Ugly core: эстетика спасающая мир (часть 2)

Мы начали говорить об эстетике уродства в предыдущем черновике, но эта тема на самом деле отражает гораздо более масштабный тренд — я бы даже сказала, глобальный. В нём доминируют противоположные по сути понятия, такие как ирония и новая искренность, а объединяет их идея абсурда и его принятия.

Как и в предыдущем черновике, мы будем говорить об эпохе — только теперь об эпохе, в которой живём мы с вами. Мы рассмотрим её ключевые черты и признаки, чтобы понять, что стоит за современными трендами и текущим культурным контекстом.

А в конце сделаем вывод о феномене современного уродства: попробуем понять, как оно может быть двигателем прогресса и даже стать нашим союзником в борьбе с тревогой, депрессией и бесконечной гонкой за идеалом.

послушать тут: щёлк. дизайн разгон

читать ниже

Бытует мнение, что где-то вот прямо сейчас зарождается новая эпоха, которая кардинально меняет некоторые фундаментальные каноны и понятия. Эпоха эта называется эпохой метамодернизма. Отделить и определить точно новую эпоху — сложно. Всё-таки название всем эпохам и разделение на эти самые эпохи происходило уже впоследствии, когда по истечении времени можно выделить целый набор изменений, который и описывает новорождённую эпоху. Тем не менее считается, что примерно в 2010 году закончилась эпоха постмодернизма, и мы сейчас либо вошли в новую эпоху, либо находимся на переходном этапе. Именно с этой позиции мы и будем говорить о метамодернизме.

И так как я понимаю, что могут быть люди, не принимающие данную эстетику и, возможно, не считающие её важной, — сразу вижу необходимость добавить, что все эпохи возникают от усталости и необходимости, поэтому всё, что рождают эти эпохи, критерии, с помощью которых можно описать эпохи, — это не случайные термины, а вполне логичные и, скажу ещё раз, необходимые. И эстетика уродства в данном контексте тоже является необходимостью и реакцией на то, что было фундаментально верно в предыдущую эпоху, с целью поиска новых смыслов, прорывов и переосмыслений

Например уже из известных нам эпох:

Приставка «мета» происходит от платоновского( да, опять он) термина metaxis, который описывает состояние нахождения между двумя противоположными концепциями. Поэтому метамодернизм рассматривается как возрождение идей модернизма с использованием методов и подходов, характерных для постмодернизма, то есть двух противоположных эпох

Метамодернизм разрушает жёсткие рамки модернизма и постмодернизма. Он балансирует между противоположными и на первый взгляд несовместимыми понятиями двух предыдущих эпох — такими как вера и скептицизм, утопия и реальность, универсальность и уникальность, — играя с эмоциями и многослойностью восприятия. Вместо цинизма постмодерна он возвращает эмоциональную вовлечённость, но уже без наивности, присущей модернизму.

пояснение об устройстве выпуска

Теперь перед тем как приступить к обсуждению хочу пояснить какая последовательность у черновика

Он будет разделен на основные понятия эпохи метамодернизма, а именно мы проследим последовательность и то как каждое из понятий эпохи вытекает и порождает другое создавая новый слой для интерпритации и творчества.

Поэтому начинать мы будем с цепочки, в которой абсурд выступает основой. Он, в свою очередь, порождает метаиронию, которая приводит к возрождению понятия искренности — в данной эпохе известной как новая искренность. Новая искренность, в свою очередь, возвращает важность автора в современной культуре. В итоге мы получаем следующую последовательность: абсурд → ирония (метаирония) → искренность (новая искренность) → важность автора → эстетика уродства, которая объединяет в себе все эти понятия.

Подобное разделение было замечено во время изучения этой темы и как мне кажется, именно в подобном формате легче проследить причинно-следственные связи и сделать выводы о том, что же такое эстетика уродства

главный термин для описание современного мира

Термин абсурда стал значимым ещё в эпоху постмодернизма — именно тогда человек впервые принял идею о том, что мир — это неидеальная и противоречивая система, и перестал отрекаться от этого, начиная демонстрировать хаос и разрозненность на всех уровнях искусства.

