Интервью с директором по развитию ALP Group Еленой Фроловой о том, почему ИТ-компаниям нужны открыватели

Елена рассказывает, какой склад характера нужен для того, чтобы двигать бизнес вперед.

— Первый вопрос напрашивается сам собой: чем, собственно, занимается директор по развитию?

— Моя ключевая задача — это поиск новых возможностей. Их можно разделить на два вида: новые проекты в рамках существующего бизнеса и запуск новых направлений. Отчасти я совмещаю в себе функции директора по маркетингу, директора по продажам и директора по стратегии. А в пути, бывает, и продукты приходится менять, и подходы компании.

— Какие качества нужны для этой должности?

— Есть такая теория, что люди делятся на «раннеров», которые искренне любят рутину, которых дестабилизирует неизвестность, и «чейнджеров», которые никогда не могут усидеть на месте, которым всё время нужно что-то менять и улучшать, креативить, стремиться вперед. Вот я точно чейнджер.

— В стремительно развивающейся ИТ-среде нужны именно такие люди?

— Ну нет, если компания будет состоять из одних чейнджеров, то это будет сумасшедший дом. Изменения, которые придумывают чейнджеры, должен же потом кто-то внедрять. А для этого нужны люди с каменной психикой — это только раннеры. Мы, чейнджеры, очень часто эмоциональные люди.

— А какое соотношение чейнджеров и раннеров в ALP Group?

— Примерно 70% раннеров на 30% чейнджеров. Это, полагаю, наиболее «здоровая» пропорция для бизнеса. Причем важно, что чейнджеры есть и на руководящих должностях — ведь в противном случае все креативные идеи по развитию снизу будут зарубаться наверху. Если у вас нет на верхушке чейнджеров, то вы даже не стоите на месте, вы катитесь назад. Так что во всем нужно соблюдать баланс. Мне кажется, идеальный вариант — это когда люди работают в тандеме. На каждого креативного безумца, который движет бизнес вперед, нужен здравый технарь и любитель цифр с холодной головой.

— А можно научиться быть чейнджером?

— Я верю в такую юнгианскую теорию, что мы дуальны, то есть в нас есть прямо противоположные черты. Лично я с годами, скорее, училась быть крепким раннером — опять же, для баланса и успешности в бизнесе. А в детстве я была 100% чейнджер.

— Это как?

— Сначала я, как положено, ходила в кружок вязания-вышивания. Мне быстро надоело, и я занялась карате. Как только после первого экзамена получила право носить кимоно и эмблему клуба, это мне тоже перестало быть интересно, и я пошла на рисование.

— Родителей, наверно, это сводило с ума?

— Есть такое. Но это всё вина папы (смеется). Он у меня морской офицер. Когда с детства слушаешь истории про моря и океаны, глаза загораются. Ты понимаешь, что мир большой и разный, и всё в этом мире возможно. Моя любимая книга была — «Два капитана» Каверина. «Бороться и искать, найти и не сдаваться!» — вот это моё. Эта фраза, кстати, высечена на могиле участников экспедиции Роберта Скотта к Южному полюсу — то есть одних из первооткрывателей Антарктики. И мне нравится себя называть даже не «чейнджером», а «открывателем». Мне дико интересно пробовать новое и осваивать ключевые механики в самых разных сферах. Видимо, поэтому я и стала директором по развитию. Я повсюду вижу новые возможности для роста.

— Неужели отец не ценил вашего желания всё попробовать?

— Низкий ему поклон, он всегда поддерживал и поддерживает любые мои начинания, вне зависимости от степени их безумности. Но при этом фразу «Ты же девочка!» я тоже впервые услышала от него. Как у любого мужчины, у него было свое представление о роли женщины в мире. В какой-то момент, думаю, стало очевидно, что «нормальной девочки» в классическом понимании из меня не выйдет. Ему хватило мудрости это принять. Сейчас он уже с гордостью говорит, что его дочка — тоже капитан, потому что у меня есть международные права на управление лодкой, в том числе парусной.

— О, сейчас это довольно модная история!

— Да, но я всегда шла на опережение. Когда я начала заниматься яхтингом, на дворе был 2012 год, эффекта массовости тогда еще не было. В этот спорт меня пригласила подруга, которая как раз отправлялась на свою первую регату, она же дала номер телефона капитана. Так я попала на международную парусную гонку. Целую неделю мы гонялись между греческими островами и соревновались почти с сотней лодок.

— Что, совсем без опыта?! И удалось занять какое-нибудь место?

