Самый влиятельный человек в Кремниевой долине

Конспект материала Fast Company о том, куда и почему инвестирует глава японской фирмы SoftBank Масаёси Сон.

Сан-Карлос, Калифорния. В офисе инвестиционного фонда Vision Fund кипит работа: прилетел его руководитель Масаёси Сон. Журналистку Катрину Брукер просят подождать в одном из кабинетов. Обставлен он сдержанно: два стола, белая доска для маркеров.

К Брукер, извиняясь, присоединяется Раджив Мисра, руководитель SoftBank Investment Advisors. Эта компания курирует деятельность Vision Fund. Чтобы встретиться с Масаёси, он прилетел из Лондона.

Им есть что обсудить: вскоре команда Vision Fund объявит о новых инвестициях.

Также фонд возглавит трёхмиллиардный раунд финансирования китайского стартапа ByteDance, выпускающего несколько популярных новостных и развлекательных приложений, включая TikTok.

В разгаре запуск второго фонда размером $100 млрд. Партнёры планируют привлечь ещё $45 млрд от наследного принца Саудовской Аравии Мухаммеда ибн Салмана, основного спонсора Vision Fund.

Минимальная сумма вложений Vision Fund в стартап — $100 млн, а с момента открытия в октябре 2016 года фонд распределил более $70 млрд.

Сон также поддерживает компании, которые ему нравятся, напрямую через SoftBank или иными способами: он инвестировал более $20 млрд в Uber и WeWork при помощи различных финансовых инструментов.

Размеры инвестиций японского предпринимателя взволновали всю Кремниевую долину, где каждый фонд больше $1 млрд привлекал внимание, ещё три года назад, считает автор материала Катрина Брукер.

Журналистка считает, что Vision Fund может приблизить момент сингулярности: Масаёси Сон вкладывает огромные суммы в людей и фирмы, которые с помощью ИИ и машинного обучения пытаются оптимизировать каждую отрасль, влияющую на жизнь людей, — от недвижимости до еды и транспорта.

Предприниматель часто повторяет: «У меня трёхсотлетний план». И у Сона есть все средства, чтобы воплотить свои мечты, которые понемногу становятся реальностью. Он один из немногих людей, чьи решения могут повлиять на технологии и общество на десятки, если не на сотни, лет вперёд.

Как видно на примере разработок Google и Facebook, машины перенимают черты создателей. Алгоритмы, ПО и сети не объективны, а Сон любит ставить на предпринимателей, похожих на него. «Выходит, ценности японского предпринимателя, задающие направление роботизированному миру, вероятно, станут и нашими», — думает Брукер.

Летом 2016 года Сон провёл в своём калифорнийском поместье званый ужин. Среди гостей был Саймон Сегарс, глава производящей компьютерные чипы корпорации ARM, который едва ли представлял, чем обернётся встреча.

«Мы заговорили об ИИ и подобных вещах, — вспоминает Сегарс, — и Сон заметно оживился». Постепенно они перешли к тому, как можно использовать разработки ARM, чтобы превратить любой предмет — стол, стул, холодильник, дверь, машину — в элемент большой сети.

Сон спросил: если бы ARM не ограничивали деньги, сколько устройств можно было бы создать на базе их технологий? Сегарсу пришлось нелегко, ведь ему как главе публичной компании таких вопросов прежде не задавали.

Несколько дней спустя Сегару позвонили из Токио. Это был Сон, который сейчас же хотел видеть его и главу совета директоров ARM Стюарта Чемберса. Чемберс в то время отдыхал на яхте у берегов Турции. Сон не собирался ждать: за Сегаром он послал самолёт, а Чемберса убедил причалить в турецком Мармарисе.

Когда все собрались, Масаёси сразу перешёл к делу: он хотел купить ARM и предложил $32 млрд, почти в половину больше её рыночной капитализации. Сделку закрыли через две недели.

Но для реализации своих задумок Сону требовалось больше денег. И он решил создать Vision Fund, первым членом которого стал Государственный инвестиционный фонд Саудовской Аравии, вложивший $45 млрд. Сложно переоценить роль саудитов на этом этапе: общий размер мирового венчурного капитала в 2016 году составлял $70 млрд, поэтому идея собрать в одном фонде $100 млрд казалась невероятной.

Тем не менее вскоре к Vision Fund присоединились Apple, Foxconn и Qualcomm. Уже через полгода фонд собрал $93 млрд. Как тогда объяснял Сон, столько денег ему нужно потому, что «близится следующий этап Информационной революции, а создание фирм, которые проложат ему путь, потребует невиданных долгосрочных инвестиций».

