«Хотела исправить мужа, а в итоге занялась собой»: жена алкоголика о том, как перестать страдать от созависимости

Наталья с мужем вместе 10 лет. Много лет зависимость отравляла жизнь им обоим, но сейчас у них все хорошо. Почему вредно зацикливаться на другом человеке, чем похожи зависимость и созависимость, как с ними работать и почему зависимые люди не те, кем кажутся.

Расскажи о себе. Как ты познакомилась с зависимостью?

Мне 32, живу в Екатеринбурге, работаю в сфере интернет-маркетинга.

У мужа алкогольная зависимость, а я созависимая — страдала вместе с ним. С алкоголизмом я столкнулась еще в раннем детстве: мама и дядя, который жил с нами, тоже были алкоголиками. Я жила с ними до совершеннолетия и всё это наблюдала.

Помню, что уже тогда я считала себя какой-то неполноценной, странненькой. Я видела, как живут мои знакомые и одноклассники, и мне было очень стыдно. Казалось, они знают, в какой семье я живу и что в этом моя вина. Всё это осталось со мной на годы.

В детстве я хотела спасти от зависимости свою мать, но ничего не получилось. Я выросла, начала вступать в отношения и встречалась только с зависимыми мужчинами. Если передо мной поставить тысячу мужчин, и один из них будет алкозависимый, я выберу его.

Меня привлекают люди с теми же проблемами: эмоциональная холодность, отчужденность, отстраненность. Было больно, но привычно. Я не знаю, как это работает.

У меня тогда начало формироваться «спасательное поведение». Видимо, нужно было закрыть гештальт по спасению матери

Расскажи про ситуацию с мужем. Как проявляется твоя созависимость?

Мой фокус всегда был на муже. Я мечтала: «Господи, пусть он перестанет пить! Тогда и жизнь наладится». Сейчас я понимаю, что мне нужно было работать с собой: со своими реакциями, со своими эмоциями. Искать помощи для себя.

Даже с людьми я разговаривала в основном про него, меня самой там не было. Мне рекомендовали отцепиться от него и посмотреть в сторону себя самой. Я не понимала, как это?

Я прекрасно видела поступки другого человека и от них мне было больно, я страдала. При этом я не замечала, как поступала сама. В этом и заключается созависимость.

Посадила себе желудок, потому что нервничала и не могла есть. Были панические атаки. Часто падали настроение и самооценка, например, из-за конфликтов на работе. Мне предъявляют претензию, я с этим не согласна, начинаю оправдываться или наезжать на человека. Потом происходит еще один конфликт: я начинаю думать об этом и обвинять всех, кто рядом. Мне становится еще хуже, чем в первый раз. Такое состояние может длиться минуту, час или год. Я начинаю себя чувствовать намного хуже.

Я потом только поняла, что у алкоголиков и наркоманов это работает также, только у них это приводит к срыву. Когда у человека падает настроение, он тут же пытается исправить это привычным и знакомым способом, который приносил удовольствие — выпивает или находит дозу. Его инстинкт самосохранения не позволяет долго находиться в стрессе.

Психика всегда находит самый доступный способ, который человек уже использовал и который ему помогал. На какое-то время это действительно помогает, но потом становится еще хуже. Разум человека не может увидеть здоровые варианты решения этой проблемы. Тут и замыкается порочный круг. Сюда начинают накладываться другие проблемы, вызванные зависимостью: отсутствие денег, плохие отношения с людьми. Человек не видит другого выхода и начинает употреблять все больше, создает себе новые проблемы, и так далее.

Алкоголики и наркоманы не с детства такие. У некоторых даже никто не пил дома, никого не били, а человек вырос глубоко несчастным. Признаки внутреннего психического состояния у них проявляются уже в детстве.

То есть человек пьет или колется, чтобы ему стало лучше, но потом становится плохо, и он делает это снова?

