Трукрайм недели: как СМИ лишают людей жизни, гоняясь за рейтингами

Вы популярная певица, с деньгами и статусом. В один день вашу 16-летнюю дочь похищают и требуют выкуп в 5 миллионов долларов. Почему из такой ситуации нет выхода и за что простительно ненавидеть СМИ – в трукрайме недели:

На связи Тихон Вечерский, маркетолог и шеф-редактор Awake.

Также сразу скажу, что события одного и того же трукрайма часто могут быть описаны сильно по-разному. Например, на Вики будут одни детали, а в обзоре на Ютубе – другие. Я не преследую цель досконально точно описать историю – лишь настолько, чтобы был понятен смысл описываемых событий, чтобы затем перейти к размышлениям и выводам.

События произошли в Тайване в году с певицей Пай Юэ-о, более известной под псевдонимом Бин-Бин. Историю самой Бин-Бин пересказывать не буду, важно лишь сказать, что она родила дочку от японского создателя комиксов, который любил избивать и изменять. Поэтому дочку она забрала с собой и увезла в Тайвань.

На родине Бин-Бин выступала с песнями, снималась в фильмах – все было замечательно. Дочка Сяо-янь росла прекрасным солнышком, всегда была очень доверчивой и стремилась помогать людям.

14 апреля 1997 года Сяо-янь отправилась в школу, из которой ей было не суждено вернуться. По дороге ее схватила группа незнакомых мужчин и увезла на фургоне в неизвестном направлении. Случился так называемый киднепинг.

Вечером Бин-Бин вернулась домой и не обнаружила дочку. Затем раздался звонок – голос похитителя сообщил, что дочка у него. А затем предложил выглянуть в окно – там Бин-Бин увидела контейнер для еды Сяо-янь, в котором ее рукой была написана записка с просьбой спасти ее, отдав похитителям 5 млн долларов. Не привлекая полицию и СМИ.

Бин-Бин не послушалась и позвонила в полицию. Это разумно, ведь преступники не могут дать гарантии, что на 5 млн все остановится, или что дочку в принципе вернут. А полиция наверняка знает, как лучше поступать в таких ситуациях. План был в том, чтобы не светить участие копов.

Уже через час наряд был у нее, а на следующий день новость о похищении разлетелась по всем СМИ. И это при том, что власти просили журналистов держать все в секрете – однако 2 крупнейшие газеты конкурировали между собой и боялись, что соперник все-таки пойдет наперекор и выложит новость.

В итоге новость напечатали просто все, кто мог что-либо печатать. Власти пытались раскупить тираж первыми, потратили 112 тысяч долларов (вместо того, чтобы просто заставить уничтожить газеты) – безрезультатно, информация все же ушла в народ. Вся дальнейшая история Бин-Бин проходила под пристальным наблюдением камер и окружением кричащих журналистов, умоляющих о комментарии.

В результате, вместо тихой операции по спасению дело обернулось громкой сенсацией, за которой следила вся страна. Больше 1000 полицейских было выделено на поиски девочки, премьер-министр лично посещал дом Бин-Бин и заверениями в духе «мы делаем все возможное». Каждый пытался набрать себе очков на этой истории, не задумываясь о том, как поведут себя преступники.

Возможно, такое внимание властей и прессы должно было напугать их, они бы добровольно пришли и сдались. Но вышло так, что психопаты оказались психопатами, и лучи софитов их лишь разозлили.

16 апреля 1997 года преступники снова позвонили Бин-Бин и спросили про готовность денег. Певица услышала, как на заднем плане ее дочь зачитывает заголовки газет о своем похищении. Отследить звонок не удалось.

17 апреля 1997 года снова раздался звонок, снова вопрос про деньги. Снова звонок не отследили. В тот же вечер похитители позвонили еще раз и сообщили где и когда будет обмен.

За машиной Бин-Бин тайно следили полицейские, замаскировавшись под такси. И вполне себе явно следила кавалькада журналистов, в том числе на вертолетах. Все это отпугнуло преступников – обмена не случилось.

18 апреля 1997 года похитители сказали Бин-Бин ездить по городу. Они следили за ней и увидели, что буквально на каждом повороте к машине Бин-Бин пристраивается машина журналистов, мечтающих заполучить эксклюзивные кадры обмена. К их недоумению, преступники оказались чуть умнее и снова не пошли на встречу.

Затем 6 дней не было новостей. Точнее, новости были – СМИ как могли раздували историю, а вот бандосы молчали. Мать сходила с ума от непонимания, что с кровинушкой. Которую, теоретически, уже минимум дважды можно было спасти, если бы не журналисты.

Затем снова должна была произойти встреча, и снова все сорвалось. Но 6 дней перерыва ментам хватило, чтобы все 3 номера, с которых звонили похитители, связать с бывшими сидельцами Лином, Ченом и Као, которые когда-то вместе чалились. Теперь дело оставалось за малым – найти их.

24 апреля 1997 года бандиты снова позвонили Бин-Бин, но в этот раз вместо мужского голоса певица слушала крики дочери «Прекратите! Я не хочу умирать! Мама, спаси меня!».

28 апреля 1997 года в канаве нашли останки Сяо-янь. Экспертиза показала, что девочку убили как минимум 10 дней назад – когда преступники еще активно вели переговоры. Сяо-янь задушили после того, как сорвался второй обмен.

