Что такое ЦФА? Раскладываю по полочкам

После моего интервью с Дмитрием Аксаковым мне в личку написало несколько подписчиков, чтобы я подробнее рассказал о том, что такое – эти ЦФА и зачем они вообще нужны.

Решил написать для вас целую статью о том, как в России тихо, но уверенно разворачивается финансовая революция.

Цифровые Финансовые Активы (ЦФА) – не просто модный термин, а полноценный инструмент, регулирующийся Федеральным законом № 259-ФЗ еще с 2020 года.

К 2025 году этот рынок уже привлек свыше 800 млрд рублей, и число компаний-эмитентов перевалило за 350. Давайте посмотрим, что скрывается за этой аббревиатурой, и почему ЦФА – это не «российский аналог крипты»?

Представьте себе цифровые права, рожденные в недрах блокчейна. Представить сложно, но именно так Банк России определяет суть ЦФА (не дословно, конечно). ЦФА – это не виртуальные деньги и не криптовалюта в привычном понимании. ЦФА – это оцифрованное выражение вполне реальных ценностей или обязательств.

Они могут удостоверять денежные требования (например, долг компании), права на долю в капитале непубличного бизнеса или даже обязательство передать ценные бумаги или физические активы. По сути, ЦФА становится цифровым «двойником» чего-то осязаемого: золотого слитка в хранилище, акции стартапа, партии грузовиков «Камаз» или даже бесценной фрески из коллекции Эрмитажа.

Рождаются и живут эти активы исключительно в специальных блокчейн-системах, где каждая операция навечно вписывается в распределенный реестр, а исполнение условий гарантируется умными смарт-контрактами.

Главное отличие начинается с самой их природы и «места жительства».

Классические ценные бумаги, даже бездокументарные, существуют в централизованных реестрах депозитариев и регистраторов, а ЦФА неразрывно связаны с распределенным реестром – блокчейном. Их нельзя напечатать на бумаге или просто скопировать в базе данных. Выпуском (эмиссией) ЦФА занимаются не биржи, а специальные лицензированные операторы, прошедшие строгий отбор Банка России. В их числе – «Атомайз», «Лайтхаус», Сбербанк и другие.

Этот процесс сам по себе – квинтэссенция отличия. Выпустить ЦФА бизнес может буквально за считанные дни (от 1 до 7), тогда как эмиссия традиционных облигаций – это марафон на 3-4 месяца с необходимостью регистрировать проспект эмиссии и регулярно раскрывать отчетность. Отсутствие множества посредников – андеррайтеров, платных регистраторов – позволяет компаниям сэкономить до 30-50% издержек на привлечение средств.

ЦФА открывают и новые горизонты для инвесторов. Ключевое слово здесь – дробление. Цифровой актив можно разделить на микроскопические доли. Это значит, что инвестор даже с небольшим капиталом может стать владельцем частицы чего-то прежде недоступного – роскошной яхты, коллекционного бриллианта или элитной недвижимости.

Кроме всего описанного выше, ЦФА могут включать в себя гибридные права, немыслимые для традиционной ценной бумаги. Например, токен, который дает вам право не только на дивиденды от прибыли винодельни, но и на ежегодную поставку нескольких бутылок ее лучшего вина. Или токен от производителя техники, который гарантирует скидку на покупку нового устройства. Такая гибкость – мощный козырь.

Конечно, путь ЦФА не устлан только лепестками роз. Ликвидность на вторичном рынке пока оставляет желать лучшего. Торговые площадки фрагментированы (каждый ЦФА торгуется только на той площадке, на которой был выпущен), а общий объем сделок в 2024 году был скромным – около 29 млрд рублей. Регуляторы, заботясь о защите рядовых граждан, установили строгий лимит: неквалифицированный инвестор может вложить в ЦФА не более 600 тысяч рублей в год (исключение – активы с госгарантиями или высоким рейтингом). И, как любая цифровая технология, ЦФА не застрахованы от кибератак, сбоев платформ операторов или банальной потери доступа к кошельку.

Их правовая природа и регулирование – иные. У каждого ЦФА есть конкретный эмитент – юридическое лицо, которое несет ответственность за исполнение заявленных обязательств перед владельцами токенов.

Криптовалюты же децентрализованы и обычно ничем, кроме веры участников сети, не обеспечены. ЦФА нельзя использовать как деньги – расплатиться ими за обед в кафе не получится. Весь рынок ЦФА функционирует под пристальным надзором Банка России, который выдает лицензии операторам и устанавливает правила игры для защиты инвесторов.

Тренд на «токенизацию всего» уже налицо. В 2024 году мы увидели ЦФА на грузовики, коллекционные вина и доли в виноградниках. Ожидается, что к 2025 году объем рынка приблизится к 1 трлн рублей.

Исполнительный директор ВЭБ.РФ по ЦФА Дмитрий Аксаков в эксклюзивном интервью со мной поделился, что ожидает сильный рост объемов торгов ЦФА в ближайшие годы, когда разрешатся некоторые законодательные, налоговые и инфраструктурные вопросы.

Регуляторы работают над улучшением условий: Банк России готовит поправки, которые могут упростить доступ неквалифицированных инвесторов к некоторым ЦФА и ввести «цифровые свидетельства» – аналоги биржевых инвестиционных паев. Россия не одинока в этом движении: токенизация активов активно развивается в Швейцарии, Сингапуре, Германии, где с 2017 года выпущено токенов на сумму более 6,8 млрд долларов.

