Когда нужно начинать сначала. Автобиографичный пост от ноунейма

Начинать сначала — это не про то, как ты потерял свой бизнес, тебя бросила жена, бандиты сели на хвост, и тебе нужно справиться со всем этим. Нет. Я про ежедневные начинания: встать немного раньше, съесть поменьше, отказаться от соблазнов, которые портят твою жизнь, и не унывать, когда снова не справился. Я родился со своим братом в один день в 1986 году, в Кишинёве, в центральном роддоме. Наша трёхэтажка стоял примерно в двух километрах от роддома, на Пушкинской горке.

Район наш вроде как центральный, но похож больше на неблагополучную окраину. Мне кажется, что в каждом городе, среди хорошо обустроенных районов почти всегда найдётся маленький такой, неблагонадёжный закуток – наша Пушкинская горка.

В трёхстах метрах от нас расположен дом-музей А. С. Пушкина, в котором он проживал какое-то время будучи в ссылке в период с 21 сентября 1820 года по 2 июля 1823 года, в ссылке. Из достопримечательностей всё.

Здесь, на Пушкинской горке много чего произошло неблагополучного. Я думаю, что во многих городах нашей бывшей родины есть такие закутки и окраины – где жизнь у людей в большинстве своем не складывается. И говорю я это, потому что успел уже пожить в 4-х городах России, много районов попадалось на глаза.

Старые двухэтажные дома с двориками, как в деревне. В домах по 12-16 квартир. В таких районах, когда бываешь, сразу понимаешь, что здесь жили люди и жили давно. Их уже нет. Появляется чувство нерелевантности времени и месту, здесь продолжают жить люди, но на месте других, которых давно уже нет. Им ничего уже не нужно, а этим, ещё нужно, но придёт время и им (то есть нам), не понадобиться.

В относительно новых или в отреставрированных районах такого чувства не возникает. А в этих затхлых микрорайонах оно есть.

Наша мама выросла на этом районе и знала, что не хочет растить здесь своих троих сыновей. Поэтому, когда нам исполнилось 3 года, мы переехали. Как многодетная семья, мы получили трёхкомнатную квартиру в центре города – на Армянской, возле центрального рынка. На этой улице по совпадению жила бабушка.

А на Пушкинской горке у мамы остались друзья, а у них дети, один из которых – наш лучший друг Женька. Мамы наши познакомились еще до нас, и поэтому нам суждено было стать лучшими друзьями. Женька был человеком грозным снаружи, но только на первый взгляд. На самом деле: добрый, искренний, ранимый мальчик.

Когда нам было уже по 12 лет, папы три года уже как не было рядом, мама на работе, старший брат уже жил своей жизнью, с девушкой, а мы стали часто приезжать к нашему другу Жене на Пушкинскую горку. И в этот период стали очень близки.

Вообще, сейчас я понимаю, что друзей настоящих можно найти только в том юном возрасте. Когда ты уже сформировался – тебе трудно принять человека таким, какой он есть, а подросткам это легче даётся. Почему так, не знаю.

Была компания ребят, царил дух свободы. Свобода в те времена и в том возрасте понимались по-своему – можно пить, курить и говорить на любые темы, не стесняясь в выражениях. В футбол и баскетбол мы тоже играли, но это было не так интересно, как покуривать сигаретку и ощущать себя взрослым. Плохому научиться почему-то гораздо легче, чем хорошему. И мы научились.

Нам хватило одного лета 99-го, чтобы вектор нашего становления пошёл не в ту сторону. Если ты в таком возрасте испытал так много ярких впечатлений, то тебе сложно будет получать удовольствие от учёбы, от спорта. Ум растаскан, уже тяжелее быть сфокусированным долго.

Неосознанно, но ты ищешь быстрых дофаминов удовольствий: вредная еда, алкоголь, табак, а чуть позже – фильмы для взрослых, компьютерные игры и т.д. А миру есть, что предложить тебе на этот счет.

Мы росли, менялись школы: из первой школы мы ушли, по соображениям родителей, из второй нас выгнали за систематические драки, а третья школа дотерпела нас до последнего 12-го класса. Спасибо этим людям, потому что мы реально были буйные.

С Женькой мы общались наскоками, по праздникам условно. Он всё больше пропадал на своей магале – они так называли Пушкинскую горку. Учеба его шла боком, при этом он поступил, как и я на юрфак, и как-то закончил его. Во время таких редких встреч мы узнавали новости про наших общих знакомых с «магалы:» один сел за убийство, другой торгует запрещённой продукцией, третий спивается, и много умирают молодыми.

В 2006 поступили с братом в Славянский университет – единственный вуз в городе, где учатся на русском языке. Я поступил на юридический, Гоша на маркетинг. Лучшее время, когда нужно было взрослеть, и взрослеть быстро, потому что много упущено. Но нет, мы снова не в ту сторону. Главное, настрой то, у меня был, и серьёзный. Первый год учился на отлично, так мне было интересно - много исторических предметов… Нужно было на исторический идти.

Позвали играть в КВН, не в студенческий между группами, а в городской. И понеслась. Кончено, КВН – это крутая игра, она раскрывает артистические данные людей, раскрепощает тебя. Но нас затянуло. Много «друзей» появилось в этот период, поездки по городам и весям. Я был капитаном команды, все сценарии в большинстве своём были на мне, на Гоше административные вопросы. Стали чемпионами республики, счастья было полные штаны, телевизор выиграли.