Да. Он как бы живёт в цикле, наматывая одни и те же круги. Вначале человек хочет верить, что бокал вина или доза сделают его счастливым. Потом он начинает лгать себе, мол, еще разочек и потом точно остановлюсь. Но всё заканчивается одинаково, появляются новые проблемы, которые потом придется разгребать. Это огромный стресс, который опять толкает на привычный для мозга способ развеяться.

В этом состоянии человек не может увидеть здоровые варианты решения своих проблем.

Здесь важно не обвинять страдающего от зависимости. Какой бы он плохой не был, какие бы страшные поступки ни совершал. Он бы поступил по-другому, если бы мог — но он не может. Каждый зависимый это знает, но признаться другим ему очень тяжело.

Выходит, зависимый человек не в состоянии поступить здраво?

Да. 90% населения имеет зависимость или созависимость. Зависимый человек влияет на своё окружение, вовлекая в эту историю как минимум 5–6 человек.

Например, папа курит, а ребенку говорит: «Не кури, это плохо». Но ребенок считывает только то, что видит своими глазами. Если папа делает одно, а говорит другое, такое двойное послание может привести к тому, что ребенок тоже закурит.

Давай вернёмся к твоей истории. Когда ты начала искать решения?

Это было года четыре назад, в 2018. Муж ушел на месяц в запой, мне было больно. Я в очередной раз пыталась его спасти, изменить. Чего я только ни делала: умоляла, просила, кричала, дралась, угрожала, уговаривала, молчала. В какой-то момент я просто отчаялась, потому что всё это не помогло. Я не знала, что делать.

Через неделю я начала искать статьи в интернете. Нашла группу «Взрослые дети алкоголиков (ВДА)». Я читала их истории и узнавала себя. Потом я попала на анонимное сообщество с таким же названием. Я начала ходить в группу, общаться с людьми, делилась опытом и просила помощи у людей. Начала выходить из изоляции. Я обрадовалась: «Ни фига себе, я не одна такая! Есть и другие такие же, как я, и они что-то делают с этим».

До этого я была одна и думала только о ситуации с мужем. Это было очень тяжело. Было страшно рассказать кому-то из подруг из-за чувства стыда. Я думала, другие люди меня не поймут, будут оценивать и отвернутся, если узнают о моей ситуации.

Как долго ты ходила в ВДА?

Полтора года. Поначалу это было каждый день. Я тогда работала косметологом, но у меня начались панические атаки, и я физически не могла выходить на работу. Пошла учиться на удалённую профессию — интернет-маркетолог. Ходила в ВДА и параллельно искала работу.

Тогда я училась жить заново: умываться, ставить будильник, куда-то идти, причесываться, краситься, завтракать, питаться, ходить в магазин. Я училась этому долго и учусь до сих пор, потому что периодически все равно сваливаюсь в «спасательное состояние». Уже не так, как раньше, но всё же.

А что ты там делала? Как тебе это помогало?

Я рассказывала о своей боли, о своей ситуации. Мне не давали никаких советов и не говорили, что делать. В группах есть правило: нельзя давать советы, можно лишь делиться собственным опытом и тем, что работает. Хочешь — применяешь, хочешь — нет.

Я начала просить помощи. Писала в чат и рассказывала о своей ситуации. Мне писали обратную связь: «У меня было также. Я делала вот это и вот это». И я уже сама решала, попробовать или нет.

Вы общались только в чате? Или живые встречи тоже были?

Да, я была на групповых собраниях. Работали по ежедневникам — каждый день было что-то новое. Например, брали книгу Мелоди Битти и зачитывали отрывок, а потом делились впечатлениями.

Когда приходили новички, более опытные рассказывали про первый шаг для новичка. Делились тем, как они пришли и что с ними было до собраний. Мне поначалу казалось, что это какая-то секта. Я думала, что они начнут просить деньги или заставят адептов новых приводить, но этого не произошло.

Сейчас я занимаюсь в группах с зависимыми — наркоманами и алкоголиками. Мне это ближе.

