом ею количества людей, а широтой охвата сторон жизни участников. Качество — характеристика не свободы, а воли; дитя ограничений и запретов. Ведь все слишком доступное обесценивается.

Любая попытка создания утопического общества начиналась с поиска «своих». Иногда это происходило насильственно и пуристски, путем «очищения» от чужих, других. Или через диктатуру, власть «своих», что часто выливалось в погромы и гражданские войны.

Но кого считать своими? Для одних людей, укорененных в самых первобытных представлениях, это кровные родственники. Для других свои — все живущие рядом. Для третьих своими будут близкие по духу, исповедующие сходные идеи. И чем сложнее духовные представления субъекта, тем труднее ему найти своих.

Таким образом, социальное пространство имеет три слоя или измерения: крови (родство), почвы (соседство) и духа (дружба). Устройство Утопии должно позволять выстраивать эти три пространства и регулировать их взаимосвязь. Есть люди, для которых вообще нет разницы между кровью и духом, соседством и духом. Для других же важно, чтобы эти миры не перемешивались.

Современные соцсети уделяют внимание развитию только третьего пространства. Конечно, сфера духа самая прогрессивная, но чрезмерное внимание к ней способствует зависанию человека в облаках, отрыве от реальности, что на пользу «сильным мира сего», руководствующимся принципом «разделяй и властвуй».

Кроме того, крен СС (соцсетей) в пространство духа привел к искривлению понятия дружбы. Теперь многие «добавляют в друзья» любого чем-то приглянувшегося человека, хотя вполне достаточно было добавить его в закладки или подписки. Тот факт, что у сетевой дружбы нет никаких принципов, способствует фальсификации настоящей дружбы. Вполне логично было бы ввести правило, по которому программа сети напоминала пользователям, не взаимодействующим длительное время (например, год), что их дружба находится под вопросом. Это стимулировало бы юзеров разрывать ложные дружбы или все–таки вступать в контакты — обмен лайками или посланиями. Можно говорить, что не только все виртуальные друзья уникальны, но и все дружбы. С одними наша дружба ограничивается одним лишь статусом «друзья», с другими мы общаемся и обмениваемся лайками, с третьими знакомы по жизни, и потому виртуальная дружба лишь подтверждает нашу реальную связь.

Самым архаичным пространством социального является родство. Родственников (по крайней мере, кровных) не выбирают, поэтому заполнение личного пространства крови не представляет проблемы. Страницы детей в Утопии могли бы создаваться изначально в пространстве крови, пока их выход в мир «большого общества» уместно держать под контролем взрослых.

Соседство — второй по важности принцип построения реального общества, который в соцсетях совершенно игнорируется. Соседей мы тоже не выбираем, но нас связывает целый ряд специфических нужд, поэтому поддержания контактов с живущими рядом — необходимость для здорового общества.

Пользователь должен иметь возможность регулировать степень своей анонимности в разных пространствах. В прошлом нормой социальной жизни было то, что семья знает человека лучше, чем соседи, соседи лучше, чем живущие на другом конце поселения, а иноплеменники не знают вовсе. Но сегодня многим может оказаться ближе другой подход.

Чтобы соцсеть могла выявлять соседей, она должна знать о своих пользователях слишком многое — не только реальные ФИО, но и место жительства. Но все ли пользователи готовы сегодня к такому раскрытию своей личности? Чтобы смягчить проблему анонимности как одного из прав юзера, в Утопии должны сосуществовать два уровня бытия личного аккаунта — гражданин и маска.

Гражданский аккаунт предоставит максимум прав, то есть функциональных возможностей сети. Маска — это аккаунт, позволяющий примерить на себя роль трикстера, вести различные социальные игры, дурачиться. Возможно, пользователь маски сможет легко менять в ней имя и другое «паспортное» содержание. Страница гражданина и маски должны внешне отличаться, чтобы общающиеся с ними, сразу понимали, стоит ли серьезно относиться к этим субъектам. Так Утопия позволит отсечь значительную часть информационного шума, создаваемого троллями и ботами.

Обязан ли гражданин ставить на аватар собственное фото? Думаю, что это будет определяться не правилами Утопии, а сообществами, которые сами смогут устанавливать дресс-код на своей территории. А это означает, что сообществам в Утопии должна быть предоставлена более широкая автономия, чем в современных СС.

Мы уже отмечали, что анонимности в современном мире слишком много. Но у этого явления тоже есть две стороны. Светлая сторона анонимности — реакция на волюнтаризм государств, конкурентов (в самом широком смысле слова), других носителей власти, будь то родители, финансовые институты или руководство на работе. Что особенно актуально в век информационных технологий, когда методы слежения за чужой приватностью становятся все совершеннее. Не удивительно, что власти неоконсервативных стран ополчились на свободу в интернете. Поэтому для многих пользователей маска как форма анонимности позволит свободно выражать себя, обрести (или сформировать) субъектность.

Утопия не обязывает всех становиться гражданами, многие будут себя вполне комфортно чувствовать в роли масок. Существующие в современных СС аккаунты — по сути те же маски. Многие личные страницы создаются для узких целей — бизнеса, общения с частью аудитории, чтобы отделить от этого общения другую ее часть, либо в качестве закрытых аккаунтов для личного пользования. При этом СС не ставят перед собой задачи верификации своих пользователей. Но Утопия не сможет обойтись без верификации граждан. Сегодня многие финансовые компании проводят удаленную верификацию своих пользователей через отправку фото с документами. Полноценной соцсети это тоже необходимо.

Гражданин — владелец верифицированного аккаунта, имеющий возможность полноценно «выходить в люди», используя все возможности Утопии. Полноценному субъекту важно иметь не просто имя, но и «доброе имя». Важнейшим правом и преимуществом граждан станет наработка авторитета, или социального капитала.

