Рекрутинг в инженерной компании: интервью с Анной Чуриковой

Откровенная беседа об особенностях работы эйчар в России и во Франции.

Как ты попала в АККА?

В общей сложности я проработала в структурах АККА почти 10 лет – сначала в российском подразделении (которое теперь отделилось и стало называться «АКТИАС Тек»), затем – во французском офисе. В 2017 году я переехала во Францию по личным причинам, но была рада возможности перевестись внутри компании.

У АККА были проекты в России еще до открытия собственного юрлица, они проводили их через другую инженерную компанию, где я вела их аккаунт: искала инженеров, выставляла счета, собирала таймшиты, переписывалась с французскими менеджерами по запросам, сопровождала приезжающих иностранцев.

В 2012 году было принято решение создать полноценное подразделение АККА в России. Мне предложили сразу туда перейти, и я стала эйчаром АККА Россия. Мы нанимали команду для ИКАР и начинали развивать бизнес с Рено (историческим клиентом группы АККА), а также переводили в свою структуру на официальные контракты инженеров.

Какие у тебя впечатления от работы в российском АККА?

Я была рада: большая серьезная компания, французские менеджеры приезжали и общались с нами лично. У нас был русский бизнес-менеджер, но большинство проектов давала Франция.

Я еще не знала, что такое кадровое делопроизводство, поэтому страхов никаких не было. Но потом начался проект Харьяга, и работа с нефтяниками оказалась настолько специфичной, что мы взяли еще одного специалиста – Таису. Она знала, как работать с этими людьми и как оформлять эту работу. Вообще, сложно говорить с кандидатами, когда совсем не знаешь, какими методами и в каких условиях они работают.

В России я была эйчар-женералист (RH généraliste, то есть занималась самыми разными вопросами, связанными с персоналом) и еще выполняла обязанности административного менеджера, потому что компания была совсем маленькая. Работы было много, мы все время искали людей под проекты.

Немного смущало отношение французского менеджмента: они ожидали построить в России кальку французской компании, но у нас была совершенно другая ситуация, и люди очень отличались.

Как русские кандидаты воспринимали работу в инженерном консалтинге?

Чаще всего к нам было очень хорошее отношение: кандидатам было интересно поработать на французов и менять проекты. Многие оставались на связи, даже если не устраивались на работу. Сам бизнес – инженерный консалтинг – был не так известен и понятен, но людям было интересно. Французская компания с сайтом, историей, известными клиентами - это все внушало доверие.

Но мы отличались от французского АККА. Нас пытались заставить работать по французской модели, но из этого ничего не получилось. Мы стояли на том, чтобы искать и приглашать кандидатов на собеседования только под реальные проекты, что намного интереснее и честнее по отношению ко всем.

Как относятся к инженерному консалтингу во Франции?

Во Франции АККА – это большая структура, настоящий конвейер. Они постоянно нанимают новых людей, даже если под них нет конкретных проектов. Рекрутер должен проводить минимум 10 собеседований в неделю – живых встреч. Это постоянные звонки, когда ты как робот объясняешь людям вакансии, которых может даже не существовать.

Получается, что ты знакомишься, набираешь базу кандидатов, предлагаешь им работу, а потом это не приводит ни к какому проекту, приходится ждать и как-то держать людей.

Во Франции инженерный консалтинг существует уже давно, и люди хорошо понимают, как это работает, поэтому часто не рассматривают всерьез. Это скорее работа для молодых специалистов – недавних выпускников инженерных школ, которые ищут свои первые проекты. Серьезные инженеры-эксперты предпочитают работать напрямую с разработчиком, а не на консалтинг.

Во Франции также есть понятие intérim – компании, которые временно предоставляют рабочую силу (рабочие, техники, администраторы). В чем-то инженерный консалтинг похож на intérim, но в люксовом варианте – мы предлагаем услугу (инженерные разработки), а не просто людей, и у нас есть структура технических директоров – людей, которые разбираются в технологии, науке, разработках.

Должен ли эйчар разбираться в инженерных вопросах?

Организация работы в российском офисе мне представляется намного лучше: рекрутер работает и с клиентом – он на связи, ходит на встречи, участвует в процессах, включен в проект. Это очень помогает. Ты ходишь на завод и видишь, как работают люди, что они делают, где они находятся, - и лучше понимаешь, как их находить успешных кандидатов.

Во Франции рекрутер никак не контактирует с клиентом и повторяет одну и ту же схему: ищет кандидатов и зовет на собеседования. Можно даже не разбираться в особенностях вакансии или работы. Часто обязанности рекрутера можно было бы легко передать роботу – настолько это однообразно.

Я предлагала менеджменту организовывать встречи с консультантами, чтобы понимать, что мы говорим кандидатам и в каких условиях им потом работать, но это так и не получилось внедрить в работу службы рекрутмента.

Твои первые впечатления от работы во Франции?

Когда я переехала во Францию и работала рекрутером первые 8 месяцев, я постоянно хотела уволиться. Мне было обидно, ведь я вложила столько души в работу компании. Я попала во французскую систему, когда ты звонишь как робот и рассказываешь скрипт о вакансиях, в которых даже не разбираешься. Ты понимаешь, что скорее всего этот телефонный разговор ничем не закончится, многие кандидаты просто клали трубку, услышав про инженерный консалтинг.

Чтобы провести 10 живых собеседований в неделю, нужно сделать больше сотни звонков. Потом шли обсуждения кандидатов с бизнес-менеджерами, чтобы распределить по проектам, - это хорошая практика, но людей часто отсеивали по совершенно надуманным причинам. Не было человеческого восприятия кандидатов, для менеджеров это просто цифры.

