Искусство берегов: московский дизайнер меняет архитектурную среду Нью-Йорка

Проекты на стыке суши и воды — уникальный вызов для дизайнеров среды и градостроителей, требующий специальных навыков и творческого подхода. Сегодня мы поговорили с Оксаной Веселковой — ведущим урбанистом, чей интерес к воде и устойчивому развитию формирует новую нишу в отрасли городского дизайна.

Оксана, расскажите, почему именно урбанистика?

В школе среди разнообразия предметов я отдавала предпочтение математике и искусству. А когда пришло время выбирать университет, это стало для меня настоящей проблемой. Родители ничего не запрещали, но прагматичный папа рекомендовал путь технаря, а эмоциональная мама всегда поддерживала мое творчество. У меня активная семья, в наших горно-водных походах я любила создавать островки уюта: строила городки на песке, в лесу, в горах. В конце-концов это пространственное воображение и помогло определиться.

В МАРХИ не было программы в урбанистике, бум городского дизайна пришел в Москву только в 2010, когда я уже защищала диплом. Но мне было интересно искать решения пространственных задач творчески. Моим первым победным проектом стал мост, дизайн преодоления пространства. Для него я в свои 17 лет впервые провела кейс-стади и познакомилась с конструкциями страстно любимого моста Голден Гейт. Таким образом от моих первых пространственных идей я постепенно пришла к полноценному дизайну городов.

Почему вы выбрали заниматься городским дизайном и планированием, в частности устойчивым развитием прибрежных территорий?

Мне везет с учителями. В МАРХИ на 3 курсе происходит распределение по департаментам, и по его итогам всю мою группу забрал к себе Михаил Валерьевич Шубенков — градостроитель и адепт новых систем расселения. Его же видение “линейной столицы” предопределило мой дипломный проект на берегу океана. А о самом устойчивом подходе к дизайну я узнала позже. Это те решения в городской планировке и организации пространств, которые за счет симбиоза природы и архитектуры живут и развиваются, со временем сокращая затраты на ремонт. Самые известные из них называются зеленая инфраструктура, по сути это функциональная природа в городе.

После окончания университета я стала работать в градостроительстве. На первой моей работе, это была группа АРК в консорциуме с британской компанией JTP, мы создали мастер-план для новых территорий Жуковского, протянувшихся вдоль Москва реки. Это было сложно для того времени из-за хрупкой экосистемы поймы и исторического контекста, а также из-за непонимания зеленой инфраструктуры в России. Решением стал устойчивый дизайн, собирающий множество задач одной идеей города-сада. Но мастер-планы реализуются долго и не всегда следуют самому дизайну, плану.

В 2010 Институт Стрелка возглавили бум перезагрузки общественных пространств, и чуть позже я пришла работать в КБ Стрелка, их прикладную ветвь и первый в России международный консалтинг по общественной среде. Здесь в качестве ведущего городского дизайнера я уже занималась городской средой: вела проекты перезагрузки ключевых пространств региональных городов, исследовала и создала концепцию для музейного квартала в Москве с реализацией улицы Пречистенки, разрабатывала стандарты городской среды. Вызовы, с которыми я сталкивалась в этой работе — создание подхода к общественному пространству практически с нуля. Решать эти задачи помогли как сам опыт градостроительной документации, так и креативное мышление, видение как по-новому можно решить привычный набор проблем.

Оксана, получается, что ваша карьера в устойчивом дизайне началась в России. Это направление востребовано в нашей стране?

Устойчивый дизайн — это “искусство реальности”, управления городской средой в меняющейся среде окружающей. Эта поправка на климат становится все более значимой темой для качества жизни в городах. Особенно на побережьях, где формировались экономические центры, а погодные условия ежегодно изменяются. Поэтому устойчивый дизайн актуален для всех стран, как решение современных вызовов через эргономику и красоту.