Но абсурд остаётся актуальным и в метамодернизме, потому что современный мир по-прежнему представляет собой сплошной поток противоречий. Мы одновременно требуем уникальности и следуем трендам, рассуждаем о свободе, пока алгоритмы решают, что нам смотреть, смеёмся над кризисами и тревожимся о будущем. Это создаёт ощущение хаоса, в котором правила и логика постоянно меняются местами.

Осмыслить эту сумбурную реальность сложно и сегодня. В постмодернизме такой задачи и не ставилось: целью было показать, что реальность именно такова — хаотичная, нелогичная, многослойная — ведь до этого она отрицалась. Сейчас же появилась новая необходимость — необходимость в осмыслении.

Человеку всегда нужен смысл — даже если его нет, мы всё равно стремимся его создать. Переизбыток приводит к усталости, а усталость рождает желание найти новое направление, новую цель. Так и появляются новые эпохи — из переутомления прежними и потребности в новом смысле.

Термин “смысл” и его поиск вообще играют ключевую роль, когда мы говорим про эпохи, потому что каждая историческая или культурная эпоха формируется вокруг идей, ценностей и мировоззрений, определяющих смысл происходящего для ее современников.

Насмешка в метамодернизме все еще остается способом осмысления, но в отличие от постмодернизма она становится шуткой, то есть более искренней и честной, а так же она переходит из финальной точки и статичного термина в подвижный, то есть шутка становится процессом осмысления

И вот здесь появляется метаирония и становится ключевым инструментом: мы одновременно понимаем нелепость своего поиска и всё равно ищем.

Так что да, осмыслять мир — это вечная потребность, но метамодернизм отличается тем, как именно он это делает это не наивная вера(как в модернимзе), но и не тотальное отрицание( как в постмодернизме). Мы балансируем между искренностью и иронией, между серьёзностью и осознанием её абсурдности и на стыке этих понятий рождается понятие метаиронии.

метаирония 🤡 — попытка адаптироваться к этому хаосу

Мир вокруг хаотичен, нелогичен и лишён твёрдых ориентиров. В контексте метамодернизма метаирония становится способом принятия окружающего мира и новым способом в поиске тех самых смыслов

Она позволяет упростить сложные концепции, превращая их в лёгкие для восприятия шутки или комментарии. Например, вместо того чтобы долго объяснять сложную социальную проблему, метаирония( а если говорить про конкретный пример то мем как проявление метаиронии) может представить её через нелепую, гипертрофированную ситуацию, которая быстро доносит смысл.

И как раз с помощью метаиронии мы пытаемся понять и при этом участвовать. Метаирония позволяет одновременно воспринимать этот поиск всерьёз и иронизировать над ним.

Но чтобы понять, что такое понятие метаиронии в её истинном смысле, давайте рассмотрим, что такое ирония и постирония, потому что именно на этих руинах была рождена метаирония.

ирония

Ирония — это способ выражения, при котором сказанное противоположно тому, что на самом деле имеется в виду, часто с целью насмешки. Помним что способ осмысления с помощью насмешки появился в постмодернизме поэтому ирония это как раз термин постмодернизма

Ирония появилась как способ выражения, позволяющий скрыть истинное значение, показать противоречия или критику через контекст. Она стала популярной в ответ на формальные, строгие нормы и ожидания( важные критерии модернизма), позволяя людям более свободно обсуждать сложные или неудобные темы. В искусстве и культуре ирония также использовалась для создания дистанции от устоявшихся идеалов, а в философии и социальных науках помогала пересматривать традиционные взгляды на мир.

— Как дела? — О, всё отлично! (на самом деле нет) Истинное: человек чувствует себя плохо. Противоречие: говорит, что всё хорошо.