Нью-Йорк, штаб-квартира WeWork. Вышедшую из лифта журналистку окружили дети; они учатся в начальной школе WeGrow, которую компания открыла в прошлом году, и раз в неделю продают овощи в главном офисе. «Хотите что-нибудь купить?» — спросила девочка лет шести-семи с iPad в руках. В дальнем конце зала проводит встречу директор WeWork Адам Нейман.

Спустившись ниже, корреспондент встретилась с Марком Теннером, директором по продукту фирмы; он показал ей разработанную WeWork систему управления помещениями компании по всему миру; всего их 335.

На экране — вид сверху на этаж, который журналистка только-только посетила. Оказалось, что едва она вышла из лифта, её действия отслеживались сложной системой датчиков, установленных и под столами, и над диванами, словом, везде. Эта сеть — часть пилотной программы по изучению передвижения сотрудников в течение рабочего дня. Сенсоры подмечают множество разных деталей, которые WeWork использует для оптимизации всех процессов от дизайна до найма.

Так, например, у кофейных аппаратов скапливалась большая очередь и благодаря датчикам в той зоне в офисе появился бариста. Большие переговорные редко наполнялись целиком, поэтому компания решила сделать из них кабинеты поменьше.

Поэтому-то Сон и вкладывает деньги в WeWork. В середине декабря прошлого года его инвестиции в стартап составили $8,65 млрд, сама же WeWork оценивалась в $45 млрд. В начале января Softbank инвестировал ещё $2 млрд. Поэтому, чтобы соответствовать высоким стремлениям Сона, WeWork быстро расширяет зону влияния и тратит деньги инвесторов.

В результате доходы WeWork сильно выросли, но выросли и убытки. За девять месяцев 2018 года фирма потратила $1,22 млрд, хоть её валовая прибыль и составила $1,25 млрд. За аренду помещений WeWork должна $18 млрд.

Прошлой весной она выпустила облигации, чтобы привлечь дополнительные $700 млн, но рейтинговые агентства оценили их крайне низко, в частности из-за серьёзного несоответствия между активами и пассивами.

Стефана Хека, директора Nauto, стартапа, разрабатывающего камеры для беспилотников, дополненные ИИ, звонок из Токио застал врасплох. Он готовился к собранию совета директоров и не хотел отменять его, но один из членов правления переубедил его: «Некоторые всю жизнь ждут, чтобы встретиться с Масаёси».

Каждый предприниматель, получающий деньги от Vision Fund, рано или поздно общается с главой SoftBank, пишет Брукер. Отбирают их 11 партнёров фонда, несколько месяцев изучающие компанию и основателей. Сейчас один из вице-президентов Джеффри Хаузенболд занимается созданием системы, отслеживающей набирающие силу стартапы; она, надеется Хаузенболд, поможет определять следующие «цели» для инвестиций гораздо быстрее и эффективнее.

Коллеги говорят, что Сон любит болтать с основателями стартапов. «Если бы Маса весь день мог потратить на то, что любит, он бы встречался с другими предпринимателями», — уверен Марсело Клэр, операционный директор SoftBank. На таких встречах Сон едва ли касается рентабельности. Ему интересно, насколько быстро может развиваться компания.

Свою стратегию выстраивания отношений с партнёрами Сон называет «гун-сэнряку», или «птицы, летящие косяком». Принцип заключается в следующем: вместе все движутся быстрее, чем в одиночку. Сон поручил Клэру создать внутри компании новое подразделение, отвечающее за «создание ценности». Его цель — дать фирмам под крылом Vision Fund доступ к ресурсам SoftBank.

Краеугольный камень «создания ценности» — взаимная помощь. Так, Uber снимает офисы у WeWork, а Mapbox, навигационная ИИ-система в портфеле Vision Fund, подписала соглашение с Uber. Представители Nauto же ведут переговоры с GM Cruise, разработчиком программ для беспилотных автомобилей, в который SoftBank вложила $2,25 млрд. «Семейный подход действительно работает, — считает Стивен Хек, — между нами сложилось определённое доверие».

Масаёси Сон вырос в бедной семье на юге Японии, на острове Кюсю. Его семья переехала туда из Кореи, когда в стране свирепствовал расизм и антииностранные настроения: корейцев в Японии считали бандитами и лжецами. Родители будущего миллиардера, назвав его Масаёси (по-японски «справедливость»), надеялись, что благородно звучащее имя убережёт мальчика. Не вышло — Сона дразнили в школе.

