«Надгробия, Гаврилов» — современные надгробные камни: физические воплощения и некоторые инциденты

3½ года назад я опубликовал статью — поток сознания. Она была о дизайне надгробных камней. И не только: большую её часть занимали вопросы мироздания и бытия, которыми я беззаветно увлекся в процессе. Несмотря на это, идея материализовалась — я перешёл от рендеров к реальным объектам в камне.

Первой заявки ждать пришлось недолго, отдаю должное этому розовому сайту. Но наше общение с потенциальным клиентом таким же скоростным я бы не назвал. Было ощущение, что он мало знаком с моими идеями, может, и вовсе ничего не видел. Как ещё объяснить, что заказчик стал рисовать эскизы с розами-берёзами и настойчиво спрашивал, куда мы поместим будущий портрет?

Если по общему дизайну я быстро «защитился», пересказав все свои материалы, то вот с портретом возникла заминка. В мою эстетику он никак не вписывался. Я начал с апелляции к прагматизму, говорил про выгорание фото и тускнеющие гравировки — не помогло. Далее обратился к истории вопроса: дореволюционные традиции и общеевропейские практики, где портретов нет. К сожалению, тоже не нашел отклика. В итоге сработал абсолютно случайный довод и всего одна фраза, кстати.

— Это не архитектурно, — вслух заключил я в задумчивости, после чего заказчик решил не делать портрет. Вот так, неожиданно. С тех пор держу эту фразу в рукаве.

Казалось, что дискуссии позади, но тут у клиента обозначился некий родственник, который круто заявил, что цена на монумент неадекватная. Якобы можно сделать всё то же самое на месте, на кладбище, причём в разы дешевле и без сторонних доставок. Заказчик пересылал эти тезисы мне, я недоумевал.

Где-то на неделю повисла пауза. Потом последовали ещё какие-то незначительные вопросы. И, наконец, клиент-первопроходец присылает мне вежливый, но всё-таки отказ.

Недолго думая, в ответ я предложил следующее: делаю полные рабочие чертежи стелы, со всеми мелочами и деталями, хоть сразу отдавай в цех. Если, глядя на них, умельцы при кладбище дадут ценник ниже моего в разы, то дарю клиенту документацию, и пусть всё делают там сами. Если нет, то заключаем договор со мной без промедления и без торга.

Клиент ставку принял, мне показалось, даже обрадовался.

Тамошние могли дать цену ниже «упростив», так сказать, проект, поэтому требовалась страховка. Я наглядно указал в чертежах, что форма стелы нетривиальная, с уклонами, плавными переходами, и вообще задается кривыми Безье, а не просто скруглены углы; что шрифты глубоко вырезаны, а не нацарапаны по верхам; что все допуски по ГОСТу, камень надо с документами, шпильки нержавеющие и так далее. Распечатал, сшил, отдал.

Ответ пришёл скоро — первый заказчик официально мой. План, продиктованный интуицией, сработал. На вопрос, какую же цену дали на кладбище, первопроходец отвечал, что никакую — у них не оказалось заготовок нужной толщины. И не предвидится. До Безье не добрались.

Когда у покупателя есть родственники с особым мнением, работа мгновенно усложняется. А может и вообще встать на неопределенный срок.

Девушка заказала памятник отцу. Прислала его имя и фамилию. Вместо дат просила пока использовать «рыбу», хотела всё перепроверить. Это разумно, позже расскажу почему.

Приятный сюрприз — она была из дизайнерских кругов, или около того. Разбиралась в шрифтах, композиции, использовала термины «интерлиньяж» и «маюскул». Я обрадовался, ведь общий язык с дизайнером мы найдем точно, даже если это будут дебаты.

Проверяя кернинг (особенно тщательно) я заметил, что в надписи имелась возможность для лигатуры (соединение соседних букв в одну, например «Ҥ», «Љ» и т. д.). Очењ удачная. По этому приёму у меня постоянные споры, однако он всё равно мне симпатичен. Как человеку понимающему, я предложил заказчице такой вариант.

— Выглядит загадочно, — прокомментировала она и вроде бы согласилась. Всегда бы так.

Эскиз показали семье, всем понравилось. Однако один родственник высказал своё категорическое «нет» и, как нарочно, именно лигатуре! Не понимал он, зачем это нужно, если можно написать нормально и привычно. Дизайнер защищала идею, пыталась рассказать, убедить, но… И в этот момент весь процесс как-то заморозился, обсуждение оборвалось, странно.

Клиент отвечала, что пока пауза. А строительный сезон подходил к концу. Похоже, всё переносится на следующий год. Так оно и вышло.