Любой из нас — специалист в какой-то сфере, а в чем-то профан. В соцсетях люди обычно общаются на темы, которые им близки и интересны. При этом они ставят друг другу лайки, спорят и соглашаются, но это никак не отражается на их дальнейшей сетевой судьбе. Если общаясь на форумах, пользователи могли собирать благодарности и нарабатывать авторитет, то в современных соцсетях такая возможность отсутствует. Каждый юзер СС равен другому и все они равны анонимным маскам, ведь сетевые обсуждения, любой труд, который люди вкладывают в споры, ни к чему здесь не приводит. Назавтра все можно начинать сначала с теми же или другими оппонентами.

Как будет нарабатываться авторитет? Утопия будет его определять и выставлять по сложному алгоритму, анализируя реакции пользователей. Обычно источником авторитета является другой авторитет. Определяют авторитетность все, участвующие в обсуждении, но голос более авторитетного участника темы важнее голоса неавторитетного юзера. Голоса всяких мимопроходящих лиц и масок в наработке социального капитала не участвуют.

Любая соцсеть состоит из личных аккаунтов и общественных — публичных страниц, групп. Общение в социальном измерении будет отслеживаться для наработки авторитета. Личный аккаунт пользователя станет играть роль своеобразного паспорта его субъектности, где в том числе будут доступны данные о его авторитете в той или иной области, будь то кулинария, математика, ремонт авто, коллекционирование монет или торговля. Открытость этих данных для всех, для круга «своих» или полная закрытость — выбор пользователя. Но чрезмерное увлечение анонимностью не будет способствовать строительству здорового общества, поэтому должно негативно отражаться на социальном капитале юзера.

Создавать публичные страницы имеют право все граждане, но авторитетность этих пабликов в сегменте себе подобных тоже станет предметом исследования алгоритмами Утопии. Любой может создать группу по интересам в пространстве крови, обсуждая среди близких проблемы варки борща, воспитания детей или теологии. Но авторитетность, выявленная в этом кругу, будет иметь меньший вес при выходе в пространство соседства. Тем не менее, среди соседей не так сложно прослыть «первым парнем на деревне», за чем возникает естественное желание пробовать себя на высшем уровне — в пространстве духа, куда будут допускаться лучшие сообщества в своем сегменте.

Конечно, огромному количеству сообществ нет никакой необходимости покидать пространство крови или почвы. Сугубо локальный характер имеют группы родителей учеников такой-то школы или паблик покупателей такого-то магазина. Но если вы группа шахматистов или городское сообщество любителей философии, то замыкание в пространстве почвы не резонно, так как противоречит духу этих занятий.

Существование таких алгоритмов поможет Утопии выявлять любые таланты во всех сферах, помогая их социальному продвижению и становлению настоящего гражданского общества. Отсюда только шаг до осуществления политического общения, когда Утопия станет перенимать на себя функции государства здорового человека. Там, где «государства курильщика» долгое время уничтожали общественную жизнь, либо пытались взять ее под контроль, надежду на восстановление (или создание) гражданских обществ можно возлагать только на Утопию.

Парадокс информационной эпохи — высокий уровень недоверия общества новостям в СМИ. Кто-то больше полагается на информацию от очевидцев, или источников, признанных авторитетными. Но проблема верификации любой публикуемой информации сохраняется, ведь и источник может быть фейковым, а авторитет — продажным. Чрезмерный либерализм современных СС превратил их в клондайк для ботов и некомпетентных экспертов. Поэтому в Утопии должна происходить верификация публикуемых новостей. Так, чем большее число граждан подтверждают какую-то информацию в своих публикациях, тем «зеленее» уровень данной новости. Соответственно, новости, вызывающие сомнения из–за отсутствия подтверждения от нескольких источников, будут иметь красную метку. Подобную верификацию будут проходить также цитаты, другие публикации, где важно соблюдения фактов (точность указания дат, формул, координат и т.п.).

Это позволит формировать в Утопии пространства достоверной, менее достоверной и сомнительной информации, а также уйти от подачи информации в виде бесструктурного потока к тредовой. Само слово тред, происходящее от англ. thread — нить, можно сопоставить с понятиями «традиция» (от латинского trādere — «передавать, вручать, завещать»), а также trade — торговля. Эти понятия не только созвучны, но и передают общую идею связи, обмена, транзакции. Люди, обсуждающие одну и ту же новость, идею, тему в разных точках пространства Утопии, должны легко находить друг друга, формируя общий тред или единое пространство связанных тем. Так, на форумах, где в основном происходило интернет-общение до появления популярных СС, тред развивался до тех пор, пока все аргументы не были изложены, мнения высказаны. Участники треда гласно или молчаливо приходили к каким-то заключениям, выявлялись согласные и несогласные (это больше касалось гуманитарных тем, в технологических вопросах носители всякого «альтернативного знания», как правило, подвергались осмеянию и примолкали). Если на форум забредал новичок, желая обсудить любую тему, он легко мог найти соответствующий тред.

Кроме прижившейся в соцсетях формы отображения новостей в виде ленты, в Утопии будет возможность блоковой подачи событий. Пользователь сам сможет настраивать форму отражения, выбирая количество блоков и содержание каждого из них. Например, это могут быть блоки трех пространств (крови, почвы и духа). Либо блоки по конкретным темам (философия, кулинария, бисероплетение, пушкиноведение и т.п.). Блоки могут быть отведены под конкретные сообщества или пользователей — родственников, соседей, друзей. В каждом из блоков будет отражаться любое новое событие, связанное с содержанием блока. Информация в блоках сможет обновляться с установленной периодичностью (хоть раз в секунду, если речь идет о достаточно активной теме блока), так что пользователю не придется постоянно прыгать по разным страницам, чтобы быть в курсе интересующих его событий.