— В своем дивизионе мы всегда были на верхних строчках! Опыт был фантастический. У меня как будто врата в другую жизнь открылись. Нет никаких ни забот, ни хлопот, в голове ни одной мысли, тебя волнует только ветер. И неважно, что вы дважды почти перевернулись, что ты вся в синяках и неделю практически не спала. Первый капитан привил мне ощущение, что яхты — это дикий восторг и радость, что бы ни происходило. Это, кстати, история про важность наставничества и про то, кто будет твоим проводником: потом мне встречались разные капитаны; для некоторых яхты — это боль и страдание; что интересно, они по результатам гонок были в хвосте (про руководителей и их отношение к бизнесу это тоже во многом работает). Я считаю себя везучей на людей, поэтому и с новыми начинаниями складывается: нужные люди — позитивные эмоции — высокие результаты.

— Красота!

— Да, а потом я вернулась со Средиземноморья, и наступила холодная длинная зима. У меня началась ломка. И тут выяснилось, что в компании, где я на тот момент работала, очень много яхтсменов и даже капитанов. И в принципе в ИТ это очень распространено, и даже есть корпоративные регаты. В какой-то момент я решила, что пройдено уже достаточно миль, отучилась в школе и получила капитанские права.

— А в работе это как-нибудь помогало?

— Да, конечно. Практически все мои знания и опыт находили то или иное применение в работе. Оказалось, что тема яхт очень распространена в том числе и в бизнес-среде, этим многие увлекаются. Однажды у нас планировались переговоры с одним важным клиентом, от которого все трепетали, и тут вдруг заходит гендиректор заказчика и с ходу меня узнает — выяснилось, что мы с ним вместе гоняли на лодках в Хорватии.

— Надо полагать, переговоры прошли успешно?

— Да. Но вообще нетворкинг — это не главная ценность яхтинга. Гораздо важнее, что океан очень многому учит, что потом пригождается и в жизни, и в работе.

— Например?

— Наверно, самое главное — это что не обязательно всё время всем доказывать, что ты можешь, и плюс, конечно же, как важно слаженно работать в команде. В одной гонке у меня была очень показательная ситуация. Так получилось, что ветер всё время вынуждал работать именно мою позицию. Буквально часами. Весь экипаж мужской, и мне было критически важно показать, что я такой же матрос, как и все, без скидки на женский пол. На другой стороне лодки сидят четверо парней, прохлаждаются. А я всё «тружусь», у меня уже вены лопаются, а капитан орет: «Ещё!» Я при смерти, но внутренний голос ехидничает: «Ты же сама хотела на равных. Всё по-честному». После очередного крика «Ещё!» я не выдержала и закричала в ответ: «Пацаны, ну помогите!» А они мне: «Лен, мы уже часа два ждем, когда ты наконец лопнешь. Просишь помочь — так мы с удовольствием».

— Очень «по-джентльменски»…

— Нет-нет, они были правы. На лодке у каждого своя позиция. Пытаться лезть с помощью, когда тебя не просят, — это как пытаться дергать руль за водителя. А вот это стремление всё делать вопреки, как раз, не самая лучшая история. Это уже не гордыня, а какая-то глупость. Мне кажется, это у нас из советского прошлого идет — мол, я и шпалы могу сама класть! Ну, молодец, а зачем оно надо? В работе также — очень важно вовремя обратиться к коллегам за помощью.

— А вы до сих пор занимаетесь яхтингом?

— У меня есть очень серьезный «недостаток» — мне каждые пару лет нужно осваивать что-то новое. Это опять же, к вопросу про дух открывателя. Я отправилась в свою последнюю гонку — снова на Кубок Родоса — и поняла, что эта история для меня закончилась, круг замкнулся; можно только оттачивать мастерство за счет, по сути, рутинных тренировок. Но парусный спорт на этом не закончился. Моим следующим увлечением стал кайтинг. Мне показалось, что это еще увлекательней: между тобой и стихией уже нет лодки, ты как будто держишь ветер в руках. Этого увлечения мне хватило на 5–6 лет. Когда я научилась сносно кататься на кайте и поняла всю механику — огонек в глазах потух. Возник вопрос, что дальше. А дальше — серфинг. Вот уж где ты один на один со стихией! Экстремальные виды спорта и, в частности, серфинг, меня научили тому, что со стихией лучше не спорить, да и вообще про важность адекватно оценивать свои силы, риски и возможности в любой ситуации, в том числе и в бизнесе.

— Есть ощущение, что с серфингом тоже связан яркий опыт…

— У меня есть трагикомическая история про серф-кэмп в Марокко, или «Как похудеть на два размера одежды за одну неделю». Все участники узнали, что такое синдром путешественника — это когда вы готовы жить в туалете, а всё потому, что местная вода отличается от вашей родной. Тренировки в открытом океане с 9 утра до 6 вечера, с часовым обеденным перерывом. Каждый день ты как феникс — вечером в пепел выгорел, а утром снова на океан. И вот после такой вот недели лежу я на серфе и думаю: «Ну, сейчас будет моя лучшая волна». Чувствую, как она приближается… И в эту секунду по мне сверху проезжают.

