Лавандовый раф

Недавно я размышлял о природе искренности. И, как ни странно, сразу вспомнил о лавандовом рафе — не как о напитке, а как о феномене. Образе. Монтаже. Как у Эйзенштейна: несколько несовместимых кадров, спаянных в единое целое, рождают новый смысл — и этот смысл не всегда тот, что кажется на первый взгляд.

В новой реальности искренность перестала быть состоянием. Она стала приёмом. Стратегией. Упаковкой.

Перед нами — гениальный образ: харизматичный профи, светлая аура, эмпатия, «миссия нести добро и улыбку». Всё это — на фоне сторис в костюмах от Gucci и вдохновляющих фраз, произнесённых в салоне Ferrari, и почти духовного взгляда в камеру — на фоне песков, закатов и небоскрёбов Дубая. Монтаж этих элементов создаёт эффект: перед нами — человек света.

Но если приглядеться, возникает ощущение двойственности. Как будто за этим образом скрывается кто-то совсем другой. Как будто фразы заучены, свет — включён искусственно, а миссия — продуманный брендовый нарратив.

Эйзенштейн говорил, что смысл рождается в столкновении. В конфликте. И здесь — именно это. Конфликт между фасадом и содержанием. Между образом и человеком.

Между обещанием добра — и продажей этого обещания.

Перед нами — не личность, а бренд. Не честность, а дизайн.

Улыбка становится пользовательским интерфейсом.

Эмпатия — методом работы с аудиторией.

Доброта — упаковкой продукта.

А под всеми этими слоями — всё та же цель: продать.

Инфоцыганство нового поколения не кричит. Оно шепчет. Оно не давит, не торгует в лоб. Оно обнимает, создает атмосферу, усыпляет критическое мышление. Лаванда, свечи, дыхание, улыбка — и «свет» как товарная позиция.

Символично и странно: говорить о свете, отрекшись от тьмы, но не от золота, добытого в ней. 13 лет в алкогольном бизнесе, культ прибыли — и теперь вдруг миссия, добро, любовь? Это не приговор. Это попытка понять — насколько мы доверяем фасаду, если он блестит?

Эта заметка — не про конкретного человека. Это про феномен. Про механизм формирования новых культов. Про то, как идеология заменяется упаковкой. И как мы, обманутые эстетикой, забываем заглядывать внутрь.

Лавандовое поле, что мигает у нас в сторис — вовсе не поле. Это фон. Выстроенный, украшенный, стилизованный.

Но за ним — пустота. Или, хуже — маркетинг.