В России это направление еще не сформировано. На моем опыте, для внедрения природных подходов, нужно еще одно измерение творчества — работа с инертной системой градостроительных нормативов. Однако наши проекты — набережные для Первоуральска и Оренбурга уже стали знаковыми местами региональных городов. Это произошло благодаря яркой идее, видению через которое я разрабатывала дизайн, интуитивному пониманию красоты и целесообразности природы в городе.

Большим шагом в моей карьере была стратегия развития центра Уфы, включая набережную. В нашей индустрии пока мало экспертизы работы с историческими объектами в зоне экстремальных геолого-климатических условий, поэтому большая часть задач оставалась под вопросом. Я вела этот проект в роли руководителя департамента архитектуры и градостроительства Московского Центра Урбанистики, на ходу изобретая решения. В первую очередь успех определялся идеей, основанной на контексте. Мы создали бренд улицы, садов и образ террасного сада у реки Белой. Эти идеи сплотили вокруг проекта конфликтующих ранее участников, так как и решения вокруг большой идеи гармонично балансировали их интересы.

Но, конечно, полноценный опыт на стыке технологий и искусства я получила уже в США, где дизайн с природой востребован и поддерживается крупными федеральными грантами.

Расскажите, почему США и как там устроена индустрия городского дизайна?

В Америку я приехала учиться. Меня всегда интересовали международные подходы и команды, каким изначально был и МАРХИ. Я принципиальный практик и стремилась учиться у действующих экспертов. Есть такая поговорка: “Бог создал море, а голландцы создали землю” (смеется), так я захотела поехать в Нидерланды, чтобы научиться их бережному дизайну самих берегов “из первых рук”. Когда я работала в КБ Стрелка, я успела поработать над дизайн-проектами в Сергиевом Посаде в коллаборации с голландскими West 8 и Karres en Brands. А позже сотрудничала с русско-голландским бюро MLA+ в Петербурге. Но в результате работы, желание перенимать опыт переместилось из Амстердама в “Новый Амстердам”, то есть Нью-Йорк. Этот город — наследник голландского рационального землепользования, а после книги Рема Кулхаса “Нью-Йорк вне себя” я не сомневалась, что моя лаборатория здесь. После магистратуры, я устроилась дизайнером-урбанистом в Голландско-Американском бюро One Architecture and Urbanism. С ними, адептами устойчивого дизайна в США, я работаю и сейчас.

В Америке компонент устойчивости, экологичности и энергоэффективности обязательный при разработке городских проектов. Эта парадигма поддерживается нормативами, законами и грантами. Для меня это возможность совместить творческую и аналитическую части моей экспертизы, так как область новая и нужно изобретать подход в зависимости от места и сообщества.

Какими своими проектами вы гордитесь?

В моей системе координат значимые те, что принося в город новые возможности, рассказывают историю. Они продолжают адаптироваться к новой реальности долгие годы после реализации и позволят горожанам узнавать и меняться. Я очень люблю Сад Памяти Музея Истории ГУЛАГа — камерный проект, где историю политических репрессий я выразила языком дизайна. Сад организован вокруг идеи пути от тьмы к свету. Он же работает площадкой для культурных и образовательных мероприятий. Мы сделали его в симбиозе с дирекцией музея. Более чуткого “заказчика” сложно представить. Их академическая работа на тему репрессий и понимание коллективной травмы, помогли выстроить архитектуру вокруг жизни места, а не наоборот. Деревья и артефакты из других лагерей, новые перформансы и конференции в летнем павильоне — это делает архитектурный проект живой историей, в которой вырастает новое мыслящее поколение.