На протяжении тысячелетий экономика была народной, каждый занимался своим делом, один или сообща, то есть де-факто был предпринимателем. Для этого не нужно было проходить процедуру регистрации, платить налоги и сдавать отчетность. В индустриальную эпоху сфера народной экономики сузилась, ушла по большей части в сферу услуг и развлечений. Теперь мы почти не потребляем продукцию частных хозяйств, субъект вынужден встраиваться в экономическую систему на том уровне, который ему доступен в силу финансов, образования, талантов, стремлений. Часто плата за вход в систему оказывается столь высокой, что проще оставаться эксплуатируемым исполнителем или пополнить ряды прекариата — класса социально неустроенных, живущих сегодняшним днем, без надежного тыла и перспективы. Работа через интернет, в качестве фрилансера (пролетария информационной эпохи), либо развитие своего бизнеса в сети стали для многих возможностью «уйти в пампасы» серой народной экономики. Но эти технологически прогрессивные люди остаются в роли пасынков закона, пока государства живут и работают, ориентируясь на реалии прошлого. Если человек не собственник, если его права не закреплены, то, скорее всего, он собственность. Либо вечный беглец в поиске счастья, ищущий укромный угол, где давление «прекрасных чудовищ» не столь тяжело. В любом случае, он фактически несвободен, даже если юридически независим.

Утопия должна подставить плечо прекариату информационной эры, дав возможности для развития народной экономики, вдохнув в нее силы для противостояния экономике тоталитарной, которая может совсем обходиться без людей. Для этого любой пользователь сможет в профиле прописать свои возможности. Например, умение ремонтировать бытовую технику, настраивать ПО или печь пирожки. Точно также можно прописывать и свои потребности. Например, если вы срочно нуждаетесь в починке электропроводки или услугах сантехника, ваша заявка окажется на доске объявлений, доступной для обитателей совместного пространства почвы. Точно также можно оставить на доске заявку на покупку продуктов питания, каких-то других товаров и услуг. Заявки смогут быть как открытыми, так и анонимными, а податели их смогут контактировать далее в частном режиме.

Кто-то может возразить, что развивать кустарную экономику сегодня, это все равно, что строить дамбу на пути у цунами. Но уроки коронавирусного карантина 2020 года показывают, что локальные кустарные производства и адресная доставка товаров оказываются востребованными в условиях форс-мажоров. Почему бы не сделать эту востребованность нормой, если она служит укреплению социальных связей и независимости от государства и цивилизации, наживающихся на всех социальных транзакциях?

Экономическая деятельность в сети не будет полноценной без доступной формы обмена платежами. Марк Цукерберг начал об этом подозревать, когда в 2019 году Фейсбук объявил о планах создания собственной валюты — либры. Реакция мировых финансовых кругов была незамедлительной — процесс создания либры приостановлен, а часть компаний, собиравшихся в нем участвовать, изменила свои намерения.

Тем не менее, социальные сети уже имеют инструмент своеобразной оплаты — лайк. Этот инструмент монетизации внимания в СС еще станет предметом многих исследований. Мы же заострим внимание лишь на том, что общего у лайка и денег. Как и лайки, деньги возникли в качестве знака благодарности. Любой социальное взаимодействие, в том числе виртуальное, можно рассматривать как транзакцию — операцию обмена, в которой кто-то получает частичку свободы (деньги или лайки), а кто-то — элемент воли (товары, услуги, эмоциональную разрядку).

Лайки и деньги порождают сходные психологические проблемы: ставить или не ставить; покупать или не покупать? При анализе поведения в соцсетях можно обнаружить людей, страдающих аналогией шопоголизма — «лаечным недержанием», а также тех, у кого развита противоположная черта — «лаечная скупость».

Появление лайка вывело социальные взаимодействия на но-вый уровень. Но лайку еще есть куда развиваться. Попытки такого развития можно увидеть в Фейсбуке, где кроме традиционного лайка в виде поднятого пальца, появились знаки выражения эмоциональных реакций — смех, возмущение, скорбь. Но философия лай-ков-эмоций уводит в сторону от идеи, которой может служить лайк — быть полноценным платежным средством информационной эпохи.

У лайка в современном виде есть ряд недостатков, не позволяющих ему стать полноценной монетой.

Во-первых, лайки мы можем использовать почти неограниченно. Лаечные транжиры вряд ли способны испытывать дискомфорт от «недостатка средств», знакомый любому субъекту экономических отношений. Но именно дефицит денег делает их ценными. Правда, где-то на алгоритмических скрижалях соцсетей прописаны не афишируемые ограничения на лайки. Так, в ВК пользователь может выставить не более 500 лайков в сутки. А тому, кто будет лайкать слишком резво, предложат вести капчу, чтобы убедиться, что это не робот и не сумасшедший. Мы ставим лайки, беря их «из ниоткуда». Даже желая потратить свои 500 лайков в сутки, нам придется подсчитывать их самостоятельно. Таким образом, в «соцсетях курильщика» сделано все, чтобы у пользователей не возникало чувство бережливости по отношению к лайкам.

Во-вторых, лайки неотчуждаемы. «Поставить лайк» — значит уведомить о своем знакомстве с лайкаемым контентом. «Обмен лайками» — всего лишь обмен любезностями. Твой лайк всегда остается твоим, и даже через годы ты сможешь его отменить. А деньги анонимны и отчуждаемы, нет нужды устраивать социальные игры с целью ответного дара тому, кто у тебя что-то купил. Это благодарности, реализующие принцип «заплати другому».

В-третьих, лайк одиночен. Мы можем поставить контенту только один лайк, в то время как ценность товаров и услуг всегда различна.

Что же необходимо сделать, чтобы превратить лайк в полноценный финансовый инструмент?