Как ты познакомилась с группой алкоголиков и наркоманов?

Новые действия помогли окрепнуть и в какой-то момент мне начало казаться, что ВДА много ноют. Мне это не приносило пользы и стало раздражать. Я перестала принимать чужую боль и начала искать, какие еще группы есть.

Наткнулась на зависимых. Потом на Ютубе нашла одного парня — он что-то рассказывал для наркоманов и алкоголиков. И мне так понравилось. Увидела его контакты, написала. Мы созвонились, и он рассказал: есть отдельная онлайн-группа для созависимых. Народу там было не так много, как в ВДА.

У них был формат оффлайн-мероприятий «Созависимое лето» — месячная встреча для тех, кто готов приехать и вживую проработать свою зависимость или созависимость. Проходит в собственном доме автора проекта, в глухой деревне в Сибири. Я подумала: «Почему нет?» Поехала вместе с девочкой с Ижевска, с которой познакомились в группе наркоманов.

Сейчас понимаю, что я смелый человек, потому что не каждый поехал бы к незнакомым людям в глухомань. Я рискнула, потому что мне было интересно — и в итоге всё прошло нормально. Приезжали алкоголики, наркоманы, игроманы, были жены и матери людей с зависимостью. Кто-то уже давно не употреблял, кто-то еще срывался. Мы очень сдружились, знаем всё друг о друге и до сих пор общаемся.

Чем происходило в том доме? Чем вы занимались?

У нас забирали телефоны, отдавали только по выходным. Утром по расписанию встаём, идём на зарядку. Потом водные процедуры. Иногда вместо умывания мы купались в пруду. После зарядки — на завтрак. Потом работа: кто-то на кухне, кто-то воду таскает с колодца, кто-то домом занимается.

Потом были занятия по программе, для этого была специальная литература. После занятий — свободный час-два. Кто-то ложился спать, кто-то занимался своими делами или общался с другими.

В конце дня была вечерняя группа, где мы делились всем, что произошло за день. Разбирали ситуации: «Вот я обиделась на Ваню, потому что он посмотрел на меня косо».

Расскажи подробнее о занятиях. По каким книгам занимались. Что изучали?

Работали по книгам «Анонимные наркоманы» и «Анонимные алкоголики».

В США собралась примерно сотня алкоголиков, начали разговаривать и делиться опытом. Это помогало сохранять трезвость, и они решили систематизировать свой опыт и поделиться им. Так появилась книга «Анонимные алкоголики». Одним из авторов был Билл Уилсон, он был одним из инициаторов написания книги.

Книга «Анонимные наркоманы» писалась примерно также. Авторы взяли за основу первую книгу и адаптировали её с учетом своей проблемы.

Организаторы мероприятия, в свою очередь, написали собственные книги на основе этой литературы.

Я так понял, там описаны не только механизмы зависимости, но методики борьбы с ней?

Да. Мы работали и по оригиналу, и по адаптированной версии. У меня есть все три книги — для алкоголиков, наркоманов и созависимых (от ВДА).

Книги печатают на добровольные пожертвования сообщества: согласно правилам, они не принимают коммерческую помощь. Сообщество анонимно, о нем мало кто знает и они всегда отказываются от помощи извне.

Я покупала книги и занималась по ним. Например, было такое задание: зачеркнуть слово, означающее зависимость (допустим, алкоголь) и написать вместо него свои эмоции. В какой-то момент я поняла, что моя внутренняя составляющая — такая же, как и у любого зависимого человека.

Расскажи про методики. Какие шаги предлагал человек, к которому ты ездила? Что предлагали книги?

Во-первых, всегда нужно начинать с того, что ты бессилен перед этим. Как бы парадоксально ни звучало. Ты бессилен и тебе не надо бороться с этим. Это сильнее тебя. И когда ты признаёшь, что это сильнее тебя, начинает появляться пространство для того, чтобы отстраниться от этого.