Прежде всего – бизнесу, ищущему быстрые и менее затратные способы привлечения финансирование, минуя бюрократические барьеры. Инвесторам, желающим диверсифицировать свой портфель чем-то необычным – от цифровых долей в искусстве до прав на будущую продукцию завода. И, конечно, новаторам, тестирующим на стыке технологий и финансов совершенно новые модели взаимодействия – представьте NFT, владение которым приносит не только эстетическое удовольствие, но и реальные дивиденды.

Помните тот безумный период пару лет назад, когда люди платили миллионы долларов за картинки с обезьянками? Bored Apes стал символом эпохи — одни видели в этом революцию цифрового искусства, другие громко кричали «скам!». И теперь, когда в России набирают обороты Цифровые Финансовые Активы (ЦФА), закономерно спросить: чем они принципиально отличаются от тех самых NFT, и почему к ЦФА у регуляторов совсем иное отношение? Давайте разбираться на живых примерах.

На первый взгляд, и ЦФА, и NFT — близнецы-братья. Оба рождаются и живут в блокчейне, используя его главные козыри: неизменность записей в распределенном реестре, автоматизацию через смарт-контракты и возможность купить какую-то цифровую сущность.

И там и там возможна токенизация — то есть создание цифрового «двойника» реального или виртуального актива.

Представьте, что вы покупаете NFT-картинку обезьянки. Кто стоит за проектом? Часто — неизвестная команда, чьи реальные лица и юрлица скрыты. Если проект исчезнет или окажется мошенническим, искать ответственных крайне сложно, а часто — невозможно.

Совсем иная история с ЦФА. Здесь всегда есть конкретный эмитент — реальное юридическое лицо (например, известный банк, крупная промышленная компания или девелоперская фирма), которое по закону (ФЗ-259) несет прямую ответственность за исполнение обязательств, прописанных в цифровом активе. Их реквизиты открыты, они в реестре Банка России. Купив ЦФА, вы знаете, с кого спросить за обещанный доход или поставку товара.

В чем была ценность NFT-обезьянки на пике хайпа? В основном — в вере, что кто-то позже заплатит за нее еще больше. Цена определялась спросом, подогретым ажиотажем, статусностью и модой. Когда хайп спал, цены рухнули катастрофически — многие коллекции потеряли более 90% стоимости. Это классический пример спекулятивного пузыря.

ЦФА же, по своей природе, обязаны иметь реальное обеспечение или обязательство. Это не абстрактная «картинка», а оцифрованное право на что-то конкретное: денежное требование (например, компания выпускает ЦФА, чтобы быстро привлечь заемные средства под проценты), право на долю в капитале, право на получение физического товара (вина, техники, металла) или даже на ценные бумаги. ЦФА застройщика «ФСК», например, приносили инвесторам конкретный купонный доход, а не надежду на перепродажу втридорога. Их стоимость привязана к стоимости базового актива или к исполнению контрактного обязательства.

Российское законодательство NFT не регулирует. Если платформа закроется, если вас обманут с подлинностью токена, если смарт-контракт содержит «дыру» — обращаться за защитой практически некуда. Потеряли приватный ключ к кошельку? Прощайте, ваши NFT.

ЦФА же существуют в совершенно иной правовой реальности. Весь их жизненный цикл — от выпуска через лицензированного оператора до погашения — строго регулируется ФЗ-259 и контролируется Банком России. Для инвесторов это значит:

Ответ кроется в перечисленных выше различиях. История с NFT-бумом, особенно его спад, стала учебником по рискам нерегулируемого рынка: анонимность создала почву для мошенничества (фейк-коллекции, rug pull — когда разработчики просто исчезали с деньгами), отсутствие реальной полезности (кроме статуса) и обеспеченности привело к коллапсу цен, а правовая незащищенность оставила пострадавших инвесторов ни с чем.

ЦФА изначально создавались в России как антипод этой модели — с фокусом на реальную экономику, обеспеченность, прозрачность эмитентов и строгий регуляторный контроль. Это не значит, что ЦФА абсолютно безрисковы (ликвидность вторичного рынка пока низка, технологические риски есть), но это риски другого порядка, управляемые и минимизированные законом.

Цифровые финансовые активы – это не замена привычным акциям «голубых фишек». Как и любой новый инструмент, он требует изучения, понимания рисков и внимания к деталям – репутации эмитента, правилам платформы оператора, условиям выпуска. Технологический прогресс не отменяет необходимости здравого смысла и осторожности.

Цифровые активы в России – уже не футуристическая картинка, а реальность.

В 2023 году Эрмитаж выпустил ЦФА на фрески Рафаэля, а Норникель использует цифровые токены для расчетов с сотрудниками. Кто знает, возможно, через десять лет цифровой кошелек с токенизированными активами станет для нас таким же обыденным предметом, как сегодня – банковская карта. Революция идёт тихо и незаметно, но её не остановить.

Если вы хотите попробовать этот инструмент, но сомневаетесь в своиз силах или знаниях, обязательно подписывайтесь на мой канал в Телеграм, там Вы узнаете больше.