Как проблемами с Mail.ru и ФСБ ковалась репутация Павла Дурова и вера в «Телеграм»

Запущенный в 2013 году на рынке, вроде бы и так не испытывающем дефицита в мессенджерах, «Телеграм» моментально начал менять правила игры, первым распознав, что рядовому юзеру хочется защиты приватности его коммуникаций — и открыв, тем самым, тогда ещё никем не занятую нишу для захвата, в которую, уже вслед за ним, после устремились и другие мессенджеры. А Telegram, тем временем, уже отбивал аудиторию у пабликов в соцсетях, и даже начал превращаться в медийную платформу, уводя землю из-под ног у других площадок — от блогов до традиционных медиа.

В феврале 2016 года Дуров заявил о 100 миллионах пользователей «Телеграма», а 22 марта 2018 года мессенджер, наконец, достиг «обитаемости» в 200 миллионов человек.

И пусть это мизер на фоне миллиардных аудиторий других проектов, среди которых «Телеграм» лишь девятый по количеству активных юзеров — это не помешало ему стать трендесеттером среди других приложений.

Как же Telegram дошёл до жизни такой?

Дуров постоянно артикулирует свою приверженность либертарианским взглядам, выступая, в числе прочего, за реформу российской образовательной системы, отмену налогов в сфере информации, отмену визовой системы, прописок и воинского призыва, снижение таможенных пошлин, предоставление регионам полной автономии, открытость суда присяжных etc. — причём, свои взгляды, как и основанные на них решения, Дуров не стесняется подавать в бескомпромиссном виде.

Ещё во времена «Вконтакте» Дуров оказался втянут в корпоративную войну, когда крупный акционер соцсети, компания Mail.ru Group, попыталась её поглотить, купив 100% акций, чтобы объединить сайт с «Одноклассниками». В ответ на это Дуров буквально показал корпорации средний палец:

Исход «войны» решило то, что Дуров сумел убедить сооснователей «ВКонтакте» не продавать свои акции. В апреле 2012 года «война» прекратилась.

Примерно тогда же, в 2011 году, из-за отказа блокировать оппозиционные паблики во «Вконтакте» у Дурова начались проблемы и с российскими властями.

8 декабря 2011 года этот конфликт стал публичным, когда на официальный запрос от ФСБ со списком групп, Дуров ответил картинкой, сразу ставшей мемом.

Следующие два года, по мере ухудшения ситуации со свободами в России, давление на Дурова росло. О том, что стало последней каплей, он рассказал спустя два года после ответа с собачкой в худи.

За пределами России, находясь в менее уязвимом с точки зрения личной безопасности положении, Дуров занял ещё более категоричную позицию по отношению к политическому давлению.

«13 марта 2014 года прокуратура потребовала от меня закрыть антикоррупционную группу Алексея Навального под угрозой блокировки "Вконтакте". Но я не закрыл эту группу в декабре 2011 года и, разумеется, не закрыл сейчас», — написал Дуров на своей странице в соцсети.

«Мы не будем удалять ни антикоррупционное сообщество Навального, ни сотни других сообществ, блокировки которых от нас требуют. Свобода распространения информации — неотъемлемое право постиндустриального общества. Это право, без которого существование "Вконтакте" не имеет смысла».

Павел Дуров рассказал New York Times, что идея создания мессенджера появилась в 2011 году, когда к нему пришли представители спецслужб России. Как только они покинули дом Павла, он осознал, что безопасного канала общения со своим братом, друзьями и коллегами у него просто нет. Если нет канала — значит нужно его создать. Что и было сделано.

Первая версия софта появилась в 2013 году, изначально было представлено приложение для iOS, а затем — и для других платформ, включая Android, Windows Phone, Linux, Windows и OS X. Когда 14 августа 2013 года Telegram в качестве экспериментального мессенджера появился на AppStore, первый пункт его описания выглядел так:

Безопасность. Передаваемые в Telegram сообщения не могут быть прослушаны третьими лицами вроде Вашего интернет-провайдера.

Как следствие, «Телеграм» одним из первых громко и амбициозно заявил о своей сфокусированности именно на защите приватности.

Фактически сразу после выхода мессенджера в свет было объявлено, что он защищён не только от обычных злоумышленников, но и от прослушивания со стороны государственных структур вроде ФСБ, АНБ и т.п., предложив даже такие оригинальные фичи, как секретные чаты.