В итоге преступников искали 7 месяцев. Один из них учинил еще ряд похищений и расправ над молодыми женщинами, двое других сделали пластическую операцию, а затем вырезали доктора и всю его семью. Один покончил с собой, второго застрелили, третьего задержали и казнили через 2 года. Все это время его активно показывали по ТВ и на главных полосах газет.

А Бин-Бин даже после похорон продолжали доставать вниманием и просьбами об интервью. Она завершила свою карьеру в шоу-бизнесе и открыла благотворительный фонд, выступающий за высшую меру наказания…

Когда я думаю об этой истории, меня не перестает мучить вопрос:

Очень легко кричать о свободе слова и свободе СМИ, когда от этой свободы не зависит жизнь твоего ребенка. Еще легче рассуждать о своем беспристрастном отношении, когда у тебя нет детей, когда ты просто не можешь осмыслить – а каково это, когда на кону стоит жизнь твоей дочери или сына.

Меня всегда забавляет, когда кто-то говорит, что в России нет свободы слова – а говорят об этом чуть ли не каждый день. Это смешно, потому что в России более-менее существует ответственность за слова. Также, как и в США, например – хотя, справедливости ради, в США с этим даже построже.

Люди часто путают свободу и вседозволенность. Согласитесь, было бы очень приятно подойти к мощному качку на улице, к тому самому гигачаду, вылить на него словесные помои и уйти как ни в чем не бывало. Ты опускаешь человека, а в ответ тебе ничего не могут сделать – потрясающий расклад!

Но, к сожалению или к счастью, эта гипотетическая ситуация закончилась бы нанесением тяжких телесных. Не потому что люди звери, и не потому что «ой глупые качки только силой все решают» – а потому что последствия.

Заметьте: каждый из нас все еще имеет свободу подойти к бугаю и оскорбить его. И каждый бугай имеет свободу среагировать на это любым доступным ему способом – вплоть до лишения жизни.

Мы не живем в цепях, не живем с кляпом на рту. Есть специальные места лишения свободы – тюрьмы. Иногда свободы лишают в формате домашнего ареста. Иногда свободу отбирают насильно, как в случае с Сяо-янь – у нее не было свободы, а у всех остальных она была. У похитителей, у ее матери, у полиции и у СМИ.

История Бин-Бин и Сяо-янь показывает, что свободы в нашем мире хоть отбавляй, особенно у СМИ. С тех пор прошло почти 30 лет, но журналисты с их камерами до сих пор готовы на все ради сенсации. По классике, как в анекдоте про джина, удваивающего желания и фермера, загадавшего, чтобы у соседа корова сдохла. Дело даже не в том, чтобы выиграть самому – лишь бы конкурент проиграл и остался в дураках.

Механизм понятен – каждый боится упущенной выгоды, состав движется идет по капиталистическим рельсам. Однако это уже вторая история в нашей трилогии о СМИ – и снова хочется, чтобы у государства все-таки была возможность одним жестким приказом запретить журналистам мешать полиции работать, запретить доставать людей и вмешиваться в судьбы ради собственных сенсаций. Чтобы была возможность резко ограничить свободу слова, чтобы сохранить свободу жизни.

Но чтобы что-то запрещать, нужно понять – а кому именно? Я считаю так…

Любой щитпостер, текстовый блогер, лонгридер, видеоблогер, обзорщик и так далее – это буквально средство массовой информации. Возьмем 2 примера, когда блогеры даже особо ничего не делали, а уже влияли на судьбы:

Это лишь пара примеров, наверняка у вас есть еще – не стесняйтесь, кидайте в комменты, обсудим. Но даже этого уже достаточно, чтобы подсветить проблему. Любой человек с доступом в интернет сегодня может повлиять на других людей, на общественное мнение. На суд присяжных, на полицию. Может отсидеть в тюрьме за преступление, а затем хайпить на этом, отрицать вину.

Да, это работает и в другую сторону. Если человек отсидел срок за преступление, которое он не совершал – сегодня он может публично рассказать об этом, не нужно дожидаться приглашения в телевизор. Он может попробовать донести правду о себе и даже добиться пересмотра своего дела.

А еще год от года растет качество постановочного контента и количество юмора – люди постепенно пересаживаются с тревожного контента на расслабляющий. А постановочные кадры инцидентов, пранки и трукраймы заменяют потребность в сиюминутных криминальных репортажах.

Это значит, что хоть мир и кажется конченым, когда читаешь истории, подобные трагедии Сяо-янь, но все-таки шанс у человечества еще есть.

Этот трукрайм показал мне, насколько малое значение имеют сиюминутные выгоды. Жизнь ребенка могла быть спасена, если бы СМИ хотя бы на пару дней забыли о конкуренции и сработали слаженно. Они бы получили свое позже, возможно в меньших количествах – но девочка сохранила бы жизнь.

Очень часто нам кажется, что действовать нужно прямо здесь и сейчас. Куй железо, пока горячо, да? Но стоит взвешивать приоритеты – и иногда отступать, просто потому что с точки зрения этики это будет правильно. Не пытаться заработать все деньги мира.

Что же, а теперь вы скажите – стоит ли ограничивать свободу слова и свободу СМИ? Нужно ли идти по головам коллег, ради достижения собственных целей? Каждый сам за себя, или все-таки вместе и до конца? Рассказывайте!