Простой пример из искусства Уорхол использовал эстетику массовой культуры, изображая консервные банки Campbell’s. Он брал что-то повседневное и делал из этого искусство, ставя под вопрос границы между высоким и низким. Уорход с помощью иронии говорит “Смотрите, массовая культура настолько засела в нашей жизни, что даже банку супа можно назвать искусством».

Истинное: банка супа как бытовой предмет. Противоречие: мы преподносим ее как искусство.

Ирония, как элемент постмодернистской культуры, долгое время служила инструментом осознания несоответствий между реальностью и её изображением. Однако, как и любая форма выражения, ирония со временем стала «перенасыщенной» — она потеряла свою свежесть и неожиданность. Это и породило феномен постиронии.

постирония

Постирония появилась в конце 20-го — начале 21-го века как реакция на усталость от традиционной иронии. То есть это все еще ирония, но ирония которая утратила скрытый смысл. Тут ироничное высказывание уже не скрыто, а воспринимается всерьёз, несмотря на явное преувеличение или несоответствие. Здесь очень активно прослеживается возвращение искренности но достаточно завуалированной.

— Как дела? — О, да просто прекрасно! Какие вопросы? На самом деле давно не было так плохо. Истинное: человеку действительно плохо. Противоречие: сказано преувеличенно, что может казаться сарказмом, как итог создается ощущение что это шутка и на самом деле все супер. Но в конце человек добавляет, что все действительно плохо в чем и проявляется искренность.

Для простоты представим банки Campbell’s в стилистике постирони. Например была бы изображена не просто банка супа, а какая-нибудь классная банка, допустим золотая, то есть это уже не бытовая банка супа, а действительный ценный предмет или если бы изображение банки было выполнено с помощью какой-нибудь невероятно сложной техники, то есть тут мы изображаем бытовой предмет, но он претендует на критерий искусства, ведь просто банка не может стать искусством.

Уорход с помощью постиронии сказал бы «Это всё ещё массовая культура, но, возможно, я в этом дейсвительно есть смысл и это правда искусство».

То есть здесь уже присутствует хоть какая-то искренность или попытка её создать, но её всё ещё недостаточно, и в современной культуре постирония стала достаточно токсичной формой общения. Она всё чаще вызывает у людей чувство недоверия или отстранённости, особенно в контексте социальных и культурных дискуссий.

Поэтому отнести понятие постиронии к определённой эпохе я не могу, я бы сказала, что она стала переходным звеном, либо понятием позднего постмодернизма, где смех всё ещё негативно окрашен, но уже появляется необходимость хоть в какой-то искренности и осмысленности — однако её всё ещё мало.

А вот метаирония — это уже явная связка с метамодернизмом, где происходит возрождение и принятие искренности, и где шутка перестаёт быть злой, а становится просто шуткой.

Метаирония

Метаирония появилась в 21-м веке, это ирония о самой иронии, когда вы осознаёте и даже подчеркиваете, что используете иронию, а также осознаёте её несостоятельность, абсурдность и неискренность.

– Как дела? — Нормально, все как в стандартном диалоге: ты спрашиваешь, я говорю «нормально», мы оба притворяемся, что этот ритуал имеет смысл. Истинное: настоящее состояние остаётся скрытым. человек не отвечает, как у него дела, а просто рефлексирует над процессом общения. Противоречие: здесь человек осознаёт пустоту диалога, ведь это просто шаблонная фраза, но в то же время участвует в ней. Ответ многослоен и сложен: сначала звучит позитивный посыл, затем он же подрывается, а сам факт объяснения ещё больше усложняет восприятие. Как итог ничего не понятно, как на самом деле дела у человека?

В метаиронии важно что ожидания не оправдываются — здесь отсутствуют классические приемы и можно вообще не понять, должно ли быть хоть что нибудь понятно, а если должно, то остается вопрос— что.

В чем искренность спросите вы? Метаирония не притворяется чем-то большим, чем есть, она не пытается быть хоть чем то и ни на что не претендует, он просто есть и ее искренность в том, что она в этом состоянии ничего не скрывает. Она может показаться глупой и нелепой или может слишком заумной и серьезной , ну и ладно и в этом принятии так же кроется искренность.