И неужели всё из-за двух сливающихся букв?

Спустя энное время дизайнер написала, что все вопросы по эскизу решены. Вносим уточнения и можно двигаться дальше. Среди этих уточнений помимо прочего были и годы жизни, которые, напомню, мне не прислали сразу.

В дате, а именно в её второй половине, после длинного тире без пробела стояло число текущего месяца и текущего года… И это была не опечатка, как сперва могло показаться.

Оказалось, что отцом заказчицы, которому мы рисовали монумент, был тот самый родственник, непреклонный к шрифтовым изыскам. К сожалению, он скончался после долгой болезни.

Отец распорядился при жизни увидеть проект собственного надгробия, и даже хотел внести свою лепту в его покупку — в этом и состояла вся скрытая завязка этой истории.

А дочь, таким образом, исполняла его волю, впоследствии доведя дело до конца. Хоть и с незначительной правкой.

Другой мой клиент был связан со стройкой по роду деятельности — был застройщиком. Ко всему относился очень щепетильно, я бы даже сказал суеверно. К нашему скромному предприятию в том числе. И если дизайн и производство были строго моей прерогативой, то все работы на кладбище он взял на себя, вплоть до подключения своих людей. Просчитывал каждый шаг, как врач перед быстрой, но ответственной операцией.

Камень монтировали далеко на периферии. Съездить туда я не мог даже одним днем. Поэтому, на всяких случай, начертил подробные «сборочные»: куда класть и как вязать арматуру, в каком порядке всё собирать, какие швы делать, а чего, наоборот, не надо делать ни при каких обстоятельствах. Клиент обещал контролировать ход стройки и в случае чего звонить.

Начали. Монтажники стали лить фундамент выше уровня земли, игнорируя проектные отметки — заказчик их вовремя остановил. Первые ряды брусчатки уложили не по проекту, застройщик снова вмешался — переложили. Само надгробие чуть не поставили на чистый цемент — швы получились бы ужасными: большими и белыми, при том что сам камень тёмный.

В этом деле главное, чтобы все четко было прописано на бумаге, в чертежах. Тогда установщикам деваться некуда, и они, хоть и повозмущавшись, но доводят дело до ума.

Наконец, после всех потраченных нервов и пережитых волнений монумент стоит. Готово. И тут звонок от клиента:

— Филипп, прошу прощения, но на камне неправильная дата…

Ошибка была всего на один день, но неправильными оказались две цифры. Моей вины не было — дату неверно передали изначально. Какая-то путаница в документах, несоответствие одних бумаг другим — иных подробностей застройщик не сообщил.

Он хотел оставить всё как есть, ссылаясь на проделанный труд. Но я к тому времени уже настолько увлекся планом по спасению, что сам убедил его исправить цифру. Обидно столько дрожать над объектом и остаться с таким осадочком.

Стелу еле-еле демонтировали и вернули в цех. Я просидел над ней ещё полмесяца. Напомню, что буквы у меня не гравируются, а вырезаются. Глубоко, можно вложить палец. А на светлых камнях ещё и заливаются свинцом. Поэтому простой переполировкой тут не отделаешься.

Пришлось на ходу придумывать новые методы «лечения», ставить опыты и сравнивать результаты. Сначала мучительное восстановление камня с помощью мастик и гранитной крошки до первозданного состояния. Потом фрезеровка шрифта по-новой, на прежнем месте.

— Будто бы так и было, — с облегчением резюмировал заказчик, когда увидел исправление.

И ещё посетовал, уже после повторных доставок и монтажей, что в большом строительстве так исправлять ошибки пока возможности нет, к сожалению.

Есть случаи, когда люди, наоборот, ведут себя максимум отстраненно при заказе. Но это не значит, что равнодушно. Просто другое отношение, как бы наблюдающее.

У меня был подобный заказчик, я называл его «таинственным». Он изъяснялся только письменно, немногословно, не звонил и не отвечал на звонки. Приезжать ко мне тоже не торопился. Мы обходились только текстом и фото, и в принципе этого хватало.

Как-то я попросил его выслать снимки участка, где будем ставить памятник. Он обещал съездить и сделать их, но всё как-то не получалось, а время-то шло. В итоге прислал мне геометку с неявной просьбой помочь в этом вопросе. Глядя на календарь (а был уже конец лета), я и сам уже собирался предложить нечто подобное.

Новый повод встретиться — подписание договора. Но таинственный вновь сослался на дела и попросил меня позже разобраться с бумагами, оплатив при этом весь заказ. Через полтора месяца я позвал его на приемку готового изделия. И, как выяснилось, фотографий вновь оказалось достаточно.

