Как работает airdrop — и почему тебе не просто дарят деньги

Джейсон Ву, 32-летний криптоаналитик из Нью-Йорка, пытался объяснить своему отцу, что произошло прошлой ночью.

«Представь, пап, что McDonald's вдруг решил отдать акции своей компании всем, кто покупал у них бургеры в прошлом году», — говорит Джейсон, заметив недоумение на лице отца, когда рассказал ему об очередном громком аирдропе в криптомире.

Ричард Ву, инвестиционный банкир с 30-летним стажем, поднял бровь: «И какой им в этом смысл?»

В два часа ночи, когда большинство американцев спали, разработчики протокола Arbitrum запустили распределение токенов на 1,2 миллиарда долларов. Одновременно сотни тысяч криптовалютных адресов по всему миру получили уведомления о внезапном зачислении активов — просто за то, что когда-то пользовались услугами платформы.

«Если бы Bank of America вдруг раздал акции всем, кто открывал у них счет, совет директоров был бы уволен до конца дня», — хмыкнул Ричард, отпивая утренний кофе.

«В том-то и дело, — кивнул Джейсон. — В традиционных финансах это невозможно. Но блокчейн играет по другим правилам».

И эти правила трансформируют саму суть владения, распределения ценности и отношений между платформами и пользователями.

«Аирдроп — от английского airdrop, "сброс с воздуха", как гуманитарная помощь в зонах бедствия», — начал объяснять Джейсон, заметив, что отец слушает с нарастающим интересом. — «В криптомире это распределение токенов среди определенной группы адресов, обычно бесплатно или за выполнение простых действий».

«Звучит как обычная раздача бесплатных образцов», — пожал плечами Ричард.

«На заре криптовалют так и было», — согласился Джейсон. — «В 2014-2016 годах разработчики просто рассылали свои токены случайным пользователям, надеясь привлечь внимание. Это был цифровой эквивалент раздачи флаеров у метро — большинство летело в мусорку».

Ричард кивнул: «Классический маркетинговый ход. Низкая конверсия, но и затраты минимальные».

«Но потом что-то изменилось», — продолжил Джейсон. — «В 2020 году Uniswap, крупнейшая децентрализованная биржа, раздала 400 токенов UNI каждому, кто хотя бы раз пользовался их сервисом. На момент аирдропа это было около $1,200, а в пике — больше $15,000».

Глаза Ричарда расширились: «За простое использование сервиса? Это уже не маркетинг, это безумие».

«Или революция в распределении активов», — улыбнулся Джейсон. — «После Uniswap началась новая эра. Аирдропы из маркетингового инструмента превратились в механизм распределения власти и создания сообщества. 1inch, dYdX, ENS, Optimism, Arbitrum — десятки проектов последовали этой модели, раздав токены на миллиарды долларов».

«Но почему?» — в голосе Ричарда звучало искреннее недоумение. — «Какой экономический смысл отдавать активы, вместо того чтобы продавать их?»

«Для блокчейн-проектов ценность протокола напрямую зависит от размера и активности сети пользователей», — объяснял Джейсон. — «Представь, что Visa раздает акции не только владельцам банков, но и магазинам, и даже активным пользователям карт. Чем больше людей заинтересованы в успехе системы, тем устойчивее и ценнее она становится».

Ричард задумался: «Как если бы Facebook в 2010 году отдал часть акций своим первым пользователям вместо того, чтобы концентрировать их в руках венчурных инвесторов».

«Именно так! И, возможно, не было бы такого конфликта интересов между пользователями и платформой», — подхватил Джейсон.

Следишь за аирдропами — но не хочешь просыпаться последним?

В Telegram-канале Mosca мы публикуем актуальные курсы криптовалют, и делимся новостями.

Во время совместной поездки в такси на семейный ужин Ричард неожиданно вернулся к утренней теме.

«Я весь день думал о твоих аирдропах», — сказал он с легким раздражением человека, чьи представления о финансах подверглись атаке. — «Если это такой эффективный механизм, должны быть разные подходы к его реализации, верно?»

Джейсон улыбнулся. Его отец, несмотря на скептицизм, всегда стремился разобраться в сути нового явления.

