Модель личности: внутренняя сцена и объективная реальность

Продолжаю серию статей, посвященную инженерной модели личности. В предыдущих статьях (оглавление) мы разобрали нейрофизиологию мышления при управлении текущей деятельностью и обучении новому. В этой статье мы поднимем системный уровень рассмотрения, абстрагируемся от конкретных ансамблей нейронов и посмотрим на то, что разворачивается в нашем мозге за счет их работы. Подобно тому, как рассмотрев работу конкретных сотрудников и движение документов, мы поднимаемся на уровень бизнес-процессом и смотрим, какие процессы выполняются за счет отдельных операций, какие задачи решаются и ценности для потребителя создаются.

Внутри нашего мозга идет спектакль, который обеспечивает планирование будущего и рефлексию прошлого. Декорации этого спектакля – представления человека о мире, а играют в нем актеры-аватары, созданные человеком по собственным представлениям о себе и о других людях. И все наши оценки себя и окружающего мира выполняются на основе этого спектакля на внутренней сцене. Метафора Вильяма Шекспира «Мир – театр, В нем женщины, мужчины, все – актеры» оказывается не просто метафорой, а достаточно точным описанием происходящего.

Необходимо отметить, что представление на внутренней сцене вовсе не обязательно идет именно как фильм или театральный спектакль с визуальными образами, хотя у части людей это именно так и происходит. Это может быть внутренний диалог, который, по преданию, звучал в голове у Сократа и заставлял его действовать. Или внутренний монолог, рассуждения.

Однако, независимо от формы, описание происходящего именно как спектакль достаточно точно, прежде всего, потому, что спектакль идет в условных, виртуальных декорациях. Конечно, между объектами на нашей внутренней сцене и объектами реального мира есть соответствие, но оно очень во многом основано на наших внутренних оценках. Какой диван мягче, какой торт вкуснее и многое другое основано не на объективных данных, а на субъективном восприятии. Канеман получил нобелевскую премию именно за то, что научно обосновал: люди принимают свои решения, в том числе экономические, не на основе рациональных аргументов, а на основе субъективных оценок. Конечно, рекламные агенты и политтехнологи знали это задолго до Канемана, но это списывали на необразованность масс. А Канеман показал. что так происходит у всех.

Что касается персонажей спектакля, то они являются образом нашего воображения еще больше, чем объекты. Ведь это – наши представления о других людях, а не реальные люди. В этих представлениях домыслены мотивы, чувства, желания и очень многое другое. А дальше в реальной жизни человек действует совсем иначе, возникает несоответствие ожиданиям.

Помимо объектов и персонажей на нашей внутренней сцене есть и другие декорации. Это наши ценности, убеждения и стереотипы. Многие из них не приняты нами сознательно, неявно сформированы социумом. Именно из культуры мы знаем, что ценно, а что – нет, как правильно, а как – нет.

Эти границы – виртуальные, за ними нет реальных ограничений в физическом мире, однако на внутренней сцене они могут быть такими же твердыми и непреодолимыми как кирпичные сцены. А поскольку на внутренней сцене, в том числе, осуществляется планирование действий, то в результате мы не можем их переступить и действуя в реальном мире.

Виртуальные декорации – один из существенных аспектов концепции внутренней сцены. Его я впервые услышал от Вадима Демчога на ПИР-2021 (мой конспект), и такая конструкция была одним из инсайтов конференции.

Ценности, убеждения и стереотипы дают ориентиры в нашей жизни, помогают быстро принимать решения. И, как было показано ранее, решения часто принимает наш автопилот уровня внутреннего крокодила с участием эмоциональных оценок внутреннего котика, а затем они лишь рационализируются. То есть уровень человечка ищет основания в ответ на внутренний запрос: «обоснуй, что это было правильно». И находит, люди изобретательны в поиске оснований для своих действий.

Чтобы поведение было разумным, а пространство решений было адекватным реальному миру, необходимо понимать основания для тех декораций внутренней сцены, которые ими сформированы. А мы их часто не понимаем, и не знаем, каковы их истоки. При разборе же оказывается, что они были неявно восприняты, некоторые – в раннем возрасте, и умы не понимаем их оснований, а значит и границ действия.