К тому же, во французском АККА рекрутер ведет кандидата только до момента подписания контракта, а дальше им занимаются уже другие люди, и ты, скорее всего, больше никогда не увидишь этого человека и не узнаешь о его судьбе в компании. Для меня это было настоящим разочарованием, мне важно было вести человека, поддерживать, передавать ему проекты. Это особенность массового набора специалистов, но такой подход плохо работает с серьезными инженерами.

В какой отдел ты перешла после рекрутинга?

Я стала работать в мобильности с международными проектами и командами: мы организовывали перемещения инженеров, оформляли документы, готовили к поездкам в другие страны, вели таймшиты, зарплаты, налоги. С одной стороны, это очень техническая работа, но зато ты все время на связи со своими командами, и в этом больше человеческого, чем в рекрутинге.

Особенно сильно я это почувствовала во время ковид: команды приходилось вывозить, проекты сворачивались, приходилось оказывать психологическую помощь инженерам, которые беспокоились о своем будущем, о семье, хотели воссоединиться со своими родными.

У меня были командировки по Франции, моя территория – Бордо и Тулуза. Местные бизнес-менеджеры и инженеры должны были знать меня лично. На этой должности общения с командами и внутренними заказчиками было куда больше.

Какие отличия работы АККА в России и во Франции?

В моем опыте получилось, что в России – более человечное отношение к кандидатам. Возможно, конечно, это из-за размеров компании, ведь АККА Россия была совсем небольшим подразделением. А рекрутер в АККА Франция работает точно так же, как и в любом рекрутинговом агентстве.

Изначально инженерный консалтинг появился во Франции потому, что клиентам удобнее, чтобы инженер был в штате АККА: если с проектом что-то пойдет не так, клиент просто закроет его и откажется от человека, а АККА уже будут сами решать вопросы с увольнением и рисками. Это особенно актуально во Франции, ведь из-за особенностей трудового законодательства часто встречаются сотрудники, которые злоупотребляют своими правами. Французов увольнять сложно и дорого, даже если человек совершил ошибку.

В России мы профессионально нанимаем инженеров. С одной стороны, мы постоянно на связи с клиентом и хорошо представляем, с чем и в каких условиях работать кандидату. А с другой стороны, мы позволяем клиенту честно работать с инженером. Большинство наших клиентов в России – крупные компании, работающие по европейским стандартам. И хотя российское трудовое законодательство помогает легче договариваться и решать вопрос с увольнением, клиенту выгоднее заплатить АККА дороже и иметь возможность отказаться от услуги.

В чем особенность инженерного консалтинга для самих инженеров?

Такая проектная работа подходит не всем кандидатам, но многие находят в этом преимущества: возможность посмотреть на разные проекты, поработать в разных инженерных командах с разными задачами, при этом сохранять свое трудоустройство в одной полностью официальной компании. Максимальная прозрачность и соблюдение требований трудового кодекса – одно из важных преимуществ АККА в России, а теперь – и AKTIAS Tech.

Далеко не всегда наши клиенты могут взять себе инженера в штат – есть строгое штатное расписание, которое нельзя скорректировать одним днем. И работа в инженерной компании АКТИАС позволяет участвовать в проектах крупных производителей, даже если нет возможности устроиться к ним напрямую.

Расскажи про твое увольнение из французского АККА?

Я попала под волну сокращений после ковида. Конечно, как бизнесу, АККА было бы выгоднее просто уволить всех, но французское законодательство не позволяло это сделать. Работы стало меньше, некоторые клиенты отказались от услуг, и АККА сначала проводили тренинги, старались переучивать инженеров на другие специальности, искали новые проекты. Собственники АККА знали о готовящейся продаже, и проводили сокращения, чтобы скинуть балласт (в 2022 году компания АККА была выкуплена группой ADECCO, слилась с компанией Modis и стала называться Akkodis).

При сокращении штата увольняется не конкретный сотрудник, а штатная единица. В первую очередь увольняют тех, у кого меньше социальная ответственность: нет детей (или меньше детей), меньший возраст (проще найти работу). Я была в зоне риска.

Перед началом официального сокращения по экономическим причинам проходит волна добровольных увольнений. Кандидатам предлагаются комфортные условия, но просто так уйти и сидеть дома нельзя – должен быть «проект»: новая работа, свое дело или профессиональное обучение.

Мне предложили в течение года после моего добровольного увольнения выплаты 80% от зарплаты, а также оплату 2/3 стоимости моего обучения. Я нашла программу MBA во французском вузе и решилась на увольнение: оставаться в компании уже не было смысла. Мне также доплатили дополнительные 1000 евро на билеты, потому что обучение проходило в другом городе.

С моего увольнения прошло уже 2 года. Я успешно окончила обучение, прошла практику и получила диплом, и сейчас приступаю к поискам новой работы. Я определенно хочу продолжать работать в направлении эйчар и в проектах, связанных с мобильностью.

Какое будущее, на твой взгляд, ждет российскую компанию АКТИАС?

Даже после моего переезда во Францию я осталась на связи с российским офисом и помогала вести некоторые проекты.

Могу сказать, что после отделения АКТИАС от французской группы АККА ушло лишнее, но остались контакты, принципы работы, понимание инженерной услуги. Остался человеческий менеджмент, который даже в сложных ситуациях находит человеческий подход к своим сотрудникам и инженерам.

Административная команда воспитана в принципах нормального и честного отношения к человеку, работе, законодательству. Даже если поменяется менеджмент, эти принципы никуда не денутся. Мы до сих пор общаемся с людьми, с которыми работали 10 лет назад. Эти люди готовы всегда с нами сотрудничать, прийти на помощь, дружить. Это показатель того, что компания ведет правильную политику и движется в верном направлении. Мы взяли лучшее из международного опыта, и теперь можем работать в России, сохраняя наши ценности.