Бывший сотрудник The Bell рассказал о конфликте с основателем издания Елизаветой Осетинской из-за доли в проекте
Пока конфликт развивается только в Facebook, но не исключено, что он может перейти в юридическую плоскость.
Бывший продакт-менеджер и сооснователь The Bell Павел Миледин рассказал о подготовке проекта к запуску и своём конфликте с автором идеи Елизаветой Осетинской.
Он утверждает, что Осетинская нарушила изначальные договорённости о распределении долей основателей The Bell. Осетинская настаивает, что все обязательства перед Милединым выполнены, а претензии на долю он заявил уже после ухода из The Bell, угрожая раскрыть конфиденциальную информацию.
Позиция Миледина
По словам Миледина, подготовка к запуску The Bell началась в октябре 2016 года. Кроме Осетинской, над проектом работали ещё семь человек, включая Миледина, Ирину Малкову (на тот момент — главный редактор Republic) и Петра Мироненко (на тот момент — заместитель Малковой в Republic).
Весной 2017 года, незадолго до запуска The Bell, команда стала обсуждать вопросы распределения долей между основателями. Но часть отказалась «прыгать в эту историю без парашюта», и в итоге основателями стали четыре человека: Осетинская, Малкова, Мироненко и Миледин.
По словам Миледина, изначально партнёры договорились о таком распределении долей:
- Елизавета Осетинская получает 50% компании.
- Ирина Малкова — 15%.
- Пётр Мироненко — 15%.
- Павел Миледин — 15%.
- Ещё 5% остаются в резерве.
Мы совершили классическую ошибку. Мы не подписали соглашение на бумаге до выхода в проект. Всё это было на словах.
У Миледина был трудовой договор с компанией Polestar, которая издаёт The Bell и зарегистрирована на Осетинскую: «Это соглашение относится к моему статусу сотрудника и не касается статуса сооснователя и акционерных договорённостей».
По словам Миледина, заключение акционерного соглашения постоянно откладывалось, а в декабре 2017 года, когда команда в очередной раз подняла этот вопрос, Осетинская якобы заявила, что «оценивает свой вклад в The Bell 75%-80% и хотела бы именно это количество акций».
Мы не получили внятного ответа на вопрос, с чем связано это желание. Не было, по словам Елизаветы, никакого нового инвестора, нового члена команды или чего-то существенного, предполагающего изменение базового соглашения. Ответ звучал как «хочу и все». Несмотря на это, мы предложили варианты, которые учли бы её интересы, но позволили сохранить распределение в виде 50/15/15/15. К сожалению, они её не устроили.
Для меня изменение изначальных договоренности на фоне всего происходящего, послужило основанием для ухода из The Bell. Ира Малкова и Петя Мироненко заняли менее жёсткую позицию и, в результате, остались. Если говорить просто, Ира и Петя приняли новое предложение и стали работать с Осетинской исходя из новой реальности, а я — нет.
Как распределились доли после этого, я не знаю, но предполагаю, что мой выход позволил Ире и Пете сохранить по 15%. Доля Осетинской как бы увеличилась до 70% — за счёт прав на мои 15% и за счёт тех 5%, что болтались в резерве. Но так как мы никаких бумаг не подписывали, с юридической точки зрения ничего этого не было в принципе. По крайней мере так теперь утверждает Осетинская. Я не знаю, подписали ли в итоге Петя и Ира акционерный договор.
После моего ухода из The Bell, я предложил Осетинской выделить мне долю в размере около 5% исходя из того, что все прежние договоренности не действуют, а я участвовал в проекте в той или иной форме с октября 2016 года. Ну или компенсировать мне мою долю деньгами. Понимания эта позиция не нашла. Полугодовые попытки переговоров успехом не увенчались. Зато The Bell нанял адвоката, который звонит мне периодически и рассказывает про риски разглашения информации. Теперь, возможно, у него прибавится работы.