1. Лайк станет чем-то вроде безусловного дохода. Каждый аккаунт в Утопии будет иметь кошелек, куда юзеру ежесуточно начисляется равное количество лайков. Например, сотню. Он может их потратить хоть за пять минут, хоть за сутки, а может и накапливать. Очевидно, что конечный ресурс расходуется более разумно. Человек, щадящий свою аудиторию, фильтрующий информацию, более ценен, чем страдающий информационным недержанием, злоупотребляющий чужим вниманием. Если также появится ограничение на число постов и репостов, допустимых в сутки, это тоже будет скорее благо, чем зло. Например, в Твиттере существует ограничение на количество знаков в публикации, но от этого он не стал хуже, а приобрел собственное лицо. Ограничения делают нас личностями.

2. Лайки должны стать отчуждаемыми, что позволит превратить их в платежное средство. Полученные/поставленные лайки получают вечную прописку. Отмену поставленного лайка нужно ограничить по времени. Скажем, пяти минут будет достаточно, чтобы отменить ошибочно нажатый лайк.

3. Покупать и продавать можно лишь не использованные лайки, а начисленные и лежащие в кошельке юзера. Кошельки желательно сделать прозрачными по умолчанию, но с возможностью скрытия. Это позволит видеть лаечных буржуев и нищих. Появятся те, кто будет клянчить у друзей десяток лайков до получки. И те, кто будет их пропивать. На биржах лайков их будут продавать и покупать за фиатные валюты. Рынок определит стоимость лайка. Очевидно, что его стоимость будет тем выше, чем больше будет пользователей в Утопии, и чем активнее будет протекать их экономическое взаимодействие.

4. Лайк должен иметь балльную систему. Что-то мне просто «нравится», а что-то «очень нравится». Какому-то посту я, возможно, хотел бы сразу отдать все суточные лайки, а какому-то поставить десять или один лайк.

5. Поставленные лайки — потраченные монеты. Они призваны демонстрировать популярность какого-либо контента, товара, услуги, юзера. Сегодня пользователи, публикуя популярный контент, собирающий множество лайков, лишь щекочут этим свое ЧСВ. Пользователи Утопии, получившие некоторое количество лайков сего-дня, назавтра получат такое же число лайков сверх базовой сотни.

6. Лайк может быть как открытым, так и анонимным, по желанию пользователя. Не каждый пока готов «светить» все свои покупки или пристрастия. Да и с точки зрения привычной нам этики эмоциональные реакции, которые воплощают лайки, не равнозначны бесстрастным деньгам. Анонимность лайков поможет процессу адаптации юзеров к новому качеству социальных взаимодействий.

7. Лайки из разных пространств СС должны иметь разный вид и вес. Ведь родственников мы готовы поощрять охотней, чуть критичнее в отношении к соседям и друзьям, а при оценке незнакомых людей более склонны опираться на объективные критерии. Поэтому лайки «пространства крови» должны иметь наименьшую ценность, а лайки «пространства духа» — наибольшую.

8. Общая проблема лайков и современных денег в том, что люди, платящие одну и ту же цену (ставящие одинаковые лайки), разные. Когда деньги и лайки анонимны, это способствует торговле, но обедняет социальные взаимодействия. Поэтому лайки могут рассматриваться как личные монеты, (о которых мы говорили в главе «Экономическое») имеющие разную стоимость. Ценность лайка от человека с высоким авторитетом будет выше ценности лайка от человека без авторитета. Это послужит материальным стимулом для наработки социального капитала. При такой системе стоимость субъектных монет-лайков будет меняться вместе с авторитетом их создателя. В своем кошельке пользователь сможет хранить не только свои, но и полученные монеты-лайки от разных авторов, стремясь сохранять те, стоимость которых, по его мнению, будет расти. Сообщества также смогут создавать собственные лайки; администраторы будут заинтересованы в высоком рейтинге своих групп, ведь это выразится в росте стоимости их монеты.

Нет сомнения, что примитивный контент обладает большей виральностью (охватом) и собирает больше лайков, чем что-то более сложное для восприятия. Порноролик всегда наберет больше реакций и просмотров, чем артхаусный фильм, над котором долго трудился большой коллектив авторов. Но люди, оценивающие более сложный контент, и сами более сложны, а потому, скорее всего, будут иметь более высокий соцкапитал в Утопии, что должно положительно отразиться и на стоимости их лайков.

Ценность социальных сетей не столько в раздаче «новостей» и ознакомлении с контентом (это было возможно и в формате Web 1.0, где отсутствовала обратная связь), сколько во многообразии социальных взаимодействий, связанных с ними. Но и обмен мнениями — не главная цель коммуникации в интернете. Реальная цель любого диалога — поиск «своих», формирование устойчивых общественных связей. И не так важно, какой именно тред послужит «веревкой», связывающей людей. Любая малая группа формируется вокруг интегрирующей идеи, обычно начиная с выявления лидера или ряда авторитетов, в личностях которых фокусируется эта идея.

В СС мы получаем навыки коммуникации с разными людьми, при этом лучше узнавая не только Других, но и себя. Мы приходим в соцсети, чтобы на людей посмотреть и себя показать, а в посты, фото, «новости» — что-то вроде виртуального тела, служащего нашей самопрезентации. Здесь человек проявляется как субъект через акты, демонстрирующие выбор его приоритетов. Цепь выборов «рисует» портрет личности, и чем больше человек выбирает (делает репосты, ставит лайки, совершает подписки, создает собственные посты), тем объемнее проступает этот портрет. Изучая это виртуальное тело, Утопия сможет определять профориентацию пользователей, их психологический портрет, социальные качества.

Выбор степени анонимности, другие индивидуальные настройки Утопии, использование тех или иных функций сети — все это служит формированию портрета пользователя. Возможно, появится и упрощенная форма настройки сети. Двигая условный ползунок влево или вправо, юзер сможет плавно регулировать «картину мира» своей Утопии, делая ее более либеральной или консервативной.