Всё это сопровождалось попойками, без этого КВН был не таким весёлым. Я понимаю, что найдутся сотни и тысячи примеров, где люди играли в КВН и вели здоровый образ жизни. Но у нас не получалось. У Женьки тоже не получалось идти правильным путём, и нырял он глубже нашего.

А нас позвали в местный камеди клаб. Там быстро стало получаться, даже не знаю почему, наверное, харизма. Позже, мы ездили на выступление в Киевский камеди, работали недолго с дуэтом имени Чехова, выступали на «рассмеши комика», который сейчас президент. В Москву ездили, где Павел Воля ведущий, дошли до полуфинала.

Мечта была попасть в камеди клаб Москвы. Быть богатым и знаменитым. Не хватило трудоспособности и дисциплины. Честно сказать, оборачиваясь назад, я очень рад, что у нас не получилось, и вообще, что пошли мы по другому пути – всё это теперь, мне кажется, чужеродным, ненужным. Быть популярным комиком, шутить на какие-то темы низкопробные, с которых сегодня смеются люди. Я не хочу этого совершенно и поэтому говорю – рад, что у нас не получилось на этом поприще.

С Женькой мы виделись мы все реже, за 10 лет, может, раз 15 виделись. Как-то так всегда получалось, с детства, что мы к нему тянулись, приходили, приезжали, искали по району, бродили, часто не находили, телефонов-то не было. Потом, когда они появились у всех, у Жени его всё никак не появлялось — то он потерял телефон, то продал…

Его не стало в 2018-м, когда мы уже уехали жить в Россию, перед нашим отъездом я ему говорил, что нужно поступать на лечение, что самому тяжело уже выйти, он говорил: «да, мне реально нужна помощь». Я уже клинику нашел, позвонил, спросил стоимость. Рассказал Женьке, он сказал: «да-да». Но денег ему, как истинный друг я не предложил, их особо и не было, если честно. То есть были, но все о них знали в семье и не одобрили бы. Мы же готовились к ПМЖ, уже на чемоданах были. Да и уверенности не было, что все получится, что он не выйдет через две недели и не пойдет вразнос.

Уехали в мае 2016-го. В аэропорт Женя приехал провожать нас не предупредив, хотел сделать сюрприз, мы виделись два дня назад и уже попрощались, а он нет – сюрприз. Я только помню, как он появился неожиданно у входа в аэропорт. Так, все было нервозно в тот день: документы, чемоданы, гитара – что из памяти полностью исчезли фрагменты нашей последней встречи.

За два года, только один раз говорили с ним по скайпу, и то, потому что он зашел в гости к нашему общему товарищу, и тот нас набрал. Говорили про уголовное дело, по которому он проходил то свидетелем, то подозреваемым. Но он там был действительно ни при чём, я-то его знаю: добрый как котёнок. Денег у него не было всегда, но при этом, он как-то умудрялся носить продукты детям из бедной семьи неподалёку, так мне после похорон кто-то из его друзей рассказывал.

В 18-м мы уже прилетели на похороны. Солнышко в тот июньский день было такое же, как в нашем детстве: ласковое, нежаркое. Мы все стояли в его дворе, священник проводил таинство отпевания... Пришли люди, которых я не видел лет 20. Так, почему-то в жизни устроено – встречи с людьми, которых не видел десятки лет, происходят на похоронах. И вряд ли мы с ними когда-нибудь встретимся. А я бы хотел.

Первый год, каждый день, открывая глаза, первое, что я вспоминал: "Жени нет". Меня окутывал страх, после пробуждения это особенно остро накатывает. Недоумение: "почему его нет, как такое могло произойти". Через год я стал вспоминать о нём реже, прямо какой-то Рубикон прошёл как будто. Эта боль стала восприниматься по-другому, появились ноты фатализма, что, видимо, так оно только и могло быть. Но боль не ушла.

Его уход повлиял на моё воцерковление. За два месяца до его ухода мы узнали, что моя жена беременна, а после новости про Женю, краски стали ещё ярче. Я стал ходить в храм. Эти два события сильно повлияли на меня. Однажды, когда нам было лет по 18, Женя нам с братом сказал, пытаясь предсказать, шутя, что у меня будет дочка, а у Гоши сын. Так и получилось с нашими старшими детьми. А Женя не нашёл свою вторую половинку, и детей не оставил после себя.

Всё ещё учимся жить. Растим детей. Не курим 6 лет как. Стараемся развивать своё дело. Хожу на бокс уже 5-й год.

Наша бурная молодость даёт о себе знать. У меня коллекция болячек и постоянная расфокусировка внимания. Нету цельности мужской: поставил задачу, сказал, взял и сделал. Всё какие-то мечтания, ностальгия ненужная, лень. Если что-то идет не так — появляется желание забухать.

У брата тяжелейший диагноз, это тоже влияет на мое состояние. И это тоже отголоски нашей молодости. Тревоги, тревоги, страхи… Чудо, что Бог постучал в моё сердце, иначе не знаю, как бы я жил.

Есть такая мысль у святых отцов: упал, вставай! Снова упал? Снова вставай! И так пока живой. Это не мысль даже, а путь, и не простой. Суть в том, чтобы не унывать, когда упал и не наломать ещё больше дров в состоянии уныния.

Закончить хочу фрагментом из песни 25/17, уж очень похоже на нашу историю:

На этом всё. Если что-то нескладно или минорно получилось – извини, уважаемый читатель.