Есть принцип 24 часов. Тебе не нужно употреблять только эти сутки, но всё это время ты учишься поступать по-новому, разбираться со своими внутренними мотивами и жить в трезвой реальности. Без паранойи, страха и тревог. День за днем ты учишься, а потом обнаруживаешь: «О, ни фига себе, я не употребляю уже до хрена лет и у меня все хорошо»

Когда зависимый чувствует, что сорвется, он обращается за помощью. Он не остается один на один. Срывы, конечно, происходят, но нельзя сказать, что это плохо или что методика не работает. Тут важно, чтобы человек не думал, что он плохой или что ему никто не поможет.

Вы были вдали от цивилизации, почти без связи, много работали — короче, особо не расслаблялись. Что еще делали?

Это была такая терапия через общение. На самом деле, было несложно, мне понравилось.

Мы ходили играть в футбол, купались в речке, ухаживали за огородом, готовили еду, таскали и пилили дрова для бани, стирали белье вручную. В тот месяц праздновали несколько дней рождения, в том числе мой. В подарок я получила портрет от одного из участников, который оказался художником.

Еще мы общались с соседями из деревни поблизости, помогали продавщице в магазине, а как-то раз помогли местным провести свадьбу. Ходили на новоселье к ребятам, которые переехали сюда из Нового Уренгоя. В общем, всё время что-то делали.

Это была обычная жизнь, только в безопасном пространстве, без осуждения.

Я в жизни привыкла выбирать людей под себя: с этим я буду общаться, с этим не буду. А тут приехали разные люди, разных возрастов. Я поняла, что не умею взаимодействовать с людьми. Там стало видно мое отношение к ним: для меня этот старый, этот урод, это какая-то дура. И я начала учиться не оценивать людей и сближаться с ними. Перестала сама себя загонять в изоляцию.

Был такой случай. Мы ходили с деревенскими играть в футбол. Я с детства любила эту игру. Там был деревенский парнишка – мощный парень, капитан команды противника. А я маленькая и худенькая. Бегу у него мяч отбирать и думаю: «Cейчас красивый гол забью!» И тут он пинает меня в коленку. Мне больно, но я не подаю виду, не плачу. Через полторы недели на игре от него прилетает мяч прямо мне в лицо. Я разрыдалась и ушла. Думаю, все, сейчас будут синяки под глазами.

Я иду, реву, а мне больно-чуть-чуть, просто обидно очень. Я думала, что сейчас все побегут за мной и начнут меня утешать — но за мной никто не побежал. У меня началась истерика. Была девочка, которой нельзя было играть по медицинским показаниям, и она меня утешала. Говорит: «Ты чего ревёшь?» Я сказала, что не знаю. И мы с ней так до вечера сидели. Когда игра закончилась, тот парень потом подошел извиниться.

Я поняла, что тут не будут ради меня бросать свои дела. Если бы у меня пошла кровища, то да. Но тут ситуация нормальная, никакой травмы. А я ждала особенного отношения к себе, словно у меня какая-то зависимость от одобрения.

Я осознала, что у меня типичная реакция: я жажду одобрения от других людей и расстраиваюсь, если не получаю его. И неважно, попали в меня мячом или сделали замечание. И мне хотелось победить деревенского футболиста, чтобы все увидели, какая я распрекрасная и похвалили меня. Цели помочь команде выиграть не было — победа должна была быть только моей. Это проявлялось и в работе: мне тяжело было работать в команде, тяжело получать замечания. Любое замечание для меня означало «я плохая». Отсюда и перфекционизм и нежелание что-либо делать, если меня критикуют.

Я поняла свой внутренний мотив: соревнуюсь с мужиком и хочу показать, что я круче. Я у него отобрала мяч, чтобы меня заметили и похвалили. И я увидела, что это проявляется не только в футболе, но и в отношениях с мужем. Я спорю с ним, потому что хочу быть правой. И неважно, что я буду несчастной.

