Я против Пола Грэма

Финансист Амит Чатвани, автор сатирического блога об ужасах Уолл-стрит, написал остроумную заметку о последователях Пола Грэма, которым мы обычно восхищаемся. Интересно взглянуть на признанного стартап-эксперта с другой стороны, верно?

***

Я написал своему двадцатидвухлетнему кузену, изучающему экономику в Гарварде, в надежде помочь ему с собеседованиями в престижных финансовых компаниях.

Я думал, что в университете рекрутеры будут на каждом шагу, но рисковать все равно не хотелось.

«Пол Грэм говорит, что престиж для сосунков», — ответил он через пару минут. «Он говорит, что я должен следовать своей страсти».

«Кто такой Пол Грэм?», — спросил я, однако ответа не получил.

Оказалось, что Пол Грэм — создатель «стартап-акселератора», расположенного в Калифорнии, под названием Y-Combinator.

По сути, Пол занимался небольшими инвестициями в стартапы, которые находятся только на пути своего становления, а также помогал этим компаниям нарастить венчурный капитал. Тысячи стартапов мечтают попасть туда, а среди выпускников акселератора — Dropbox, Reddit и AirBnB.

[caption id="" align="aligncenter" width="620"] Типичные стартаперы работают с типичным Грэмом[/caption]

Акселератор принимает на себя небольшое количество рисков и нагрузок, приходящееся на рынок инвесторов. Местный демо-день — выдающееся событие, вроде IPO. Это и привлекает лучших молодых выпускников вузов, таких, как мой племянник, со всего мира.

Я провел почти десять лет на Уолл-стрит, и, если честно, то это наша модель. Нанимать первоклассных работников для того, чтобы они перекладывали с места на место аморфную ерунду сомнительной ценности — это не то, что называется «стартап-акселератором», это самый настоящий инвестиционный банк.

И этот парень, Пол, собрался украсть Эрика, промыть ему мозги, убедив, что он делает что-то другое, и платить какие-то копейки.

Я могу вообразить Эрика на восточном побережье за нашим рождественским ужином, он одет в стартаперскую футболку, на его голове — тёмные очки.

«Каждый день мы просыпаемся и говорим себе, что если провалимся, то должны провалиться быстро», — говорит он (прим. ред. — речь идёт о «Fail fast», известной мантре Кремниевой долины).

Да моего отца бы удар схватил! На протяжение последних шести поколений наша семья ни разу не терпела провала. Многие стартаперы из Y-Combinator получают меньше 60 тысяч долларов в год, что примерно в два раза меньше того, что он бы мог получать, занимаясь финансами.

Спустя несколько недель я встретил своего кузена, ковыряющегося в своём iPad. Когда я попытался его вразумить, он сделал в мою сторону успокаивающий жест и сказал: «Я читаю Пола Грэма. Результаты YC будут через неделю».

Я не мог тратить на это время.

Я ознакомился с работами Пола. Он атакует финансистов в лоб. «Престиж, словно мощный магнит, переворачивает даже все ваши внутренние убеждения о том, что вам нравится. Это приводит к тому, что вы работаете не над тем, что вам нравится, а над тем, что вы хотели бы, чтоб вам нравилось», заявляет он. Грэм вдохновляет: «Делайте то, что любите».

[caption id="" align="aligncenter" width="660"] Они не знают, во что ввязались[/caption]

Я стал изучать Y-Combinator и нашел два проекта, HomeJoy и Prim. И отправил племяннику примерно такое письмо: «Эрик, что ты любишь больше: уборку или стирку?».

На следующий день я выслал Эрику дорогой билет на поезд до Нью-Йорка.

Сперва мы поужинали, потом пошли в модный бар. К нам за стол подсели две девушки, и Эрик спросил меня о том, которую из них ему выбрать, на что я посоветовал ему следовать велению сердца. Когда принесли счёт, я передал его Эрику, наблюдая за тем, как его глаза округлились, когда он посмотрел на итоговую сумму. Управляющая заведения подошла к нам в ожидании его банковской карточки. Я заметил, как Эрик вспотел. «О, да это не проблема», – заверил я его. Я повернулся к менеджеру: «Вы же принимаете доли стартапов в качестве оплаты, верно?» Она скривила лицо. Я ткнул Эрика локтем: «Ну же, расскажи ей о своём стартапе».

В ту ночь мы гуляли до 5 утра. Проснувшись около 8 утра, я застал Эрика, стоящего на коленях на полу моей гостиной. Его «любовь» всё ещё дремала в футболке на диване, а он в это время сгорбился над своим айпадом, покачиваясь взад и вперед, и бубнил себе что-то под нос. Когда я подошёл ближе, то понял, что Эрик зачитывает статьи Грэма.