Далее планировали монтаж. И вдруг строители, номер которых дал заказчик, заявляют, что у них нет разрешения на работу! Данное разрешение выдается администрацией кладбища, и только после того, как соответствующим лицом (моим клиентом) будут предоставлены все необходимые свидетельства и документы, таков порядок. А он там даже не появлялся.

И по-прежнему упорно не поднимал трубку.

Через некоторое время зазвонил незнакомый номер. Незнакомым был, в том числе, телефонный код страны звонившего.

Тут всё и прояснилось. Это был заказчик. Оказывается, он живет в другой стране — этим и объясняется стиль нашего общения. Приехать пока совсем не может и приносит извинения за неудобства. По вопросу с документами думает как быть, пытается договориться с дальними родственниками.

На этот раз я опередил его, предложив свою помощь, которую он с благодарностью принял. Получился, скажем так, расширенный авторский надзор. Он включал в себя походы в консульства, оформление доверенностей, диспуты в администрации и прочие формальности.

Сдача объекта прошла по видеосвязи. Необычный опыт. Теперь уже чуть менее таинственный клиент взял с меня обещание зайти на участок весной — проверить всё ли в порядке. По возможности сделать фото.

Обыватели считают, что у меня мрачная работа: слушать об утратах людей, пропускать это через себя, погружаться в тоску и так каждый день. Предварительно я мыслил в том же духе и морально готовился — искал аналогии. Есть же, допустим, писатели и режиссеры драматических произведений, они тоже ежедневно в своем материале и ничего.

Всё оказалось проще, легче. Да, клиенты рассказывают о своих близких, без этого никак, но обычно это только факты, которые могут пригодиться мне как автору. О своей личной жизни, как таковой, никто не распространяется. Чаще всего люди приходят с улыбкой, живо общаются и ведут себя совершенно спокойно, будто заказывают костюм, мебель или картину.

Сакрализация предмета всё же происходит, но позже. С одной заказчицей вместо цеха мы встречались в фойе отеля. Непринужденно обсуждали эстетику, дизайн, материалы — что угодно, абсолютно не касаясь трагической темы, и так весь срок проектирования. Я даже почувствовал себя «классическим» архитектором.

Но когда она увидела готовый монумент, её эмоции были очень сильными. Видимо, всё, что она до этого обходила стороной, игнорировать стало невозможно. Помню, что в тот момент я даже решил оставить её с камнем наедине, если можно так выразиться.

А ведь это только камень и шрифты. На первый взгляд.

Наблюдая за окружающими, я периодически задаюсь вопросом: если у нас столько людей с хорошим вкусом, живущих среди прекрасных вещей, умных, насмотренных, почему они, когда сталкиваются с темой надгробий, соглашаются на всякую чернуху? Без намека на стиль и за огромные деньги. Как это совмещается?

Может, теория разбитых окон, может, эффект большинства. А может, незнание того, что есть альтернатива?

Сам я особой профдеформации за время карьеры не испытал, чёрным юмором не обзавёлся. На ум приходит только обновленное восприятие города. Теперь крестовые заборы вдоль дорог плотно ассоциируются с кладбищенскими оградами. Туда же тёмные монолиты новостроек, песочная мешанина под ногами, пластиковое мельтешение. Я хотел привнести на кладбище опрятную, городскую архитектуру, а кладбище, видимо, решило пойти навстречу, в город.

Самый странный случай. Приехал человек, долго ходил по производству, всё трогал, иногда останавливался. Вопросов не задавал, говорил только я. Для презентации у меня есть полезная вещь — макет, точнее модель надгробия в масштабе 1:4. Тоже, между прочим, из гранита. Очень наглядно, впечатляет больше, чем любые картинки.

Моя речь его убедила, он согласился сделать эскиз, потом без проблем его согласовал. Но когда дело подошло к оплате, заказчик внезапно меня озадачил — попросил сделать стелу не в натуральную величину, а только её уменьшенную версию.

– Как вы показывали у себя в офисе, – говорит, – в полный размер делать не нужно.

Я максимально аккуратно поинтересовался, как он пришел к такой необыкновенной идее. Клиент ответил, что мини-варианта будет достаточно, и всё тут.

Конечно, позже я добился от него разъяснений, к тому времени уже созрело несколько версий. Одна из них оказалась близка к истине. Но об этом надо рассказывать отдельно, извините, там действительно есть пища для ума.

Уменьшенная версия была продана за ¼ стоимости «нормального» монумента.

#архитектура #истории