Вспомнил сейчас фразу одного знакомого: «В отношениях можно быть либо правым, либо счастливым». Окей, а что в твоей жизни изменилось после этого?

Когда я начала заниматься собой, то поняла, что моё отношение к ситуации с мужем может быть совершенно другим. Я думала, что нужно исправить другого человека, и тогда наступит счастье, но это не так. Муж — взрослый человек, который способен сам позаботиться о себе и выбраться из любой жопы. Он может вести себя как угодно и это не должно влиять на моё состояние.

Важно разорвать связь «зависимый-созависимый». Этот тандем может существовать очень долго, потому что созависимый человек будет поддерживать зависимость человека. Когда зависимый начинает занимать деньги, врать, не ходить на работу, то созависимый человек начинает отдавать долги за него, начинает звонить куда-то на работу и отмазывать его. Он начинает приносить себя в жертву, чтобы спасти зависимого, думая, что таким образом помогает ему. На самом деле поступая так, созависимый не даёт человеку столкнуться с реальностью.

Я была как костыль для своего мужа. Когда зависимому человеку выбивают костыль, он быстро приходит в норму. Особенно это работает с химически-зависимыми людьми. Выздоровление всех зависимых начинается с их столкновения со дном.

Когда человек дошел до дна, то увидел, что он по уши в проблемах, и только тогда пытается выкарабкиваться. В этот момент у него больше всего шансов справиться с зависимостью. Если кто-то будет помогать, то человек никогда не вылезет.

Многие такие пары расходятся, но мы не разошлись — продолжаем быть вместе, но уже по-другому.

Ты говорила, что поведение мужа тоже изменилось. Какие были изменения?

Поначалу он меня обвинял в том, что я попала в секту. Я его заставляла прийти на группу, пыталась передавать ему свой опыт, разговаривать с ним. Сама начала внутренне меняться, а он не понимал, что со мной происходит. Хотел, чтобы я по-прежнему жила его жизнью. Но я оставалась непреклонна и пошла по собственному пути.

И тут его поведение начало меняться. Срывы продолжались, он уходил в запой, но уже не испытывал того кайфа, который был прежде. Постепенно он начал отказываться от алкоголя и увидел жизнь такой, какая она есть. Начал вставать лицом к лицу со своими проблемами на работе и другими трудностями. В итоге муж стал более ответственным и теперь сам решает свои проблемы.

Выход из зависимости — долгий путь, мгновенных изменений ждать не стоит. Теперь я это понимаю и больше не лезу к нему, хочет пить — пусть пьёт. Это его жизнь, его ответственность. Я нашла своё дело жизни, развиваюсь и стараюсь. У меня хватает своих проблем. Когда я от него отцепилась, он сам добрался до группы.

Мы стали с ним намного ближе. Начали больше разговаривать и лучше понимать друг друга. Выяснили, что считали друг друга дурачками. Начали извиняться друг перед другом. Это очень сильно нас сблизило, мы вышли на новый уровень отношений. Мы живем с ним 10 лет, и мне есть с чем сравнить.

Раньше в отношениях было много ревности и обид, это доходило до абсурда. Всё копилось годами. Сейчас мы просто угораем и можем спокойно разговаривать об этом.

Я работаю с обидой, потому что это вредит не только отношениям с мужем, но и в работе. Когда я начала понимать, что постоянно обижаюсь, то поняла, что не получится переделать весь мир под себя, надо работать над собой.

Я пришла на группу, чтобы исправить мужа и улучшить наши отношения, но в итоге занималась собой. Я начала выправляться внутри, и отношения с другими людьми начали улучшаться словно сами собой.

Я тоже начала видеть какие-то вещи, которые раньше не замечала. Мне было сложно жить в той реальности, в которой я жила.

Мне кажется, что человеку с зависимостью сложно жить в тех условиях, которые предлагает жизнь. Ему всегда чего-то не достаёт. Он рассуждает так: «Вот будет у меня машина — и я буду счастлив». Но он покупает машину и оказывается, что кайфа в этом всего на 15 минут. Хотя когда он мечтал об этой машине, ему казалось, что счастье будет вечным. Но счастье приносят немножко другие вещи.