«Комбинация престижа и денег очень опасна», проговаривал он. «В вашей голове есть только те мысли, которые вам вкладывали на протяжении всей жизни»… «Программисты и художники — создатели». Он повторил: «Программисты и художники — производители».

[caption id="" align="aligncenter" width="610"] Самооценка ок[/caption]

Я легонько пнул его ногой.

«Что ты делаешь, приятель?» — спросил я.

Девушка на диване заерзала, но Эрик всё ещё оставался в трансе. Я решил ещё немного поспать, но когда проснулся, застал Эрика в том же положении.

«Твой кузен очень… страстный», — заявила девушка, натягивая ботинки.

И только в этот момент я осознал насколько сильным противником был Пол.

Эрик попался в его сети, и, обмотанный их теплотой, шёл на дно, думая, что выжить ему (как и остальному ополчению «программистов») поможет Интернет и чашка кофе. Полу удалось убедить моего кузена в том, что тот больше, чем винтик в машине.

Я чувствовал, как Эрик от меня ускользает.

Я списался со своей подругой, у которой до сих пор стояло «YC’11» в подписи в электронной почте (даже несмотря на то, что её компания прогорела).

«Какого чёрта там вообще происходит?» — я спросил. «Что не так?» — ответила она. Я узнал, что Y-Combinator — это больше, чем бренд, это целое сообщество. Там есть регулярные встречи, обеды, онлайн-форумы. Постоянно обсуждая свои бесконечные списки непрактичных концепций, последователи Пола начинают ощущать себя единой сущностью, будто бы они часть чего-то большего, чем они сами. Это становится их религией.

«Эрик!» — я закричал и щёлкнул пальцами перед его лицом.

Специально для него мне пришлось сделать презентацию, которую я назвал «Наука». Я положил свой айпад вместо его и начал свой питч. Первые пять слайдов были посвящены полному провалу венчурного капитала в качестве актива на протяжении всей его истории. У меня были графики и цитаты самых известных экономистов. На слайдах с шестого по десятый перечислялись все вымершие компании из Y-Combinator — шестым кеглем, в три колонки. Рядом с ними — несколько успешных стартапов, которые уже выглядели незначительными. На последнем слайде я показал Эрику лицемерную главную страницу сайта Y-Combinator, где акселератор зовётся «самой престижной программой для перспективных предпринимателей».

«Ну, теперь ты видишь?» — спросил я.

Эрик взглянул на меня, и на секунду мне показалось, что я вижу в его глазах понимание. Я мог поклясться, что вижу сквозь его глаза, как в его голове шестерёнки медленно встают на место. Я подумал, мол, наконец-то! Моё тело начало расслабляться. Затем Эрик подобрал свой айпад, повернул его ко мне так, что я уставился прямо в лицо его гуру.

«Но Пол Грэм говорит, что я должен создавать!»

Я резко выхватил айпад из его рук и швырнул на пол изо всех сил. Экран разбился, и кусок стекла отскочил мне прямиком в ногу.

«Хватит!» — я заорал.

На удивление, экран планшета всё ещё работал. Сквозь трещины я мог видеть улыбающееся лицо Пола, который смотрел прямо на меня.

Я вернулся в свою комнату, хлопнув дверью.

Спустя несколько дней моя семья получила письма с темой «Меняю мир!». Моя голова медленно опустилась на руки. Эрик не стал финансистом. Он и его кофаундеры со своим стартапом были приняты в Y-Combinator. «Индустрия борьбы с вредителями не знает, что её ждёт!», он писал. Он цитировал Пол Грэма, который цитировал Стива Джобса, убеждая нас, что всё, что они будут делать, будет «безумно великим».

Эрику никто не ответил.

Мои поздравления, Пол.

Схема отбора молодых талантов была основана на обычной человеческой жадности. Но вы, у вас есть гораздо более глубокое понимание. В своём процессе захвата 2-10% компаний вы используете то, что даже не посещало наши финансовые умы. Вы умеете заставить людей рисковать жизнью, работать без перерыва на ваше имя, под видом того, что это их идея. И чтобы этого достичь, вы играете на гораздо более сильной человеческой эмоции, той самой, на которой основана каждая успешная кампания по одурачиванию американской молодёжи и каждая успешная организация на протяжении всей истории — я говорю о надежде.

Перевод: Дмитрий Герасимов