Посмотрим это на примерах. «Работа – важнее всего, я не могу сейчас уйти в отпуск и подвести команду». Это убеждение, уже спроецированное на конкретную ситуацию. Ситуация может быть различна. Может быть, человек устал, организм дает сигнал, что отдых нужен, но человек отвергает его и усилием воли пытается заставить себя работать – не всегда с понятным результатом. Или жена предлагает отпуск, потому что у детей – каникулы, которые можно провести вместе, а муж отказывается, что может сказаться на семье очень негативно, если ситуация повторяется регулярно. Понятно, что в обоих случаях решение может быть результатом рационального выбора.

Но приведенная формулировка – вовсе не результат разумного выбора, потому что «подвести команду» – про другое, она подразумевает эмоциональную квалификацию действия как предательства. И с этими истоками надо разбираться. Убеждение, что работа важнее семьи может иметь разные истоки. Чаще всего это часть социалистической культуры, наследие Советского Союза. И это – одна ситуация. Другая – если такое убеждение продвигается руководством компании как часть манипулятивной мотивации сотрудников в рамках корпоративной культуры. И третья – если в основе убеждение, что работа – ценность, за которую надо держаться, что хорошую работу сложно найти, воспринятое от родителей, которым действительно было трудно найти работу в силу жизненных обстоятельств.

Другой пример. «Надо постоянно стремиться к новым целям, отдых – деградация». Это может быть частью культуры достигаторов, которую человек воспринял из книг по мотивации. А может быть убеждение из школьных времен, воспринятое от какого-нибудь неутомимого героя, которым он тогда восхищался и подражал. При этом вполне может быть, что тот герой уже давно ушел в прошлое, а вот убеждение – осталось.

Еще один пример. «Если что-то не получается – я неполноценный или просто плохо стараюсь». Это часто прививают родители или школа для того, чтобы побудить ребенка что-нибудь делать. Слово «неполноценный» тут обобщенное, именно его употребляют редко, чаще используют конкретное слово, связанное с ситуацией: глупый, слабый, податливый и так далее. Такое убеждение, если оно сильно проявляется, имеет даже научное название «синдром отличника».

Так вот, если человек понимает, откуда именно у него появились те или иные убеждения, и аргументировано оценивает их уместность для конкретной ситуации, то есть понимает, откуда у него на внутренней сцене появилась такая граница, то это – адекватная рабочая ситуация. Потому что это значит, что соответствующую границу он провел самостоятельно, понимает ее и может управлять. А вот если такую границу установили неявно, то это повод задуматься, найти ее истоки и понять ее уместность. Собственно, психоанализ как раз и занимается тем, что выявляет неявные декорации вашей внутренней сцены и предлагает задуматься об их основаниях.

Действие на внутренней сцене может идти в трех режимах: проигрывание будущего, работа с настоящим, рефлексия над прошлым. При этом образы во всех трех случаях различаются, это условно показано на схеме. Мощность, навык каждого из режимов у людей имеет разную силу, для нашей жизни важны все три.

Проигрывание будущего – создание потенциально-возможных картин. Или невозможных, создание воображаемых миров, про которые ты знаешь их невозможность – частный случай работы с будущим. Часто весьма сложно провести границу между несбыточными мечтами и реалистичными планами. А основания, по которым мы эту границу проводим, часто связаны с виртуальными декорациями сцены: нашими преставлениями о мире и своих возможностях в нем, убеждениями и ценностями, диктующими, к чему стоит стремиться, и так далее.

Наши образы будущего могут претворяться в настоящее двумя существенно различными способами: мы можем строить планы их достижения и действовать по ним, или мы можем искать подходящие ситуации в мире. Планированию и воплощению планов в жизнь посвящено множество книг, которые говорят, что это – наиболее эффективный способ действий. Но штука в том, что направленная ловля подходящих ситуаций – не менее эффективно. На языке бизнеса это называется предпринимательской бдительностью, и про него пишут в других книгах. Правда, в отличие от работы по планам, учебников для предпринимательского мышления нет, тут больше рассказывают истории про удачливых предпринимателей и дают советы по проверки возможности, которую уже заметил, чтобы не обмануться. Если, конечно, автор не пытается свести предпринимательство к плановой деятельности, это тоже популярная тема.