Утопия сможет заменить собой не только сервисы обмена услугами и товарами, но и поиска работы. Уже сегодня работодатели при отборе кандидатов на вакансию часто интересуются личными страницами в соцсетях. Это мало касается соискателей на должности в низших звеньях пищевой цепочки, вроде продавцов или курьеров. Тем не менее, знакомство с человеком проще всего начинать именно с изучения его социального профиля. Благодаря Утопии, поиск профессионалов работодателями станет более эффективным, ведь здесь человек будет представлен объемней, чем в любом резюме.

Социальные взаимодействия в соцсетях легко разделить на два типа — нарциссическая самопрезентация (что характерно для «мертвых авторов», которые не привносят в мир ничего нового, ведь нарциссизм ориентирован на фрактальную красоту) и миссионерская позиция, характеризующая исследователей и творцов. Выявление творцов алгоритмами Утопии поможет раскрывать потенциальных лидеров на ранних стадиях, подталкивая их к реализации в сферах, к которым направлен их интерес.

Благодаря Утопии, появятся новые профессии, актуальные в мире, где во главе угла стоит человек и социальные взаимодействия, поддерживающие общество. «Интуиция чрезвычайно ценится в новом информационном обществе именно потому, что в нем так много данных» (Джон Нейсбит). Станут необходимы специалисты для работы с данными, которые соберет и сделает доступными Утопия. Будут востребованы люди, реализующие шаманские способности. Ведь шаман работал с большими массивами данных уже в первобытности, его мир был наполнен многочисленными сигналами, требовавшими прочтения. Утрата этих навыков в прошлом со-провождалась распадом здоровых обществ, приведя к появлению «государств курильщика».

В современном мире шаманскую роль перенимает на себя программист, которому, чтобы создать качественный информпродукт, нужно видеть мир глазами Другого. Тех же качеств общество всегда ждало от писателей, медийщиков, психологов, духовных лиц и политиков — всех, кто может быть назван «инженером человеческих душ». Разработчику софта, компьютерных игр и соцсетей тоже необходимо быть таким инженером.

Как писал К. Леви-Стросс, XXI век должен стать веком гуманитарных (или социальных) наук, иначе его не будет. Пока же слово «гуманитарий» часто обозначает специалиста сомнительных знаний. Гуманитарные науки действительно выглядят как еще не вполне оформившиеся дисциплины. А там, где нет научной точности, легко находят прибежище заблуждения, некомпетентность, мракобесие. Гуманитариями являются и большинство философов. В эпоху торжества технологий и естественных наук философы почему-то почти не продуцируют новых идей, проводя диспуты за рассмотрением тон-костей восприятия текстов классиков. Юваль Харари в своем выступлении на Давосском форуме 2020 высказался о современном философском кризисе: «Мы, люди, привыкли думать о жизни, как о драме принятия решений. Во что превратится значение человеческой жизни, если большинство решений будут принимать алгоритмы. У нас даже нет философских моделей для понимания такого существования! Обычный спор между философами и политиками раньше выглядел так: философы делятся множеством фантастических идей, а политики в ответ терпеливо объясняют, что для того, чтобы воплотить эти идеи в жизнь, им не хватает средств. Теперь мы оказались в противоположной ситуации, мы на пороге философского банкротства. Революции-близнецы — инфо- и биотехнологий — подарили политикам и бизнесменам возможность создать ад или рай, а философам трудно концептуализировать то, как новый рай или ад будет выглядеть, и это очень опасная ситуация».

Фактически философия все еще ничего не знает, как и говорил Сократ, поскольку не выполнен другой важный завет древних греков — «познай самого себя». Мы слишком мало знаем человека, в то время как в познании внешнего мира продвинулись далеко вперед. Поэтому человечеству стоит пока оставить в покое просторы вселенной и обратить острие интереса во внутренний космос каждого. Утопия даст огромный объем данных о психическом и социальном аспектах поведения большого числа людей. «Инженеры человеческих душ» станут еще нужнее обществу, которое с появлением соцсетей усложняется и нуждается в новой рефлексии. Понадобятся не столько теоретики, сколько практики, работающие со вновь поступающими массивами данных о человеке и обществе, на стыке философии, психологии и обществоведения.

Уже человек модерна ощущал расколотость своей личности, о чем так много говорили экзистенциалисты, а в постиндустриальном мире это чувство продолжает крепнуть. Возможно, придется вспомнить первобытную идею о существовании у субъекта нескольких душ и выработать научную методологию работы с этой колонией психических сущностей.

Всеобщее массовое образование привело к тому, что учитель перестал быть личностью. От него не требуется позиция, собственное мнение, а лишь успешное донесение школьной программы, написанной такими же несубъектными чиновниками с педагогическим образованием. В Утопии должно получить развитие обучение на основе договорных отношений преподавателя и ученика (или его родителей, если речь идет о негражданине). Учитель, а не бюрократическое заведение, будет выдавать ученикам свидетельство о прохождении того или иного курса. Авторитетность свидетельства будет зависеть от социального капитала учителя. Каждый сможет стать студентом по любой специализации на свой выбор. И дорасти хоть до академика, не покидая пределы Утопии. Такая учеба может длиться сколько угодно времени, без отрыва от других жизненных занятий.

В процессе новых социальных взаимодействий будут вырабатываться правила постиндустриальной этики. Актуальной профессией в Утопии станет менеджер социальной сети или модератор обсуждений — специалист по налаживанию общения и пресечению неадекватного поведения. Что-то близкое социальному педагогу, ведь в соцсетях люди часто начинают вести себя как дети.