Секретные чаты в «Телеграм» были запущены ещё в октябре 2013 года, в то время как Facebook и WhatsApp предоставили пользователям такую возможность в 2016 году.

Быть первым оказалось важно — повторение фишек «Телеграма», вроде сквозного шифрования, тем же «Ватсаппом», выглядело обычным приёмом конкурентной борьбы, ничего не говорящим о реальной мотивированности разработчиков защищать приватность юзеров.

Разумеется, различные фичи сами по себе делали «Телеграм» защищённым мессенджером не более, чем зажигалка-граната и радиомаяк в каблуке делают из Джеймса Бонда адекватную замену роте ВДВ, например, при штурме укреплений противника.

Свою устойчивость к штурмовым тактикам, подкопам и любым другим попыткам нанести «Телеграму» вред, команда приложения демонстрировала предложениями взломать их продукт за их же деньги. Разумеется, помимо каких-то крупных баунти, ведётся постоянная работа по отлову уязвимостей — и Telegram не жалеет денег на поиск слабых мест.

Сами суммы вознаграждений по двести-триста тысяч долларов привлекали внимание СМИ — и, как следствие, ещё больше разработчиков для тестирования уязвимостей мессенджера. Сейчас шумиха поугасла, поиск уязвимостей стал более рутинным, но никуда не пропал, периодически напоминая о себе разными публикациями очередных удачливых баг-хантеров.

Репутация защищённого от взлома мессенджера обеспечила «Телеграму» популярность, в числе прочего, в странах с авторитарными или чересчур любопытными режимами.

В Иране, скажем, к концу 2017 года «Телеграмом» пользовалось более 40 млн человек — половина (!) всего восьмидесятимиллионного населения страны, — вскоре после чего был, в числе других массовых интернет-сервисов и ресурсов, заблокирован властями в процессе подавления беспорядков.

При всей декларируемой либеральности взглядов «капитанов индустрии» вроде Марка Цукерберга, Сергея Брина или Тима Кука, интересы акционеров заставляют их «прогибаться» под власть, например, в Китае, ставят их в неудобное положение, в котором они пытаются сохранить лицо, при этом не отказываясь от своего куска огромного китайского пирога.

В сочетании с видимым презрением к финансовым рискам конфликтов с теми или иными государствами, какого бы размера рынок они не контролировали, Дуров завершает формирование образа чуть ли не современного Гая Фокса, кумира анархистов. И человека, которому веришь, что он не станет следить за вами или сливать ваши данные на сторону в своём приложении.

В России «Телеграму» до подобного покрытия было далеко — в сентябре 2017 года Павел Дуров насчитал на родине 10 миллионов пользователей, — впрочем, достаточно, чтобы стать костью в горле ФСБ, в 2016 году пролоббировавшей принятие оруэлловского пакета законов Яровой-Озерова, дающего ей право требовать от любых работающих на территории России сервисов «золотые ключики» ко всем потайным дверкам — то есть дешифровку любых, на усмотрение наследников царской «охранки» и НКВД, проходящих через них коммуникаций.

Регламент передачи ключей шифрования был сразу же опубликован ФСБ в приказе №432, а для демонстрации серьёзности настроя спецслужб, Роскомнадзор даже учинил показательную казнь ряда сервисов, самой громкой из которых стала до сих пор не снятая блокировка LinkedIn.

Летом 2017 года на нескольких каналах вышли сюжеты, в которых Дурова называли анархистом и обвиняли в том, что многие теракты последних лет, в том числе взрыв в петербургском метро, координировались именно через Telegram. (Одновременно с этим, Первый канал призывал подписаться на него в Telegram.)

В эфире «России 24» Дмитрий Киселёв заявил, что Telegram «всё больше превращается в систему связи для террористов». Телеканал НТВ дал слово главе Роскомнадзора Александру Жарову, который призвал Павла Дурова «одуматься» и предоставить спецслужбам ключи дешифрации.

26 июня Дуров ответил ему у себя на стене:

Добавив в тот же день:

Кроме медиаатак, «Телеграму» пришлось отбиваться и от начавшего кружить вокруг него Роскомнадзора:

Незадолго до начала, 22 марта 2018 года, «Телеграм» перешагнул за двести миллионов пользователей, а 29 марта на 3,5 часа «лёг» на территории Европы и России из-за отключения электричества в одном из его дата-центров.