Ты сказала, что муж начал получать удовольствие от других источников. Что ему нравится?

Прежде он никогда не помогал мне в бытовых вещах. Я просила что-то сделать, а он говорил: «Это твоя работа, делай её сама. Я мужик, я зарабатываю деньги». Теперь он сам моет посуду и радуется оттого, что на кухне чисто. Говорит, что такая полезная физическая нагрузка успокаивает, приносит удовольствие, и он не гоняет плохие мысли.

Раньше он долго, с пеной у рта, спорил со мной на любую тему. Оказалось, что когда он спорил и оставался правым, ему это тоже не приносило удовольствия. Говорил, что потом злой ходил неделями, месяцами. Сейчас я могу усираться, а он такой, ну, ладно. Конфликта не происходит, всё само разруливается. Он получает удовлетворение оттого, что не поступает по-старому. У него появилось больше времени на свои дела. Он не гоняет дурные мысли, не обижается, не осуждает себя.

А что изменилось в твоей собственной жизни?

Я с самого раннего детства вся в фантазиях и мечтах. Была замкнутой, всё в себе держала. Это вызывало панику и тревогу. Теперь я переключаю внимание на реальный мир: работа, помыться, сходить куда-то. Это становится моей привычкой. Я стала замечать, что у меня порой нет мыслей в голове. Я кайфую от этого. Война внутри прекращается, и это настолько необычно. Я перестала уходить от реальности, даже если она неприятная. И перестала осуждать себя. Сделал дело — и не думаешь о том, правильно или неправильно. Не надо оценивать.

Сейчас я учусь не оценивать ни себя, ни других. Раньше я ставила оценку «плохо» всему подряд: ситуациям, людям, своим поступкам, и тогда мне надо было срочно что-то с этим делать. Я начинала биться в истериках и косячить, сутками думать об этом, не спать и не есть. Мне казалось, что я молодец, потому что проламываюсь через эти дебри. Сейчас я не оцениваю это все и начинаю видеть факты, как они есть. И я научилась спрашивать себя: что я могу сделать? Накидываю пять вариантов, выбираю самый приемлемый и иду делать. Методика, которую я получила на группах, сильно помогает.

Зависимые люди говорят, что когда они преодолевают свою зависимость, то начинают замечать простые вещи, которые приносят радость. Например, человек идет по улице и любуется тем, как светит солнышко, испытывает кайф. У тебя такое тоже есть?

Да, это правда. Когда я вся в мыслях, то все сложно, страшно, непонятно. Я перестаю видеть простые вещи. Не замечаю, как сменяются времена года, как расцветает зелень весной. Не вижу день и ночь. Пропадает внимательность к мелочам.

Теперь я вижу, что у нас столько птиц живет, а под окном растет сирень — она кривая, ее надо поправить. Я этому радуюсь. Когда вижу котов, приношу им еду. Вижу, что мир состоит из деталей, которых я не замечала раньше, и это приносит мне радость. Раньше бы я подумала: птицы — пошли нахрен, коты — только блох разводят, срут под окнами и орут. Я перестала оценивать это как что-то плохое. Оно просто есть.

Когда ты начала общаться с алкоголиками и наркоманами, то поняла, что это классные ребята, с ними интересно и весело. Что в них классного?

Мое представление об алкоголиках было искажено. Мне казалось, это те мужики, которые лежат под забором в собственной моче. А оказалось, что это совсем другие люди. Встретишь таких на улице — и не скажешь, что у них проблемы. Здоровые крепкие ребята.