Институты социальной защиты, созданные в государствах модерна, переживают глубокий кризис, из которого нет выхода без изменения правил игры. Уже сегодня отмирают сотни профессий, а завтра отомрут еще сотни. Пенсионеров и безработных становится все больше, увеличивая давление на экономику. Вполне логично в этих условиях активное внедрение работы через интернет, сокращение рабочего дня и недели (как это сделано уже в Финляндии, где в 2019 объявили о переходе на 4-дневную рабочую неделю и 6-часовой рабочий день), чтобы дать занятость большему числу людей. Но современные «государства курильщика» заинтересованы в классе зависимого от социальных выплат населения. Контролируемая бедность — благодатное поле для злоупотреблений, делающих кого-то еще более бедным, а кого-то богатым. Утопия должна помочь разрубить эту гордиеву удавку на шее общества.

Люди, по разным обстоятельствам выключенные из активной социальной жизни — инвалиды, старики, безработные, жители далеких деревень — смогут реализоваться в Утопии. Для многих активная деятельность в Утопии станет дополнительным доходом, а может и главным делом жизни. Философия монеты-лайка кардинально отличается от социальных пособий или «безусловного дохода», формирующего пассивную массу зависимых от государства граждан. В 2017 появилась соцсеть Nimses, где юзерам начислялись виртуальные монеты за время, проведенное в ней. Но соцсети должны стимулировать не времяпровождение в них, а взаимодействия — публикацию интересного контента, его обсуждение, выражение реакций на контент. Лайк выступает поощрением за социально одобряемую деятельность.

Благодаря блокчейну и использованию цифровых денег, которые нельзя украсть и потратить не по назначению, появится масса возможностей для совместного бизнеса. Люди, вынужденные сегодня хранить сбережения в кубышках, оценят перспективность вложения в какие-то совместные экономические проекты. Кредиты и депозиты без банков и других посредников станут обычным явлением.

Рабы солидарной системы должны получить свободу от государственных пенсионных фондов и начать распоряжаться своими средствами. Храня данные в блокчейне, пользователи смогут создавать кредитные союзы и пенсионные фонды, технически исключающие пропажу средств. Все условия использования вложенных средств будут определяться заключенными договорами, которые по своей сути — те же алгоритмы.

Сегодня обычный человек вряд ли может стать владельцем картины Рембрандта или Пикассо. Но что мешает купить такую картину вскладчину? Да, возможно вы будете владеть одним квадратным миллиметром картины общей стоимостью в миллион, но в любой момент сможете продать свои долю. Все данных о владельцах будут храниться в блокчейне. А сама картина — в каком-то музее, где ее сохранность обеспечат должным образом. Музеи получат огромные средства, виртуально распродав свои коллекции. Это однозначно лучше, чем распродажа участков на Луне или другие варианты торговли воздухом.

Сегодня каждый из нас платит налог чуть ли не за каждый чих. Мы платим, если работаем, платим, если покупаем, платим, когда продаем. Это хитросплетение налоговых обязательств — паучьи сети, накинутые жрецами государства на экономическую активность общества. В таком прекрасном «не-месте» как Утопия достаточно лишь одного налога, который будет взиматься с каждого перевода средств. Если человек не пользуется деньгами, то зачем ему платить налоги? А пользуешься — плати. Много тратящие будут платить больше. И никакого теневого бизнеса, ведь все транзакции будут открыты. Все честно и просто.

Летом 2016 года мировую популярность приобрела игра Pokemon Go, предлагавшая участникам находить покемонов в окружающей реальности при помощи приложения в смартфоне. Привлекательность дополненной реальности, реализуемой умными устройствами, не только в новизне ощущений, но и в возможности находить «видящих» реальность такой же, как и ты. В некотором смысле любая идея, захватывающая сознание, формирующая мировоззрение, выступает дополненной реальностью. Фанаты какого-нибудь футбольного клуба тоже «ловят покемонов», чтобы встретить себе подобных. Для христиан своеобразными маячками, определяющими своих, служат крестики на шее. Для мусульман опознавательным знаком их дополненной реальности выступают атрибуты одежды. Для пользователей постиндустриальной утопии инструментом обнаружения своих могла бы стать программа, похожая на Pokemon Go.

Одна из проблем любой СС сегодня — ограниченность ее пространства экраном сетевого коммуникатора. Вы можете дружить с кем-то в сети, не будучи знакомыми в реальности. Возможно, вы пересекаетесь на улице со своими виртуальными знакомыми, членами одних сообществ, оппонентами по спорам, но не знаете об этом.

На лучшее узнавание друг друга приходится тратить слишком много времени и душевных сил, поэтому мы часто склонны избегать новых знакомств в реальности, где каждый встречный — закрытая книга. Особенно в условиях городской среды и современного ритма жизни. Программа дополненной реальности позволит быстро узнавать людей, находящихся рядом, обращаться к ним по имени, вступать в общение на основе мгновенно выявляемых общих интересов. Инструмент дополненной реальности позволит организовываться в быстрые сообщества людям, совместно стоящим в очереди, в пробке, оказавшимся участниками ДТП, свидетелями преступления.

Сегодня многие связывают свои судьбы с соцсетями, развивая сообщества, создавая тут бизнес. Но вести серьезное дело на чужой территории, с непонятным юридическим статусом, где твои права никак не закреплены — все равно, что строить замки на песке. Но от Утопии как «соцсети здорового человека» зависимость станет еще больше. И это потребует взаимной правовой ответственности. Поэтому в Утопии должны предоставить самые широкие права публичным страницам, которые, как и граждане, будут иметь систему верификации и оценки своей деятельности. Больше ответственности, но и больше свободы.

Любое сообщество получит возможность стать форком Утопии — отправиться в самостоятельное плаванье в качестве отдельного сайта, наделенного «утопическим» функционалом, с возможностью начать все подсчеты авторитета участников с нуля. Но и на территории Утопии сообщества должны иметь возможность выстраивать собственную иерархию согласно своим правилам. Группы получат возможность тонко фильтровать действия пользователей. Неучастники могут лишаться права оставлять комментарии, ставить лайки на территории групп. Сообщества смогут создавать собственные лайки, что позволит им выстраивать отдельный рынок социальных капиталов в соответствии с их представлениями об авторитетности.