Мы можем рассмотреть хороший пример- метамема или просто современного мема. Метамемы абсолютно бессмысленны и из-за этого у нас возникает смех , то есть первое — метамемы не оправдывают ожиданий, второе-выглядят нелепо и им на это все равно.

Все приводят пример с Майклом Джексоном и текстом дай две гривни для объяснения метамема и я тоже его приведу

Почему смеемся? потому что сочетание случайных элементов рождает у нас смех. Опять же не оправдал ожиданий(Майкл Джексон никак не связан с украинской валютой), второе-выглядят нелепо( шакальное качество изображения, сам текст, да и вообще вся ситуация) и ему мему на это все равно несмотря на свою абсурдность он существует.

Сама реакция на мем уже становится смыслом. Мы помним, что в эпоху метамодернизма поиск смысла — это не стремление к конкретному ответу, а сам процесс поиска. Мы уходим от статичного к динамичному, и в случае метамемов важен не конечный вывод или классическая шутка, а сам факт того, что мем вызывает реакцию. Реакция тут куда важнее содержания. Путь и процесс важнее присутствия самой шутки. Мы не получаем четкого ответа, но участвуем в этом процессе «поиска шутки».

В отличие от традиционной иронии, которая часто подразумевает дистанцирование от искренних чувств и заявлений, метаирония допускает признание абсурда и нелепости современного мира. И именно тут мы можем начать разговор о новой искренности.

искренность

Новая искренность — это искренность, осознающая, что современный мир полон сарказма, мемов, абсурда и постмодернистской игры в смыслы, но она всё равно пытается быть честной и эмоциональной, несмотря на это. Это намеренное решение быть честным. Она не боится выглядеть уязвимой, но при этом не хочет быть очень уж наивной, и именно поэтому она использует инструменты постмодернизма не для разрушения смысла, а для создания нового уровня понимания.

Главное отличие в том, что классическая искренность просто выражает чувства и мысли напрямую, не задумываясь о контексте или восприятии, а новая искренность осознаёт себя и своё положение в мире, где ирония, цинизм и постмодернистская игра со смыслами уже стали нормой. Это более сложный, рефлексивный способ быть искренним, который учитывает, что аудитория уже не воспринимает чистую, прямую эмоциональность так же, как раньше, это та же искренность но наложенная на опыт и окружающий контекст.

Пример классической искренности: — «Я грущу, потому что мне не хватает общения.» Это прямая, честная эмоция без намёков или скрытого подтекста.

Пример новой искренности: — «я грущу, но зато сделал красивый завтрак.» Здесь есть лёгкий абсурд, но эмоция остаётся настоящей и становится более очеловеченной и милой.

В рамках метамодернизма новая искренность становится не только в выражении позитивных или обычных эмоций, но и в признании того, что мы не всегда понимаем или контролируем наши чувства, что мир не всегда логичен или справедлив. Что все не так однозначно и идеально, скрывать этого человек метамодернизма больше не намерен.

полное разрушение вертикального восприятия мира и важность человека

Если искренность снова ценна, значит, важен и тот, кто её создаёт. В метамодернизме автор обретает новую роль — он уже не транслятор абсолютной истины, как в модернизме, но и не исчезает в потоке смыслов, как в постмодернизме.

Это связано с изменением восприятия мира. В модернизме существовала вертикальная иерархия, где были «высшие» и «низшие» понятия — например, разделение на высокое и низкое искусство, автор как источник смысла, а слушатели как его пассивные получатели. Постмодернизм разрушил эту вертикаль, сделав восприятие горизонтальным — все смыслы стали равны, но при этом утратили значимость. Метамодернизм все еще сохраняет горизонтальность, но возвращает смысл и субъектность. Теперь в пространстве существует не только множество равнозначных мнений, но и твоё личное мнение, которое важно, осмысленно и может трансформироваться в диалоге с другими.