Музейный квартал Пречистенки и Волхонки. Здесь новая организация пространства — появление мест для экскурсионных групп, теневые островки, скрытые камерные дворы и таблички в мощении с историями про улицу, созданные из культурного контекста. Это большие проекты, в которых моя роль была собирать все слои воедино. Я вела концепцию Пречистенки от исследования до стройки, была создателем и держателем идеи пока проект проходил через разные стадии и согласования. Работать в историческом центре сложно, и для урегулирования возникающих конфликтов интересов я впервые применила соучаствующее проектирование. Исторический двор на Пречистенке, 32, стал результатом воплощения концепции "усадебной улицы" в атмосфере двора 18-19 веков, учитывая пожелания жителей. В его дизайне сочетаются как современные, так и исторические элементы, а местные художники-резиденты имеют возможность проводить уличные выставки и спектакли.

Если говорить про зарубежные проекты, то с One мы создали первую в своем роде стратегию устойчивого дизайна в масштабе всего Нью-Йорка “Climate Strong Communities”. Результат — дизайн-решения в местах, которые определили жители. В течение первого года в программе приняли участие большинство агентств Нью-Йорка и шесть районов из пяти городских округов. Первый год прошел успешно и привел к решению реализовать программу в новых 5 районах, а также получить гранты на реализацию решений 1 года. Наша команда выступает ведущей в этом проекте, а я конкретно разрабатываю дизайны, пользуясь моим международным опытом и нестандартным видением, соизмеряя с реальными рисками и запросами местных коммьюнити. Это работа со временем и природой, как элементом общегородских систем. Мы уже сейчас видим, как люди привыкают воспринимать достоинства зеленой инфраструктуры — природных решений для снижения городских подтоплений и других климатических вызовов.

Как думаете, после реализации ваших проектов, стало ли людям комфортнее жить в городской среде?

Да, и тому в подтверждение, помимо наград, отзывы жителей и наблюдения. Пречистенка, Сад Памяти — мои победные дизайны для конкурса Минстрой, включая Нижегородскую и Свердловскую область — они уже стали знаковыми, и отчасти сформировали идентичность горожан, их новые повседневные сценарии. Помимо социально-экономических эффектов, важный критерий, что это места, где хочется проводить время. Перезагрузка Первоуральска — проект, который я создавала с Московским центром Урбанистики — идеальный пример того, как идея выраженная в бренде и реализованная в общественных пространствах работает на экономику и социальные эффекты в масштабе целого города. Первоуральск — город-спутник Екатеринбурга, где люди в основном жили только ради работы на большом производстве. Наша программа “Город Первых” выявила ценные для горожан места в рамках единой стратегии. Бренд “Белой металлургии” появился в городе, и стало больше сервисов и мероприятий. Это снизило отток в город-миллионник, ведь у жителей появились места культурного отдыха в их городе.

Какие инновационные методы вы применяете в своей работе?

Самая главная инновация не нова — это творческое мышление, то есть сбор различных идей и решений отдельных локальных проблем в одну слаженную концепцию. Такой холистический подход, который каждый художник применяет в своей работе. Это работает во всем: от локальной идентичности площадей и парков, как в наших концепциях для Кстово, Полевского и Тобольска, до больших общегородских стратегий, как моя дипломная работа для Чарльстона и мастер-плана Ньюарка.

Помимо этого, техническая часть работы урбаниста требует новых методологий. Например, моя параметрическая модель предпроектного дизайн-решения и оценки экономического эффекта зеленой инфраструктуры. Это довольно сложная модель, так как расчет экономических эффектов дизайна не всегда объективен. Зато по результату можно говорить с сообществом и собирать их мнения, показывая реальные цифры. Это прямой социо-экономический эффект дизайна, который показывает результативность моего подхода.

Также и старые методы могут решать новые проектные вызовы по-новому. Я применяю ручной эскиз и фотоколлаж в тех частях работы, где нужно быстро показать как будет выглядеть место после дизайна. Я люблю эти техники, как способ думать и коммуницировать, и согласовывать результат прямо в процессе рабочей встречи. Я применила это в нашем Нью-Йоркском проекте, когда не было понимания, как донести идею наших дизайнов без определенного места в городе. Знание мест, возможных устойчивых решений и понимание проблематики помогло мне быстро накидать эскизы, которые до сих пор применяются на больших презентациях в мэрии, так как они доносят идею буквально на пальцах.