Широкие права дадут толчок превращению многих сообществ в «манямирки» — замкнутые виртуальные общины, замешанные на корпоративной этике и неприятии Других. Но секта, как мы говорили в главе «Культурное», может стать источником нового мейнстрима, а кокон закрытости позволяет ей дозреть. Принцип уважения субъектности не должен быть нарушен в Утопии по отношению к любым проявлениям человеческого духа. Таким образом, на личных страницах, в собственных группах пользователи полностью вольны в своих высказываниях.

В сообществах должна появиться функция дизлайка. Бесплодные споры, на которые юзеры тратят много времени и эмоциональных сил — зачастую следствие отсутствия такого инструмента. При наличии дизлайка хамство и демонстрация вопиющей некомпетентности окажутся плохой стратегией поведения. Но дизлайк может стать чем-то вроде оружия, использование которого без необходимости или сверх разумной меры способно нарушить равновесие в сообществе. Где-то, возможно, этот инструмент будет только у администраторов, в других сообществах — у наиболее авторитетных участников. А кто-то может открыть право использования дизлайка для всех членов группы, что станет социальным экспериментом со сложно предсказуемыми результатами.

Утопия сама будет социальным экспериментом, который поможет выявить закономерности в поведении людей разного возраста, темперамента и т.п., определяя их психотип. Закономерности — нечто, не переходящее еще в закон, в правило для всех. Они могут проявляться в определенных условиях, а в других не работать. Зная рекомендации своему психотипу, человек сможет его корректировать, меняя поведение, или утверждать, следуя намеченным курсом.

Сегодняшние соцсети, имея огромное влияние на умы миллионов, отслеживая их социальные и экономические взаимодействия, довольствуются неясным правовым статусом. Власть без права, не имеющая обратной связи (ответственности) — элемент анархии, но еще не анархизма. Правовой статус Утопии — важный вопрос, который необходимо будет решить для достижения всех ее целей. Поскольку в основе Утопии лежит идея, а не бизнес, она скорее ближе к Ватикану, чем к Фейсбуку, и должна позиционировать себя как экстерриториальное виртуальное государство. Ватикан тоже влиял на умы и собирал данные, когда это еще не было мейнстримом, но Фейсбук позиционирует себя как компания, умаляя тем свою субъектность, а Ватикан — как государство, чьи возможности гораздо шире его территориальности. Фейсбук в иерархии современности ближе к РПЦ и другим православным церквям, принимающим правила игры любой светской власти, ради возможности ведения своего бизнеса на ее территории. Бесхребетность — признак безыдейности и лицемерия, чем страдают «соцсети курильщика» и православные церкви.

Конечно, Утопия не сможет заменить собой реальные государства. Найти приемлемую форму государства, актуальную для постиндустриального мира — политическая программа-минимум Утопии. Ответ на вопрос, «что есть государство» всегда зависел от доминирующей социально-экономической модели. В премодерне, при «власти земли», государство было территорией. В индустриальную эпоху, при либеральной модели, государство — прежде всего граждане. Можно уже представить государство без территории. Например, виртуальное, или карликовое, территория которого не обеспечивает проживающих на ней благами в полной мере. Но нельзя вообразить государство без граждан. А поскольку постиндустриальная эпоха — вершина информационной революции, начатой вместе с возрождением и ростом городов, роль людей в государстве будущего должна только усилиться. Вплоть до возможности каждому форкнуть собственное государство, предлагая желающим присоединиться к нему.

Образование политической субъектности не должно быть сложнее создания сообщества в сети или своего бизнеса. Чем на самом деле отличается государство от бизнеса? Пафосом, сакрализацией государственных символов, призывами к патриотизму, требованиями жертвовать ради него. Это все скорее признаки церкви, заимствованные государствами модерна после «смерти бога». Если отбросить идеологическую шелуху, то государство и есть бизнес, набор сервисов, оказывающих услуги по защите граждан. Защита эта включает обеспечение физической безопасности (армия, юстиция, медицина) и информационной безопасности (разведка, образование). Значительную часть этих услуг уже сегодня могут оказывать частные компании, а в постиндустриальном мире роль таких компаний лишь должна возрасти. Инструменты Утопии позволят значительную часть госуслуг осуществлять удаленно, а граждане будут сами выбирать, какой компании доверить свою охрану, образование, медицинское обслуживание. Что, например, мешает создать электронный ЗАГС на блокчейне? Зачем школам и вузам локализация, если удаленное обучение не только дешевле, но и позволяет охватить гораздо большее число людей? Что касается физической безопасности, то эта услуга эффективнее при заключении коллективных договоров. Обитатель многоквартирного дома не может выбрать себе поставщика воды или электричества, вынужденный учитывать свою зависимость от локации своего проживания, имеющихся коммуникаций, соседей. Эта взаимозависимость — плата за невысокую стоимость самого жилья и услуг. Аналогично и с безопасностью. Пока не многие могут позволить себе отдельную канализацию, автономный источник электроэнергии, собственную охрану. Поэтому коллективные способы проживания и использования услуг еще долго останутся актуальными.

Создание «контрактных юрисдикций», конкуренция между государствами за граждан, обслуживающихся у них — пожалуй, наиболее эффективный способ оздоровления политической жизни. Конечно, не всякое созданное таким образом «частное государство» будет рассчитано на обслуживание многих. Кто-то будет создавать государства для узкого круга своих. Социопаты могут создавать государства для личного пользования. Появятся государства-семьи, государства соседских общин, домов и кварталов, государства-поселения друзей. Все в соответствии с тремя пространствами Утопии.