В модернизме лидеры мнений больше похожи на бренды, чем на реальных людей, в постмодернизме они потеряли право голоса как такового, и в этом есть отличие: в метамодернизме автор снова важен, но не как тот, кто навязывает истину, а как тот, кто искренне делится своим опытом, оставаясь открытым к диалогу.

Боюсь этим запутать поэтому поясню к чему я веду, я веду к тому, что новая искренность возрождает важность мнения автора, которое не имело важности в посмодернизме, и это возрождение имеет особенности проявления автора метамодернизма.

Именно через этот подход можно объяснить то, что происходит сейчас в социальных сетях. Важность автора проявляется, прежде всего, в том, кого сегодня вообще считают автором. Мы наблюдаем появление огромного количества микроблогов, за которыми интересно следить, потому что новая искренность освободила нас от необходимости держать дистанцию. Эти авторы как будто ближе к нам — они как мы.

Без стеснения они наполняют интернет-пространство реальными историями неудач. Из этой тенденции рождаются тренды — например: «Я 5 лет работаю психологом, и мне не стыдно признаться, что…», — и дальше человек делится неидеальной историей своего пути, вещами, о которых раньше не было принято говорить вслух. Или другой тренд: «Есть люди, у которых не всё получается с первого раза», — и дальше идёт хронология: цель не достигнута в 2020, в 2022 — снова нет, но в 2024 — наконец-то получилось.

Авторство через искренность также проявляется в искусстве, где важным становится настоящий след, оставленный создателем. Именно он говорит об авторе. Популярность таких форм, как ковка, керамика, гончарное дело и вязание, тоже можно связать с возвращением фигуры автора. Ручные работы не обязательно совершенны, но в них чувствуется личный вклад, уникальный стиль и человеческое несовершенство.

А такие тренды как: Оттиски и отпечатки, 3D и анимация, Кастомная типографика- так же говорят о следе который оставил автор и именно поэтому изделие или финальный продукт ценятся и привлекают гораздо больше внимания.

В итоге метамодернизм в своём уникальном проявлении породил целый ряд культурных и социальных явлений. Именно здесь, когда мы говорим о возрождении искреннего и честного автора, мы можем упомянуть то самое неидеальное и несовершенное, что больше не скрывается. Именно это и рождает эстетику уродства — неидеальность и демонстрация неудач перестали быть табу. Более того, в них, я бы даже сказала, появилась необходимость.

обобщение

Подведем итог всему сказанному. Мы начали с абсурдности мира и того, что метаирония стала новым способом его осмысления.

Необходимость осмысления и поиска смысла — это важная часть жизни каждой личности, и в каждой эпохе сам смысл и способы его поиска отличаются. В метамодернизме одним из таких способов стала метаирония.

Метаирония — это соединение иронии и искренности, где мы смеемся, но при этом стремимся быть честными, открытыми и искренними.

Именно эта потребность в честности порождает явление новой искренности, которая становится важным критерием самовыражения современного автора.

Автор, который обретает искренность и честность, больше не хочет скрывать свои ошибки и неудачи — он открыто их демонстрирует. В этом рождается возможность создавать неидеальное, ведь страх перед демонстрацией несовершенства исчезает. Так появляется эстетика уродства.

п с

В предыдущем выпуске я говорила про стилистику веб-брутализма как стиль постмодернизма как первое проявление эстетики уродства в веб пространстве.

Здесь важно отметить и проследить связь: веб-брутализм стал первым проявлением из-за необходимости бунта против чрезмерной вылизанности эпохи модернизма.

В веб-брутализме вообще нет заложенного смысла — он создан просто как противоположность, именно поэтому кажется безумным, несвязанным и во многом игнорирует основные принципы дизайна. Но это было первое визуальное проявление эстетики уродства, и именно поэтому я говорила о нем в первой части. Веб-брутализм стал частью истории зарождения уродства в веб-пространстве. Однако уродство в веб-брутализме и современное понимание уродства — это разные вещи.