Я увидела, что они намного добрее, чем обычные люди, с которыми я привыкла общаться. Они намного глубже. Особенно те, кто уже давно не употребляет. Они другие. Я таких людей не встречала. В моем окружении люди довольно корыстные, постоянно лгут и строят отношения на лжи. А тут все честные. Им ничего от тебя не надо, а если что-то будет нужно, они прямо спросят. Они видят в тебе нормального человека. Я потянулась к этим людям, мне захотелось с ними дружить. Меня поначалу пугало, что можно вот так честно жить, не врать, не строить из себя кого-то. Я была ошарашена и не знала, как реагировать на это.

К нам как-то приехал новенький парень и начал меня спрашивать: «Как у тебя жизнь сложилась? А как мама, что с ней случилось? А ты как сюда попала?» Он просто спрашивал обычные вещи, а я сидела и не понимала, что ему от меня надо. Я вся напряглась, руки в кулаки сжались. Я думала, что он хочет познакомиться, спросить мой номер, и уже начала немножко дерзить. Потом увидела, что он ошарашен. Для него это просто вопросы, ему реально интересно. Мне стало неловко оттого, что я начала обороняться. Но я это поняла только тогда, когда уехала оттуда. А пока мы там жили, я всё косилась на него и думала, что ему что-то от меня надо.

Когда-то меня заставляли помогать под лозунгами «Помоги — и тебе тоже помогут». Мне не хотелось помогать. А тут мне помогли просто так, и я поняла, что тоже хочу просто так помочь. Это стало для меня чем-то новым, я в жизни такого не видела. И сейчас стараюсь сама так жить.

Как по-твоему, почему эти люди оказались понимающими, добрыми, открытыми? В чем их особенность?

В зависимости все строится на корысти и вранье. На этом держится этот порочный круг. Выйти из него страшно, но еще страшнее в нём оставаться.

Люди избавляются от зависимости с помощью доброты, понимания и честности. Можно сказать, это инструменты выхода из зависимости.

Выздоровление строится еще и на сопереживании. Я вижу, что эти ребята принимают меня такой, какая есть. Если я, например, расскажу подруге, что украла деньги, она меня осудит. Потому что не поймет, что я не могла по-другому, потому что была голодной. А человек, который тоже воровал или обманывал по-крупному, не станет осуждать, потому что знает, как мне плохо — он сам так делал.

Ты недавно добавилась в мой чат лудоманов и наверняка видела, о чем там пишут. Есть ли принципиальное различие в мышлении игрока и алкоголика?

На мой взгляд, нет принципиальных различий. Я заметила закономерность у зависимых: больше доза, а кайфа все меньше. У наркоманов случаются передозы, потому что до самой первой кайфовой дозы уже не дотянуться. У игромана также: сначала ты поставил 100 рублей, выиграл 500 — кайфанул. А потом ты ставишь по 10 тысяч, потому что ставка в 100 рублей уже не приносит удовольствия.

Какой бы ты дала совет созависимым?

Я не буду раздавать советы. Могу только предупредить.

Созависимый мечтает о том, чтобы зависимый прекратил употреблять. Даже если эта мечта осуществится, то вы все равно обнаружите себя несчастными. Потому что дело в вас самих. Обратите внимание на себя, займитесь собой и станьте лучше. Тогда вам не будет стыдно и больно от того, что вы живете с каким-то неблагополучным человеком.

Когда начинаешь внушать людям правильные вещи, они не будут тебя слушать. Своим личным примером можно сказать намного больше, чем какими-то умными словами. Вот и все.

Я желаю зависимым не бояться показывать свои проблемы другим людям. Вы не одиноки. Есть на свете люди, которые могут понять вашу боль и помочь вам выбраться из этого. И они находятся достаточно близко. Не скатывайтесь в изоляцию и идите искать помощи, она действительно есть.

Рассказываю о лудомании (зависимости от азартных игр) и других зависимостях в Телеграм-канале. Этот канал — часть проекта «Заново», который призван помочь игрокам перестать играть в казино, делать ставки и играть в другие азартные игры, и в конечном итоге наладить жизнь. Если вы созависимый или знаете игроков, которые хотят завязать, покажите им эту ссылку.