Почему эти два способа – различны? Потому что их обеспечивают разные нейрофизиологические механизмы. За исполнение планов отвечает frontoparietal network, а за опознание подходящих ситуаций – salience network. Соответственно, для эффективной работы должна быть соответствующая тренировка. Различие между этими способами соответствует дихотомии Решающий (Judging) – Воспринимающий (Perceiving) типологии Майерс-Бриггс.

А построение картин будущего – работа default network, режим свободных размышлений, для которой нужно ощущение безопасности и хороший уровень энергии для мышления. Особенно для того, чтобы эти картины получались реалистичными – нужно сопряжение воображаемых образом с подробностями устройства мира, что требует гораздо большего количества ансамблей нейронов, чем обобщенные малоконкретные мечты.

Механизмы управления мыслительной энергией я разбирал в разделе «Дофамин – энергия для мышления» статьи «Эмоции и управление ими – наш внутренний котик». Напомним, что управляющие центры находятся на уровне крокодила и котика, которые могут просто ограничить работу уровня человечка. На уровне ощущений это субъективно воспринимается как усталость и нежелание или невозможность думать.

В целом получается, что механизмы внутренней сцены распределены между разными системами мозга. И важна их совместная работа, передача образом между ними, иначе образы будущего так и останутся прекрасными мечтами, оторванными от реальности. А бывает, что собственные образы вообще отсутствуют, человек просто принимает чужой образ будущего или даже чужой план действий, вообще не думая о его результатах. Любой ребенок учится этому, потому что в раннем возрасте мы еще не можем составлять планы. По сути, это развитие подражательного поведения.

Очень важная часть реалистичного образа будущего – ты сам. действующий в этом будущем. Посмотрите на схемы. Там есть часть «мечты», в которой ты представляешь какой-то прекрасный пейзаж, и часть «планы», где в этом пейзаже появился твой образ вместе с командой спутников – ты думаешь о том. что было бы неплохо попасть в это место и что-то там делать.

Казалось бы, это – очевидный тезис. Но на практике люди далеко не всегда это делают. Очень часто на стратегических сессиях и других мероприятиях, нацеленных на развитие компании, сотрудники разрабатывают прекрасные проекты, совершенно забывая о том, что эти проекты надо будет воплощать в жизнь им самим. Полное ощущение, что они верят в появление волшебника или домашних эльфов, которые вдруг появятся и все реализуют. То же самое и с семьей: люди мечтают, что у них будет любимый человек, будут дети, но забывают подумать о том, что они сами, собственно, будут делать. Не считать же таким нечеткую формулировку «наслаждаться жизнью».

Я тут хочу показать схему, которую в первый раз увидел на тренинге Бориса Марковича Островского по целеполаганию. Суть тренинга в том, чтобы научиться видеть в будущем себя достаточно подробно, чтобы это из прекрасной мечты превратилось в твой собственный реалистичный план. Схема была на старте и как раз показывала результат.

Люди – разные, и каждому нужно свое. Образ будущего каждый создает самостоятельно, в соответствии со своими представлениями о мире и своем месте в нем, о счастье и несчастье.

Однако, можно сформулировать общую методику проверки для своего образа будущего. Она простая, всего три пункта.

Здесь специально приведены краткие формулировки, чтобы все три пункта были обозримы. Все они – интерпретируемы, понятие пользы разные люди понимают по-своему, и по-разному выбирают, какую и кому приносить пользу. Но если процесс нанесения пользы превращается в непрерывную борьбу, то есть синерггия взаимодействия отсутствует, то с этим пунктом что-то не в порядке.

Драйв и энергия люди тоже испытывают от разного, есть модель Хелен Фишер и другие модели, которые я разбирал в статье «Модель личности: механизмы драйва и мотивации». И тут важен паритет: с одной стороны, твоя деятельность приносит пользу, а с другой – дает тебе драйв и энергию. Заметим, что большинство общественных идеалов содержат отчетливый перекос в одну из сторон: в одних системах ценностей общественное безусловно выше личного, а в других – наоборот. Хотя встречаются композитные варианты. Тут важен индивидуальный поиск того варианта, который подойдет лично вам. И регулярный пересмотр, потому что работа механизмов драйва и энергии меняется с возрастом, а предсталвение о пользе – с пониманием устройства мира.