Ведь сегодня уродство наделено смыслом и создается с целью разрушения дистанции. То есть цель более искренняя, тут мало чего остается от бунта.

возвращаемся к уродству и приближаемся к выводу

я так же хочу привести конкретные примеры чтобы данный черновик был наиболее понятным

Пример-1, рукотворность

Мы уже обсудили первый пример — это всё, что создаётся несовершенным и с видимым вкладом автора. Работы, в которых явно присутствует отпечаток реального человека, вещи, созданные с намёком на ручной труд. Важно отметить что их несовершенство намеренно становится частью эстетики, а не ошибкой.

Это можно рассматривать как возвращение к традиционному ремеслу — например, в том числе к ручному ковроткачеству, текстилю с неровными швами, керамике сделанной руками. это так же выражается в тренде на необработанные материалы: дерево, шероховатую керамику, шерсть с естественной текстурой. Всё это не просто визуальные приёмы, а осознанный отказ от гладких, стерильных, «идеально ровных» поверхностей, которые долгое время ассоциировались с качеством.

Современные авторы не просто отказываются от идеализированных образов, но и подчёркивают несовершенство как ценность. Это можно заметить не только в графическом и промышленном дизайне, но и в моде, архитектуре, искусстве.

Пример-2, мемы

Здесь также появляется новый виток любви к мемам, Мемы — это отличная иллюстрация того, как искренность и ирония переплетаются в современном творчестве. и мы уже касались этой темы, но важно отметить ещё один аспект.

Их создание не требует академического художественного образования, сложных инструментов или концептуального замысла — достаточно минимальных навыков владения программой и желания выразить мысль. Поэтому они выглядят странно будто сделаны на коленке, несовершенно и уродливо

И их сила в том, что они не пытаются быть искусством. Они рождаются без претензий, без цели вписаться в галерею.

Если искусство — это зеркало общества, то мемы — его мгновенные, искажённые, но предельно искренние отражения. Они не просто фиксируют реальность, а мгновенно её переосмысляют, переворачивают и высмеивают, становясь неотъемлемой частью визуальной культуры. И яваным отражением эпохи метамодернизма

Пример-3, бренды

В предыдущем эпизоде я упомянула, что у Maison Margiela эстетика уродства — это важная константа бренда. Немного поясню, почему.

Самый явный пример — показ января 2024 года. Это эстетика уродства в абсолюте, начиная с локации под мостом, которая используется как часть концепции деконструкции и отторжения гламура. Под мостами традиционно собираются неформалы, уличные художники, скейтеры, люди, живущие вне системы — и этот дух бунтарства резко контрастирует с привычным образом модного показа.

Дальше — само движение моделей: немного сгорбленные, кривые, будто неестественные, их походка кажется нестабильной. Это сложно описать, но визуально они как будто разрушают привычное представление о грации в моделинге. Ну и, конечно, сама одежда: швы наружу, необработанные края, странные пропорции — всё то, что традиционно считается некрасивым или неправильным в моде.

Margiela вообще часто показывает то, что принято скрывать, а скрывают, как правило, не самое красивое. Это и уже ставшие классикой швы наружу, и бирка бренда, которая демонстративно вынесена на видное место.

Я также упоминала Balenciaga, но у них подход к эстетике уродства другой. Если у Margiela уродство про деконструкцию и поиск красоты в грубом несовершенстве, то у Balenciaga это в первую очередь игра с социальными кодами: «пластиковые» пакеты, грязные кроссовки, мешковатая одежда, нарочито дешевый внешний вид дорогих вещей. Их фирменные чрезмерно объемные худи, громоздкие кроссовки (Triple S), бесформенные силуэты — это тоже игра с эстетикой непринятия, маргинальности, уродства.

Идеология Demna Gvasalia (креативного директора Balenciaga) строится на осознанной антиэстетике — его мода отражает дискомфорт и тревожность современного мира. Он берёт привычные, бытовые элементы гардероба (например, офисные костюмы, футболки с принтами, спортивные худи) и искажает их, доводя до абсурда.