У вас много проектов как в России, так и за рубежом, поделитесь, в чем секрет вашего успеха?

Я стараюсь фокусироваться на том, что меня вдохновляет, создавать и воплощать новые идеи. Даже когда за них еще никто не платит. И это огромная инвестиция времени. Фокус на любимых сторонах дела всегда мотивирует двигаться вперед. Но если говорить более приземленно, то меня интересует, как работают вещи. Я почти ничего не боюсь, поэтому с любопытством иду навстречу неизвестному. И постоянно сталкиваюсь с препятствиями (улыбается). Я выработала способы не терять силы при “неудачах”, а искать в них возможность.

Всегда важно смотреть шире, чем техническое задание и думать о дополнительной выгоде, которую можно принести в проект или команду. Так ты становишься решением, а не проблемой, и мостом, а не пропастью. Как итог, с тобой хотят работать. А когда поиск точек соприкосновения становится привычкой, то возможности растут по экспоненте. Пример — создание собственно научно-популярного проекта ShoUrbanism, творческого коллектива LightHUB или инициатива по ситуационистским прогулкам в Нью-Йорке Invisible Citywalks. Это все мои идеи, которые легли на благодатную почву хорошей команды с понятными интересами и мотивацией.

Про успех поговорили, а были ли ошибки в вашей работе?

Думаю, сложно забыть утро, когда тебе звонит генеральный директор, с которым ты никогда раньше лично не общался (смеется). На Стрелке была очень сложная работа, так как мы создавали систему, которой не было до нас — соучаствующее проектирование, в историческом центре Москвы. В этом много противодействующих интересов, и, например, с мнением местных жителей могут не согласиться градозащитники. Одно очень влиятельное объединение, с мнением которого мы посчитаться не успели в сжатые сроки разработки Моей Улицы, оказалось таким “Нимбиистом” (от NIMBY — not in my backyard: “только не у меня во дворе”) и выпустило полусфабрикованный репортаж об обрушении исторической стены на моем объекте. Само “обрушение” было одним из шагов реконструкции сегмента улицы, так как стена висела на одном тросе почти 10 лет, не получая никакого внимания того же объединения и угрожала безопасности прохожих и жителей, с которыми мы и разработали план. Но репортаж получил огласку, и дальше я на практике училась игнорировать летящие в огород камни. Это, кстати, очень полезный навык, который укрепил мои отношения с коллегами и вошел в мой инструментарий. Чистое творчество — балансировать противоречия проектного контекста.

Оксана, спасибо за беседу! И последний вопрос, что бы вы посоветовали начинающим специалистам, которые хотят связать свою профессиональную деятельность с урбанистикой?

Знать и постоянно актуализировать свою супер-силу и изучать рынок — это два основных компонента успеха. Я рассказываю об этом на курсах для начинающих дизайнеров среды и архитекторов с Софт Культурой и РАНХиГС. Ребята открыты к новому в свои 20, и я стараюсь подпитывать их творческий интерес разными примерами, включая скрытые стороны нашей творческой профессии. Мы все так или иначе находимся под влиянием медиа, поэтому важно иногда снять с себя наслоения чужих мнений и отнестись к самому себе как объекту дизайна, непредвзято и с открытым любопытством. Я так нахожу ответы не только на проектные вопросы, но и на свои лично-профессиональные. Наличие особенного взгляда помогает открыть закрытые двери и создать продукт, предвосхищая спрос. Для этого нужно развивать и воображение и критику — оба полушария.

Ведь в дизайне среды теория прямо влияет на практику, а далее на человека, который будет в городе жить. Поэтому наша профессиональная этика требует опираться на факты, стремится к результату, который сделает жизнь в городе проще. И главное — передает ваше видение “невидимого города”, вдохновляя жителей понимать его интуитивно, через язык городского дизайна.