Но в любом случае, проверка – полезна. И ели она не проходит, значит образ будущего стоит дорабатывать. И тоже самое касается осуществления своих планов: реальность может оказаться иной, чем мы ее представляли, а важно убеждаться, что деятельность продолжает быть осмысленной.

Работа с настоящим. Происходящее на внешней сцене, то есть в реальном мире постоянно соотносится с ожидаемыми сценариями, сформированными на внутренней сцене, и идет сознательная корректировка текущих действий.

Если вернуться на схему, то в реальном путешествии вместо прекрасной погоды может быть пасмурно и дождь, у ваших спутников могут оказаться свои представления о том, куда следует идти, например, кого-то интересует вовсе не озеро, а исследование леса, и так далее. И это. для начала, надо заметить, а потом – согласовывать действия.

И здесь надо отметить, что происходящее на внутренней сцене может очень по-разному отражать реальность. Отражение может быть точным, а может иметь разрывы, у нас могут быть слепые зоны, которые мы не замечаем, или явно игнорируем, или интерпретируем по своему. При работе внутренней сцены одновременно происходит перенос фактов, наблюдаемых нашими органами чувств и их интерпретация, оценки. И в результате представление может терять адекватность. А ведь все решения мы принимаем именно на его основе.

Режим осознанного наблюдения требует много мыслительной энергии. Поэтому при включении автопилота для выполнения автоматических действий мозг склонен отключать внутреннюю сцену. А в случае стресса или эмоциональных всплесков это происходит с высокой вероятностью, как я разбирал в статье «Эмоции и управление ими – наш внутренний котик». Так что есть задача формирования низкоэнергетического режима наблюдателя внутренней сцены, а также сознательного контроля внимания.

Эта задача имеет решение. Когда актер исполняет роль, например, Отелло душит Дездемону, он параллельно думает об очень большом количестве вещей: во-первых, он играет сцену, он ее душит с соответствующей экспрессией, во-вторых, он думает о таком положении своего тела и партнерши, чтобы зрителям было видно происходящее на сцене, в-третьих, он дает реплики так, чтобы зрительный зал это слышал и, в-четвертых, он контролирует себя, чтобы не увлечься и не задушить по-настоящему.

Однако, постоянно и длительное время быть в активном режиме наблюдения и коррекции планов все-таки невозможно. Поэтому надо чередовать такты деятельности и ее осмысления, работы с прошлом, а по необходимости возвращаться к образу будущего.

Отметим, что механизм автопилота – это еще и возможность. Если идет выполнение продуманной программы, то мозг может переключить внутреннюю сцену в режим проигрывания будущего в режиме свободных размышлений, включить default network. Либо поразмыслить о том, как идет процесс по-крупному, переключиться в режим работы с прошлым. А salience network будет отслеживать ситуации, когда реальность слишком разошлась с прогнозом и другие значимые сигналы. Хотя может и пропустить, всем известны ситуации, когда мы о чем-то слишком задумались – и пропустили что-то важное в разговоре или даже ударились головой о столб на прогулке.

Работа с прошлым – рефлексия и попытка извлечь из него опыт, обучиться. Механизмам обучения была посвящена моя предыдущая статья «Модель личности: как обучается наш мозг». Напомню, что обработка, осмысление опыта заложено как базовый механизм. И если есть мнение, что урок негативного опыта не выучен, то картины прошлого будут периодически всплывать. При том, что на уровне рационального мышления все может быть пережевано. Бороться с этим позволяет протокол авторизации негативного результата, о котором я писал в статье «Модель личности: механизмы драйва и мотивации».

Однако, срабатывает и другой способ. Ансамбли нейронов устроены таким образом, что каждый раз, когда мы вспоминаем прошлое, наши представления о нем изменяются. В виде прикладной технике это неявно разработано при работе со свидетелями со стороны обвинения и защиты, это описано во многих детективах. И это вызвало научные исследования, которые подтвердили наличие таких механизмов, позволяющих формировать ложные воспоминания.