Позиция Осетинской
Павел действительно начинал с нами делать The Bell. Мы действительно говорили о долях в проекте и согласились, что обязательным условием для их получения будет работа в проекте как минимум в течение года. Все без исключения обсуждавшиеся варианты мотивационных схем были привязаны ко времени, отработанному в The Bell, обсуждалась также их привязка к определённым KPI, которые могут свидетельствовать о том, что проект успешно развивается. Это нормальная бизнес-практика и логика.
Всё время работы в проекте Павел получал рыночную зарплату. Все контрактные обязательства перед Павлом неукоснительно соблюдались. Когда мы снова стали обсуждать мотивационную схему, Павел объявил о решении перейти на работу в «Альфа-банк». Это произошло в январе 2018 года, всего через полгода после старта проекта. Никаких претензий на долю в проекте Павел при этом не заявил.
Спустя два месяца Павел начал давление: он стал выдвигать ничем не обоснованное на тот момент требование о доле, угрожать раскрытием информации, касающейся проекта. Не хотелось бы ставить это в один ряд с недавним появлением слухов о финансировании The Bell в СМИ. Это попытка нанести вред репутации проекта — все обязательства перед Павлом были выполнены. Следует отдельно напомнить, что контрактные обязательства Павла предполагали неразглашение информации о проекте в течение и после прекращения работы в The Bell.
Я и другие основатели собираемся и дальше развивать проект The Bell. Извините, других комментариев не будет, пока в Калифорнии не наступит рабочее время.
Реакция Миледина на ответ
Миледин ответил на реакцию Осетинской в комментарии под её записью в Facebook.
Елизавета, как великий манипулятор людьми и общественным мнением, в очередной раз смешала в кучу правду и вымысел. Такое не раз бывало уже, ничего страшного, мы привыкли. По пунктам:
1) «Обсуждать мотивационную схему» — это очень смешно. Были очень чёткие и ясные договоренности по долям. То что произошло — не обсуждение мотивационной схемы, а отзыв конкретных, ясных и чётких договоренностей.
2) По поводу года работы. Во-первых, мы начали реально в октябре, если не в сентябре 2016 года. Тут — смотря от чего считать. А отзыв соглашения по долям — это ключевая договоренность — на мой взгляд, делает бессмысленными все другие условия.
3) При уходе мною были заявлены претензии — всем сооснователям было сказано, что я об этом думаю. То, что отношения не урегулированы, знали и Ира, и Петя, и Осетинская. Я об этом им говорил прямым текстом. Я действительно не сформулировал какие-то четкие требования после ухода. Не сделал это сразу, потому что предложение как-то компенсировать моё участие в проекте как сооснователя натыкались на фразы Елизаветы, что я разрушаю проект. Грубо говоря, у всех нас была истерика в тот момент. Надо было всем успокоиться.
4) К слухам об инвесторах я никакого отношения не имею. Это другая история. Елизавета опять пытается смешать правду и вымысел. Не надо переводить стрелки. Мои претензии касаются именно акционерного соглашения.
5) NDA у нас не было. Были пункты о разглашении информации в трудовом договоре. Оно касается именно производственной деятельности компании. Никаких таких данных я не раскрывал. Да, этот договор не покрывает переговоры по акционерным долям. И конечно, я посоветовался с юристами, прежде чем публиковать этот пост.
Когда пытаешься отжать долю The Bell
А что если это такая пиар акция проекта Bell? :)
Мы, русские норм, не обманываем дгуг дгуга
я считаю у кого правда то и сильней(с) хотя здесь видать все звиздят)
Интересно то, что она судя по всему не русская, так что может наёбывать, ведь исходя из её же слогана, она НЕ норм.
А потом совершила классическую ошибку дать комментарий, не посоветовавшись с юристом. И потвердила наличие устных договоренностей.
Поражает в этой ситуации то, что все акционеры — это люди, которые годами работали в бизнес-изданиях. В Ведомостях, в РБК и так далее. Как можно при таком жизненном и карьерном опыте садиться в лодку, ничего не подписав?