Пользователи стали шутить о тренировочном отключении в России, а Роскомнадзор отшучивался, что он «ни при чём».

Пример сформированной таким путём веры в «Телеграм» продемонстрировал Брюс Сьюэлл, главный юрисконсульт Apple, заявивший в марте 2016 года, что Telegram — «абсолютно невзламываемый метод коммуникации».

Но в этом проблема любой веры: не все готовы её принять.

В конце 2013 года на «Хабрахабре» был опубликован пост об уязвимости Telegram, которая позволяет получить доступ к чатам любого пользователя, у которого отключена двухфакторная аутентификация, при помощи перехвата SMS с одноразовым кодом.

Летом 2016 года на Gizmodo вышла статья «Почему вы должны прекратить использовать Telegram прямо сейчас», автор которой утверждал, что мессенджер вовсе не так хорошо защищён, как это утверждает команда «Телеграма». Основная проблема с безопасностью, по его мнению, заключалась в необходимости ручного включения шифрования чатов. По умолчанию эта функция была отключена, и чтобы получить действительно защищённый канал связи, нужно было идти в настройки и самостоятельно всё включать.

Но большинство проблем для «Телеграма» были связаны с привязкой учётной записи к номеру телефона пользователя.

Так, в мае 2017 года стало известно, что неизвестные пользователи смогли подключиться к аккаунтам Telegram двух оппозиционных политиков — Георгия Албурова и Олега Козловского. Они оба получили сообщения о входе с нового устройства, которое работало под управлением Linux и было подключено к сети через анонимную сеть Tor.

После детального расследования (участие в нём приняли и разработчики Telegram) оказалось, что инцидент связан с перехватом SMS-сообщения с паролем для входа в мессенджер. Самое интересное заключается в том, что в ночь перехвата кодов, услуги передачи SMS-сообщений на телефонах пострадавших пользователей были отключены. Ещё одно совпадение заключается в том, что оба пользователя являются абонентами МТС, которую Албуров и Козловский обвинили в содействии взломщикам.

В конце 2017 года сомнения в неуязвимости мессенджера посеял Антон Розенберг, экс-сотрудник «Вконтакте» и «Телеграм», заявивший, что, в ходе конфликта с братом Павла Дурова, Николаем, в его «Телеграме» внезапно пропала история переписки с момента регистрации в 2013 году: «Удалена она была только на сервере, так как сообщения, закешированные у меня в телефоне, никуда не делись. В общем, выглядело всё ровно так, будто кто-то сделал запрос delete_first_messages («удалить первые N сообщений пользователя») — такая функция была ещё в движке text-engine, разработанном в ВК и позднее выложенном в open source». Пост Розенберга наделал много шума, но подтверждения его рассказу так и не появилось.

В официальном ответе на статью Gizmodo сотрудник «Телеграма» написал, что автор путается в терминах, не различая, в частности, обычное и оконечное шифрование. По словам команды мессенджера, в нём шифруется всё: «Секретные чаты используют оконечное (end-to-end) шифрование, облачные чаты используют клиент-серверное шифрование для передачи данных и, конечно, хранятся в зашифрованном виде».

Кроме того, для обеспечения безопасности данных, не имеющих end-to-end шифрования, Telegram использует распределённую инфраструктуру. В этом случае информация из облачных чатов хранится в большом количестве дата-центров по всему земному шару, находясь под различными юрисдикциями. Ключи дешифрования разбиты на части и не хранятся в том же месте, что и данные, зашифрованные этими ключами.

В итоге, чтобы заставить Telegram выдать информацию любого рода, имеющую отношение к пользователям мессенджера, требуется получить несколько судебных предписаний из различных юрисдикций.

В июне 2017 года команда мессенджера заявила следующее: «На сегодняшний день «Телеграм» передал 0 байтов данных пользователей третьим лицам, включая правительственные органы».

Политики тоже, несмотря на ситуацию с Козловским и Албуровым, продолжают пользоваться «Телеграмом». Например, мессенджер использует штаб Алексея Навального.

В общем, до сих пор все сомнения, вопросы, блокировки и атаки шли детищу Павла Дурова только на пользу, упрочая его репутацию и укрепляя веру в защищённость «Телеграма».

И это только одна сторона феномена «Телеграма», который куда масштабнее и включает, помимо технических, ещё и маркетинговые, медийные, культурные и идейные аспекты.