— Как в «Бриджет Джонс»: когда она думала, что вот сейчас начнется светлая полоса, и в тот же миг ее арестовывают…

— Да! Выхожу я на берег, волоку серф на ноге. Думаю, что сейчас прополощу гидрокостюм и улечу восвояси. Захожу по щиколотку и начинаю ругать Атлантику последними словами… В общем, из воды я вышла только минут через двадцать, вся в крови. Я попала в так называемую «стиральную машинку» — это когда волна тебя затягивает и начинает крутить вместе с камнями и всем остальным.

— После такого, наверно, в океан уже ни ногой?

— А вот нет! Этим летом я провела отпуск на Шантарах, плавая на сап-борде с гренландскими китами. Восемь дней без доступа к цивилизации вообще. Мама мне до сих пор говорит: «Неужели ты не можешь, как все, купить пакетный тур и просто лежать на Мальдивах?» А я говорю: «Конечно, на Мальдивы я собираюсь — там есть серфинг, и можно с акулами поплавать!»

— Кажется, что желание безрассудно рисковать — больше мужская черта…

— А вот тут, кстати, не соглашусь. Закидайте меня помидорами, но мне кажется, сейчас в целом время женщин. Женщины гораздо активнее, женщины более бесстрашны, менее зависимы от комфорта, готовы кидаться в бой и рисковать. Это моё такое ощущение. Впрочем, как известно, самая страшная ошибка маркетолога — судить по себе. Я понимаю, что это мое окружение таких женщин. В ALP Group, например, большую часть руководящих постов занимают женщины. В школе, где я получала капитанские права, большинство учащихся также были женщинами.

— Но так ведь было не всегда?

— Да, в юности я сталкивалась с сексизмом. Мне даже пару раз отказывали в должности под предлогом того, что «бизнес мужской». А когда я училась в вузе, нам преподаватели, бывало, говорили: «Собственно, девочки, вам всё это не нужно. Получите диплом, выйдете замуж, и станете пироги печь». Вы не поверите, но даже конкурс при приеме у нас был отдельный для мальчиков и девочек, потому что «девочкам на мужском факультете не место».

— А где вы учились?

— В лингвистическом на переводчика. В дипломе у меня английский, французский, литовский и, естественно, латынь. Как ни странно, это оказалось идеальное образование для директора по развитию. С одной стороны, нас очень гоняли и заставляли вкалывать. Но с другой, нам привили гибкость мышления и «впитываемость». Я как губка: возле кого постояла — от того и переняла знания и опыт. ИнЯз может дать фору театральному в плане перевоплощений и оперативного погружения в «фактуру». Я помню, один из наших преподавателей говорил, что настоящему переводчику достаточно двух-трех дней, чтобы его в любой среде приняли за своего. Моё образование мне всю жизнь помогает, а я где только не работала — и в логистике, и на стройке, и в юридической фирме. С 2004 года — в ИТ на различных должностях, что также дало значительное преимущество — это видение бизнеса на 360º. А еще, вы удивитесь, у меня есть международный диплом флориста… Я же девочка! (смеется)

— Вы работали кем угодно, только не лингвистом-переводчиком?

— Официально только однажды. Когда мой первый босс сообщил: «Запомни, ты говорящий словарь!» Я поняла: «Вот и всё». Когда задачи не интересны, я чахну и не приношу ту пользу, которую могла бы приносить. Проницательный руководитель должен хорошо чувствовать своих сотрудников и подбирать задачи в соответствии с их сильными и слабыми сторонами.

— Согласна. Не все компании умеют раскрывать потенциал сотрудников. Как с этим в ALP Group?

— Я, конечно, предвзята, но, на мой взгляд, у нас всё очень хорошо (смеется). Думаю, яркий показатель — это то, что многие сотрудники работают в компании годами, и даже десятилетиями. В ИТ, где ротация кадров в целом очень высокая, это большая редкость. У нас раннерам дают спокойно делать их любимую заковыристую рутину, а чейнджерам открывают простор для воплощения новых идей.

— А какая следующая мечта в списке у неугомонного открывателя?

— Не поверите, но я уже лет 10 как не решаюсь пойти на парные танцы. В одном гоночном экипаже со мной был мужчина, увлекавшийся танго, и он сказал: «Я понимаю, почему тебе страшно: ты же не будешь вести! Партнер тебя ведет, ты движешься в танго спиной, и должна просто довериться». В общем, это мой следующий вызов. Страх не должен быть ограничением жизни. Чем больше у тебя увлечений, чем больше вещей ты пробуешь, тем больше видишь и чувствуешь… и тем больше потом появляется нестандартных идей по развитию!

P. S. Интервью с руководителем ALP Group Светланой Гацаковой о том, по какому принципу она собирала в компании команду мечты, читайте по ссылке.