Чтобы создать ГЗЧ (государство здорового человека), необходимо начинать с переучреждения гражданских обществ. Прямая демократия, социальная жизнь без надстройки и посредников — хорошая идея, почти идеальная, но она требует идеальных людей. Как жить без посредников с неидеальными людьми — вопрос, на который утописты прошлого ответа дать не смогли. Чем вызван любой сепаратизм на самом деле? Стремлением приблизить государство к людям, сделать его страной для «своих».

В сегодняшних условиях любое государство — большая лодка, в которой одни гребут от себя, другие под себя, а большинство бросили весла и ждет, что течение и труд других гребцов сделают все сами. Различаются общества лишь по соотношению первых, вторых и третьих. Авторитеты — те самые гребцы, интегрирующие общество — могут быть не просто активистами и «лидерами мнений», но и формировать представительные органы власти, чья деятельность будет прозрачной, дешевой и непрерывной. Потерявшие доверие лидеры будут отзываться, а новые занимать их место через инструменты определения авторитета. Но для этого представления о политической субъектности в мире должны радикально измениться.

Станут ли существующие государства мешать Утопии в таком переучреждении политических обществ, или они будут сотрудничать с ней, получая от этого взаимную выгоду, зависит от характера этих государств и воли правительств. Этот выбор станет своеобразным тестом для государств: ГК (государство курильщика) будут препятствовать Утопии, а ГЗЧ скорее всего осознают преимущества сотрудничества с ней.

Значит ли это, что в будущем мы действительно будем «жить в соцсетях»? Не совсем. С появлением чего-то нового мир усложняется. Но чем больше точек опоры у человека, тем больше свободы. Поэтому мы будем жить и в деревнях, и в городах, и в соцсетях; и в семьях, и государствах, и в сообществах. Но все эти социальные институты изменятся.

Для того, чтобы человечество не оказалось на роковом распутье между сценариями развития №1 и №2, ведущими к рабству (в том числе и при большом количестве свободы, что предполагается при рабстве у цивилизации), необходимо радикально поменять наше отношение к анонимности. Утопия, как в интернете, так и в реальности, возможна только как эпоха всеобщей открытости.

Что это значит? То, что мы должны стать более правыми, субъектными. А субъектность предполагает отказ от масок, утаивания своей сущности. Анонимность оправдана, если вы живете в обществе таких же отстраненных и фрустрированных субъектов, которые не могут быть своими. Но быть своим — значит быть открытым, понятным. Чтобы достичь этого, необходимо как можно больше данных делать открытыми.

Чем сегодня оправдывают свое существование «государства курильщика»? Тем, что они защищают людей друг от друга, как бы говоря нам: «бойтесь окружающих, каждый может быть источником опасности». Монополизация права на обработку информации о каждом — не только инструмент власти, но и способ сеять недоверие между людьми.

Вместе с тем, инструменты сбора данных совершенствуются. Сегодня житель большого города, выходя из дома, сразу попадает в камеры наблюдения, запечатлевается на видеофиксаторах проезжающих мимо авто. При наличии соответствующего софта, можно распознавать лица людей, собирая все больше информации о наших перемещениях и социальных контактах. Электронные платежи тоже мониторятся, позволяя отслеживать покупки и бизнес-активностьлюбого. В мире тратятся миллиарды на защиту данных и на их взлом.

Этот гордиев узел разрубается одним волевым актом, если сделать все данные о гражданах открытыми, поместить их в блокчейн и дать возможность любому следить за любым. 99% людей скрывать друг от друга совершенно нечего. Наоборот, жизнь в соцсетях показывает, насколько людям нравится рассказывать о себе, привлекать внимание других. Если кто-то думают иначе, то лишь из–запривычных установок фрустрированных личностей, из–за страха, что этой информацией воспользуются злоумышленники. Но при открытости данных труднее всего станет именно злоумышленникам. Воровство, грабеж, убийства окажутся в большинстве случаев бессмысленными, поскольку будут легко раскрываемы. Страшилки о вшитом в тело чипе перестанут пугать и станут способом обезопасить себя. Чем больше данных о себе мы будем «сливать» в сеть, тем труднее злоумышленникам подобраться к нам. Сегодня роль такого чипа уже отчасти играют смартфоны и другие умные гаджеты. Но по логике эволюции устройств, чип, считывающий данные, должен быть как можно меньше и как можно ближе к телу. Это позволит избавиться от проблемы утери гаджета, его хищения, фальсификации данных. Да, вероятно кто-то сможет мониторить в сети ваш пульс и давление. Но нужно быть параноиком, чтобы бояться этого, когда подобные данных будут открыты у всех.

Социальная жизнь в эпоху всеобщей открытости приобретет новый вкус, ведь никто из встречных не будет незнакомцем. Невыгодно это лишь психопатам, многие века реализовавшим себя в преступной или государственной деятельности. Как писал Лев Толстой, «анархия может быть установлена только тем, что будет всё больше и больше людей, которым будет не нужна защита правительственной власти, и всё больше и больше людей, которые будут стыдиться прилагать эту власть». Всеобщая открытость обесценит власть в глазах психопатов, направляя их энергию в позитивное русло служения обществу.

Конечно, это не значит, что сразу же наступит всеобщий порядок и благоденствие. Поэтому и необходимы малые «общества своих» в качестве переходной фазы, ведь нам трудно признать своими всех людей сразу. Появятся поселения, объединяющие консерваторов, не желающих попадать в объективы камер слежения. Возможно даже, что они будут пользоваться временными именами и носить маски. То есть люди смогут объединяться даже по стремлению сохранить свою анонимность. Города же будут обеспечиваться все новой высокотехнологической начинкой, делающей пространство более умным и защищенным. Так будет в любом случае, но только с Утопией и всеобщей открытостью люди смогут взять свою судьбу под контроль и перестать бояться других. В противном случае нам будет уготован высокотехнологический концлагерь.