Как считают биографы, поначалу Сон черпал силы из отношений со своим отцом Мицунори, который верил, что его сын — гений. Когда у Мицунори не задались дела с семейным кафе, он попросил сына помочь привлечь клиентов. Сон посоветовал ему предложить прохожим бесплатный кофе, а убытки покрыть уже после того, как люди попадут внутрь. Идея сработала, и вскоре кафе полнилось гостями.

Получив степень по информатике и экономике в Калифорнийском университете в Беркли, Масаёси открыл SoftBank и начал продавать программное обеспечение.

Поначалу в компании было лишь два временных сотрудника, а клиентов не было вовсе, но Сон наметил планы на 50 лет вперёд. И не важно, что тогда, в 1981 году, компьютеры были у немногих, да и бизнес по продаже ПО только зарождался. Когда Сон заявил: «Через пять лет наш оборот составит $75 млн», — оба сотрудника быстро уволились.

Продвигая предприятие, он воспользовался тем же советом, что когда-то дал отцу, и раздавал бесплатные модемы на улице. Как-то раз он арендовал крупнейший павильон на выставке электроники, потратив все деньги на листовки, витрины и вывеску «Революция уже здесь». Сон привлёк внимание, но продажи не увеличились. И всё же он продолжил борьбу. К середине 1990-х SoftBank стала крупнейшим поставщиком ПО в Японии и вышла на биржу.

Но акции SoftBank стали терять в цене, когда инвесторы начали сомневаться в стратегии Сона, особенно в его решении купить банк и открыть Nasdaq дорогу в Японию через совместное предприятие. Затем рухнули американские рынки, подешевели даже акции Yahoo. Сон, однако, только нарастил обороты: к 2001 году SoftBank инвестировала в 600 компаний. В то же самое время акции SoftBank упали на 90%.

И хотя империя Сона разваливалась, предприниматель заплатил $20 млн за 34% неизвестного китайского сайта Alibaba, которым управлял бывший учитель. Через 14 лет эта доля будет стоить $50 млрд.

Осенью прошлого года Сон организовал домашний ужин для своей инвестиционной команды. Собравшись, они начали живо обсуждать будущее компании.

Но прямо во время ужина появились новости об убийстве журналиста Джамаля Хашогги оперативниками из Саудовской Аравии, главного участника Vision Fund. Сон оказался в пучине геополитики.

Акции SoftBank подешевели, когда инвесторы заговорили о тесных связях японского предпринимателя с наследным принцем Мухаммедом ибн Салманом, который, по данным ЦРУ, лично отдал приказ об убийстве. Месяцем ранее, согласившись выделить ещё $45 млрд для второго фонда, ибн Салман заявил Bloomberg, что без поддержки саудитов «Vision Fund просто не будет».

Когда же начали всплывать подробности убийства, давление на Сона стало невероятным. «Сейчас любой руководитель, берущий деньги от Vision Fund, рискует нарваться на бунт сотрудников, — поделился с журналисткой один из главных инвесторов в Кремниевой долине спустя неделю после убийства. — Никто не хочет связываться с кровавыми деньгами».

Некоторые подопечные Vision Fund попытались публично дистанцироваться от Саудовской Аравии, сделав официальные заявления, а главы Uber и ARM, например, не поехали на большую конференцию в Эр-Рияде. Сона там тоже не было (хотя на конференции побывал один из партнёров фонда), но он лично встретился с ибн Салманом в столице на той же неделе. Неизвестно, о чём они говорили, но Сона, по всей видимости, удалось успокоить.

В ноябре он объявил о строительстве солнечной электростанции стоимостью $1,2 млрд в пригороде саудовской столицы. «Несмотря на весь ужас произошедшего, мы не можем отвернуться от народа этой страны и поможем ему в упорных попытках модернизации общества», — подчеркнул Сон.

Предприниматель хочет, чтобы Vision Fund смог выжить и без денег саудитов: осенью SoftBank получил ссуду в размере $13 млрд от разных банков, включая Goldman Sachs, Mizuho Financial, Sumitomo Mitsui Financial и Deutsche Bank.

Кроме того, Сон, анонсировав массу новых сделок, дал понять, что фонд продолжает работу: $1 млрд получит View, проектировщик умных окон, $375 млн инвестируют в Zume, занимающуюся созданием роботов-поваров, большая сумма направится в ByteDance. В 2019 году, по словам Раджева Мисры, фонд собирается удвоить портфель.

#softbank