Раз механизмы есть – ими можно пользоваться. Неосознанно мы это делаем достаточно часто, рассказывая друзьям о прошлом: акценты смещаются, чтобы получить желаемую оценку. И можно делать это осознанно, переосмысливая прошлое и фиксируя достижения и позитив, которые были, не смотря на отдельные трудности. Не страшно, что погода в путешествии была так себе, а мы не были готовы. Зато с этим было связано много забавных моментов, и мы многое поняли о том, какие трудности можем преодолевать. И что некоторые трудности – вовсе не трудности, а приключения. На схеме этому соответствует появление солнечного флага на рефлексивной картинке, а практически это обеспечивает протокол авторизации результата, но в позитивном варианте.

Осмысливая прошлое, текущие действия важно соотносить их с нашими долговременными целями и образом будущего, помещать каждый шаг на большую картину. И проверять сохранение осмысленности деятельности, которую мы зафиксировали, когда думали о будущем.

Важным аспектом рефлексии прошлого является фиксация действий, которые сделаны без прямого указания сознания, для того, чтобы выйти со стороны сознания до тех ансамблей, которые за них отвечают. Как первый шаг – вынесения наблюдения за их включением в режим настоящего, тренировка salience network фиксировать такие действия в момент принятия решения для сознательного вмешательства.

Как мы разбирали в статье «Работа мозга: уровни управления самим собой», реальные механизмы принятия решений недоступны уровню осознанного наблюдени. Мы используем интуитивные гипотезы и тезисы, у нас срабатывают эмоциональные и инстинктивные реакции, а также стереотипы быстрого мышления. На этом уровне решение принимается в короткую, по текущей ситуации, без соотнесения со стратегическими планами и долговременными целями.

При этом в позитивный идеал человека входит разумное, рациональное принятие решений. И мы учимся не разбираться в реальных причинах наших решений, а постфактум их рационально обосновывать. Конечно, это не входит в программы обучения в явном виде. Однако, неявно это происходит. Сначала ребенку говорят «а бабушке мы расскажем вот так», как частный случай, дальше он начинает это применять самостоятельно, сравнивая действия разных учеников в школе, видит, что это является важным социальным навыком – и обучается, у него это входит в привычную практику.

И вот тут начинает играть податливость наших воспоминаний, их изменение при работе в прошлом. В результате он перестает отделять придуманные основания от реальных. Это хорошо для уверенной трансляции наружу, но плохо, когда наши неявные и не6осознанные механизмы принятия решений толкают нас на поступки, которых мы хотели бы избежать. Ведь мы становимся уверенными, что мы просто просчитались в планах, а не сделали нечто под влияением импульса, мы начинаем прокачивать навыки планирования, в то время как реальная проблема – совсем в другом месте. В общем, уподобляемся человеку, который ищет потерянный ключ под фонарем, а не в парке, потому что там светло.

В рефлексии, работе с прошлым надо понимать и учитывать эффект рационализации решений, разделять поведение и принятие решений. Типичных ошибок, багов в способах рассуждений – десятки, они известны как когнитивные искажения. Некоторые из них, такие как основная ошибка атрибуции, связаны с устройством мозга: модель человека отделена от моделей других людей. Другие, связанные с оценками вероятностей, обусловлены механизмом арбитража между различными путями возбуждения нейронов, на которые влияют эмоциональные маркеры, преувеличивая одно и преуменьшая другое.

В идеальном мире школа должна учить работать с когнитивными искажениями, рассуждать с учетом их наличия. В реальном мире пропаганда и реклама, на которых в значительной мере основано современная организация общества, используют эти баги мышления, и устранение них потребует существенных социальных изменений. Поэтому на данном этапе спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

На этом я завершаю статью о спектакле на внутренней сцене, который разворачивается у нас в голове. В следующей статье серии мы поговорим о наших аватарах, которые играют роли и оценивают происходящее. Аватары могут иметь высокую степень автономности, собственные системы ценности, превращаться в субличности, и тогда различие их оценок вызывает внутренние конфликты. А также поговорим об их появлении, создании нового аватара, когда вы собираетесь пойти в новую область деятельности, сменить проект или место работы. Полное оглавление серии статей про модель личности можно прочесть на моем сайте https://mtsepkov.org/Self-Det. Продолжение следует…