«Сейчас выделяют четыре основных типа аирдропов», — начал объяснять он, включая громкую связь, чтобы продолжить работу над аналитическим отчетом. — «Каждый решает свои задачи и имеет свои критерии распределения».

«Самые ценные — это ретроспективные аирдропы», — объяснял Джейсон. — «Проект анализирует прошлую активность в своей сети и вознаграждает пользователей, которые уже взаимодействовали с протоколом. Это как если бы Amazon вдруг решил отдать акции тем, кто делал у них покупки последние пять лет».

«И самые крупные аирдропы были именно такими?» — спросил Ричард.

«Точно. Uniswap, Ethereum Name Service, Optimism, Arbitrum — все они вознаградили ранних пользователей. Некоторые счастливчики, активно экспериментировавшие с разными протоколами, получили сразу несколько аирдропов на десятки тысяч долларов каждый».

«Второй тип — поведенческие аирдропы», — продолжил Джейсон. — «Проект заранее объявляет, что будет вознаграждать пользователей за определенные действия: торговлю, предоставление ликвидности, участие в тестировании. Это уже ближе к бонусным программам традиционных компаний».

Ричард оживился: «Как бонусные мили авиакомпаний или кешбэк с кредитных карт?»

«В точку! Только вместо скидок или бонусов ты получаешь долю во владении самой системой. И еще одно важное отличие: ты заранее не знаешь точную формулу расчета вознаграждения или дату аирдропа. Это создает естественное поведение пользователей, а не искусственную погоню за наградой».

«Третий тип — холдерские аирдропы», — продолжал Джейсон. — «Токены распределяются среди владельцев других токенов или NFT. Например, владельцы токена A получают новый токен B просто за факт владения».

«Это похоже на спин-офф компании», — заметил Ричард. — «Когда Microsoft отделила игровое подразделение, акционеры основной компании получили акции новой».

«Отличное сравнение!» — воскликнул Джейсон. — «Особенно популярны аирдропы для владельцев NFT. Например, проект Bored Ape Yacht Club аирдропнул токен ApeCoin владельцам своих NFT на десятки миллионов долларов».

«И последний тип — случайные аирдропы», — завершил Джейсон. — «Распределение без четких критериев, часто используется для маркетинга или создания шума вокруг проекта. Они редко имеют существенную ценность».

«Как лотерейные билеты, раздаваемые в торговом центре?» — уточнил Ричард.

«Именно. Большинство таких аирдропов ничего не стоят, но изредка попадаются ценные. Это самый примитивный тип, оставшийся с ранних дней».

Следующим вечером Ричард неожиданно заглянул в коворкинг, где Джейсон проводил встречу крипто-энтузиастов. Дождавшись окончания презентации, отец устроился рядом с сыном в зоне отдыха, с интересом разглядывая настенные мониторы с графиками криптовалют.

«Допустим, я поверил в экономический смысл аирдропов», — сказал он, наблюдая за мерцающими числами. — «Но как это работает технически? Как проект определяет, кто достоин получить токены, а кто нет?»

Джейсон улыбнулся. Его отец всегда вникал в детали любого финансового механизма — привычка, выработанная десятилетиями работы с деривативами.

«Процесс состоит из нескольких этапов», — начал Джейсон, рисуя схему на салфетке. — «Сначала команда проекта определяет, какие действия или характеристики должны вознаграждаться».

«Проект создает снимок блокчейна (snapshot) на определенную дату и анализирует исторические данные», — объяснял Джейсон. — «С помощью специальных скриптов они извлекают адреса, соответствующие критериям: кто торговал на бирже, кто предоставлял ликвидность в пул, кто взаимодействовал с определенными смарт-контрактами».

«Я думал, блокчейн слишком тяжелый для таких сложных запросов», — заметил Ричард.

«Поэтому используют индексаторы и специализированные базы данных, которые структурируют данные блокчейна для более эффективного анализа», — кивнул Джейсон. — «Для крупных аирдропов анализируются терабайты данных и миллионы транзакций».

