«Это не журнал, а эстетика бытия» — первый главред Vogue Russia Алена Долецкая о свежем взгляде на красоту

Vogue — это не журнал, а эстетика бытия. Нашей задачей было принести в Россию совершенно новый уровень размышления о красоте. Мы никому не говорили: делай так. Потому что предписания, особенно в России, рождают обратную реакцию. Мы не хотели никогда никому ничего навязывать. Ты открыл, посмотрел, тебе понравилось, вдруг надышался какой-то красотой… Да, которую ты не можешь позволить себе сегодня. Будешь ради нее биться, искать себя, получать образование и зарабатывать деньги — это твой выбор, что очень важно понимать.

В работе с ребятами, которым 20+ лет, мне очень нравится скорость, небоязнь распоряжаться сетью так, как хочется. Не быть ведомыми сетью, когда они подчиняют ее себе в лучших проявлениях. Что с этой скоростью пресловутой — она привела к некоторым обратным вещам, которые меня пугают. Это желание получить все сейчас и очень быстро.

Приведу пример из индустрии моды у нас в стране: “Мы быстренько мудбордик из пинтереста склеим, возьмем 5 человек, помешаем там, подрежем так… Ну и нормально. Застилизовала и плюнула”. В этом нет рукоделия, искусства, полета, свежего дыхания.

Все, что произошло после 1917, нарушило логику того, как создается мода. То, что мы с вами можем произнести фамилии Зайцева, Юдашкина, говорит только о том, что это были люди-исключения. Так придумалось им, получилось сквозь невероятное количество усилий. Легкая промышленность была заточена на массовую одежду, ГОСТы. Всего этого мы не увидели, никакой тонкости, красоты. Много лет мы не знали, как это делается.

Франция, Италия, за ней Англия и Америка намного раньше поняли, что создание моды — капсульная история, всегда частная, исходящая от креативного директора плюс феноменального менеджера, который построит команду, профессиональную не только в изделиях, а в PR, маркетинге, оборудовании.

Это, конечно, социум. Он диктует очень жесткие законы, и мода пытается не успеть, а чуть-чуть толкнуть вперед. Мода — это удивительной красоты зеркало, потому что она зеркалит то, что происходит в обществе, но всенепременно пропускает через себя, через талант креативного директора и людей, которые вокруг, выдает нам те вещи, на которые мы говорим: “Вау”.

Вкус — почти генетическая штука, сложная. Возможно, можно попытаться его воспитать, как мы воспитываем детей есть ложкой и вилкой. Надо просто окружить себя людьми, которые понимают в том, что вас интересует, если мы говорим о стиле одежды, и максимально часто с ними общаться и смотреть: туда-не туда, а почему так… И постепенно от общения с людьми профессиональными или наработавшими в этом направлении мышцу можно кое-что поправить.

В этот момент мне надо поклониться моим родителям, что они меня одарили неким нюхом. Мне иногда кажется, что это животный нюх, я его чувствую, не могу его вам даже передать. Вдох, и ты узнал духи. Ими душилась мама, когда тебе было 13 лет. Да, я читаю, я смотрю новости, я слежу за теми, кто мне интересен, я конечно смотрю кино, читаю книжки. Рецепта я вам не дам.

Есть один секрет: мое невероятное любопытство. Это любопытство с детства. Мне было любопытно многое, за что меня очень наказывали: от взрывания карбинов в подъезде до того, кто быстрее съест пончики с пудрой… По мере взросления ты начинаешь видеть, что мир куда более многогранен. Он удивительный и загадочный. Особенно если ты останавливаешься. Вот в момент остановки ты понимаешь — как же так я этого не замечала?

Самое заразительное — смех и любовь. Все проекты, которые я так или иначе возглавляла, я очень любила искренне. Это была любовь, которая заставила меня проделать огромную работу, просидеть неделю, не вылезая из архивов в Лондоне в подвале, чтобы впитать в себя, прощупать всю эту бумагу. Мои сотрудники знали, что я рву заметку или рву съемку не потому, что я какая-то дрянь, змея, а потому что в ней есть реальная профессиональная лажа, а лажа — потому что они не доделали. Не довели текст, не додумали съемку. Мне кажется, что люди, которыми ты руководишь, будут тебе верить, если ты не врешь, и ты не можешь изобразить любовь.

Но мы все время хохотали, конечно, очень много — без этого невозможно совершенно. Мне доставляет огромное удовольствие делиться тем, что я знаю. Поэтому даже те, кто со мной работал, а сейчас занимаются другими вещами, говорят мне: “Вашу школу не забыть”