И, возможно, именно время, в которое создаётся эта одежда, позволило ей перевернуть представления о красоте, желанности и статусности в индустрии.

Пример-4, качество фото

А что насчёт возвращения моды на фотографии плохого качества?

Если сначала это было связано с ностальгией и желанием передать атмосферу прошлых лет — именно в этот момент начали массово покупать плёночные камеры — то сейчас в ход идут старенькие айфоны или даже кнопочные телефоны.

Эти снимки, без баланса белого, с резким контрастом и пиксельными артефактами, выглядят так, будто вытащены из архива 2000-х, и именно это вызывает искреннюю любовь. Они не просто передают прошлое, а создают новую эстетику несовершенства, где цифровые шумы и цветовые искажения превращаются в фирменный стиль.

По сути, всё это — отражение сильного желания перестать отрывать реальный мир от искусственного вакуума, в котором мы живём. Вакуума, где постоянно есть необходимость соответствовать, быть принятым, следовать заданным стандартам. Где всегда есть что-то или кто-то, к чему нам нужно стремиться.

Но этот новый визуальный язык — современный способ заявить о том, что мы хотим быть такими, какие мы есть. С нашими недостатками, неидеальностью, но зато настоящими и искренними. Именно поэтому он отзывается в сердцах аудитории, уставшей от вылизанных, коммерциализированных образов идеального, но недостижимого счастья, к которому нас постоянно подталкивают.

Именно это и описывает концепцию уродливого дизайна — дизайн, который строится на демонстрации и принятии несовершенств как окружающего мира, так и отдельного человека.

будущее

Главной черной будущего дизайна станет поиск баланса между хаосом и порядком. Технологии и искусственный интеллект предлагают рациональные решения и создают еще большую необходимость и ценность ручных навыков. Всё больше людей ищут эмоциональной глубины, уникальности и смыслов. А так как мы говорим про эпоху соеденяющую противоположности, то скорее всего мы будем балансировать где-то между технологичностью и идеальность/ручным проявлением и несовершенством.

ВЫВОД

Метамодернистский подход к дизайну, где абсурд, ирония и искренность не просто соседствуют, а становятся неотъемлемыми частями работы, даёт шанс на глубокие перемены в самой сфере. Мы стоим на пороге новой эпохи, где важнейшей задачей является не просто следовать за устоявшимися трендами, но и осознанно подходить к творческим процессам, создавая формы и стили, которые будут ответственными, самовыраженными и подлинными.

Принятие уродства стало важным этапом, который обогатил искусство и дал новую почву для размышлений. По сути, уродство можно воспринимать как значимый шаг на пути к здоровому восприятию мира. Это не просто эстетика, а философия, которая учит находить красоту в несовершенстве. Мы живём в мире, далёком от идеала, и уродство отражает эту реальность. Вместо стремления к идеальному оно помогает нам принять различия, увидеть в них естественную часть жизни и ценность, независимую от стандартов красоты.

Уродство поощряет принятие индивидуальности и различий, делая нас более открытыми и восприимчивыми к миру. Эта, на первый взгляд, пугающая и порицаемая эстетика могла бы стать лекарством от множества социальных проблем: давления идеалов, ведущего к расстройствам пищевого поведения, страха самовыражения, стигматизации психического здоровья и травли. Но всё это возможно лишь в том случае, если мы преодолеем табу вокруг уродства и научимся видеть его как часть большего контекста.

Этот новый этап в дизайне и в культуре — не просто реакция на усталость от старых стандартов, а осознанный шаг к поиску смыслов. Дизайнеры уже не просто формируют визуальные тренды, но несут ответственность за то, что они создают. Все больше связывая понятия искусства и дизайна. И, пожалуй, самое важное — оно учит принимать несовершенство: в мире, в других и в самих себе. Меньгк тревожится и жить счастливо