«Самая сложная часть — отфильтровать "фермеров аирдропов"», — продолжил Джейсон. — «Это люди, которые создают множество адресов и имитируют активность только ради получения токенов».

«Как банки борются с отмыванием денег», — понимающе кивнул Ричард.

«Точно. Проекты используют сложные эвристики, анализ сетевых взаимодействий между адресами, метрики естественного поведения. Например, Optimism отслеживал не только факт использования протокола, но и регулярность, разнообразие действий, время между транзакциями».

«После очистки данных разрабатывается формула распределения», — продолжал Джейсон. — «Она может учитывать десятки факторов: объем транзакций, количество взаимодействий, время первого использования, регулярность, разнообразие действий».

«Как алгоритм кредитного скоринга», — сравнил Ричард.

«Отличная аналогия! Только вместо оценки платежеспособности оценивается ценность пользователя для экосистемы. Некоторые проекты даже нанимают специалистов по теории игр и поведенческой экономике для разработки оптимальных формул».

«Когда список и формула готовы, создается смарт-контракт», — Джейсон нарисовал схему на салфетке. — «Но хранить полный список адресов в блокчейне было бы непрактично из-за высоких комиссий. Поэтому используется криптографический трюк — дерево Меркля».

Видя непонимание на лице отца, Джейсон пояснил: «Представь, что у тебя миллион получателей. Вместо хранения всего списка в блокчейне, ты создаешь криптографический отпечаток этого списка — корень дерева Меркля. Это как сжать книгу до одной строки, при этом сохранив возможность проверить, есть ли в ней определенное слово».

«И как пользователь получает токены?» — спросил Ричард.

«Через процесс "клейма" (claim). Ты приходишь на сайт проекта, подключаешь кошелек, и система проверяет твое право на получение, генерируя криптографическое доказательство принадлежности твоего адреса к списку получателей».

«Как предъявление паспорта для получения наследства», — сравнил Ричард.

«Именно! Только вместо нотариуса роль верификатора выполняет смарт-контракт, который проверяет доказательство и отправляет токены, если все корректно».

Проходя мимо здания Morgan Stanley, Джейсон заметил знакомую фигуру у входа — его отец как раз выходил после утреннего совещания.

«Джейсон? Вот так совпадение», — Ричард приветственно поднял руку. — «У меня как раз есть время на кофе. Присоединишься?»

Расположившись в ближайшей кофейне, Ричард сразу перешел к делу:

«Я обсудил твои аирдропы с нашим отделом инноваций», — сказал он, помешивая американо. — «Они считают, что это временное явление, которое исчезнет, когда закончится венчурное финансирование криптопроектов. Что на это скажешь?»

Джейсон улыбнулся: «Они думают, что аирдропы — это благотворительность? На самом деле это тщательно просчитанные бизнес-стратегии».

«Первый и самый очевидный мотив — маркетинг и привлечение пользователей», — начал объяснять Джейсон. — «Традиционные компании тратят миллиарды на рекламу, которая часто неэффективна. Аирдропы гарантируют, что токены попадут к целевой аудитории — людям, уже знакомым с криптовалютами и потенциально заинтересованным в проекте».

«Таргетированная реклама, но за нее платят токенами, а не долларами», — кивнул Ричард. — «Но почему бы просто не продать эти токены?»

«Второй мотив — децентрализация владения и управления», — продолжил Джейсон. — «В традиционных стартапах основатели и инвесторы стремятся удержать контроль. В блокчейне часто действует противоположная логика — ценность протокола выше, если он по-настоящему децентрализован».

Ричард нахмурился: «Почему децентрализация повышает ценность?»

«По нескольким причинам», — ответил Джейсон. — «Регуляторная безопасность: если протокол действительно децентрализован, его сложнее закрыть или регулировать как централизованную компанию. Устойчивость к цензуре и отказам: система без единой точки контроля надежнее. И доверие пользователей: люди охотнее используют платформу, если знают, что ее будущее не зависит от решений нескольких инвесторов».

Ричард медленно кивнул: «Как разделение властей в государстве. Власть не концентрируется в одних руках».

«Третий мотив — создание сетевого эффекта и экономических стимулов», — добавил Джейсон. — «Когда пользователи становятся совладельцами, они заинтересованы в росте протокола. Они привлекают новых пользователей, создают контент, предоставляют ликвидность — по сути, выполняют работу, за которую в традиционных компаниях пришлось бы платить».

«И все же, раздача токенов на миллиарды — это не благотворительность», — настаивал Ричард.

«Конечно нет», — согласился Джейсон. — «За этими "подарками" стоит жесткий расчет. Посмотрим на аирдроп Uniswap: они распределили 15% токенов среди пользователей, сохранив 45% для команды и инвесторов и еще 40% для будущего развития и стимулирования».

«То есть они отдали меньшую часть», — заметил Ричард.

«Верно. И эта "инвестиция" в сообщество окупилась многократно. После аирдропа объем торгов на Uniswap вырос в несколько раз, токен получил ликвидность и листинги на крупных биржах, а капитализация всего протокола достигла миллиардов».

«Как IPO, но вместо продажи акций инвесторам часть раздается пользователям», — задумчиво сказал Ричард.

«Именно! Это новая модель выхода проекта на рынок, которая создает мгновенную ликвидность, сообщество амбассадоров и выравнивает стимулы всех участников экосистемы».

Воскресная традиция утренних пробежек в Центральном парке была единственным спортивным ритуалом, который Ричард соблюдал неукоснительно. Джейсон изредка присоединялся к отцу, ценя эти моменты для неспешных разговоров без отвлечений на гаджеты.

«Мой аналитик по криптовалютам рассказал мне о "фермерстве аирдропов"», — сказал Ричард, сбавляя темп на повороте аллеи. — «Люди создают сотни адресов и имитируют активность только ради получения токенов. Это не подрывает всю идею?»

Джейсон вздохнул, вытирая пот со лба: «Да, это серьезная проблема. Как и в любой экономической системе, появляются люди, пытающиеся играть не по правилам».

«Фермерство аирдропов — это целая индустрия», — объяснил Джейсон. — «Люди анализируют потенциальные аирдропы, создают множество адресов и имитируют "естественную" активность, чтобы максимизировать получение токенов».

«Как биржевые манипуляции», — сравнил Ричард.

«Похоже. И проекты постоянно совершенствуют защиту. Они отслеживают подозрительные паттерны, вводят минимальные пороги активности, используют сложные метрики естественного поведения. Но это гонка вооружений».

«Какие еще есть риски?» — спросил Ричард.

«Распродажа токенов сразу после аирдропа», — ответил Джейсон. — «Многие получатели стремятся мгновенно конвертировать токены в "настоящие" деньги, что создает сильное давление на цену. Проекты решают эту проблему через вестинг — постепенное разблокирование токенов в течение месяцев или лет».

«Звучит как ограничение периода продажи акций после IPO для инсайдеров», — кивнул Ричард.

«Точно. Есть и другие проблемы: налогообложение аирдропов (в разных странах по-разному), сложность получения токенов для обычных пользователей, высокие комиссии в блокчейне, риск мошенничества и фишинга».

«Расскажи подробнее о фермерстве», — попросил Ричард. — «Как люди это делают?»

«Все начинается с выбора перспективных проектов», — объяснил Джейсон. — «Фермеры анализируют популярные протоколы без собственного токена, особенно те, что получили значительное финансирование. Затем создают десятки или сотни адресов, распределяют между ними средства, имитируя активность разных пользователей».

«И это работает?» — спросил Ричард.

«Все сложнее. Проекты постоянно совершенствуют защиту. Например, Optimism проверял не только количество транзакций, но и их разнообразие, регулярность, время между операциями. Arbitrum вообще отказался от вознаграждения простых пользователей, сконцентрировавшись на разработчиках и активных участниках экосистемы».

«Похоже на борьбу с отмыванием денег в банках», — заметил Ричард. — «Постоянное совершенствование методов контроля».

«Верно. И как в этой борьбе, абсолютной защиты не существует. Это всегда баланс между безопасностью и доступностью».

Через месяц после их первого разговора об аирдропах Ричард позвонил сыну из аэропорта.

«Я лечу на конференцию по финтеху в Сингапур», — сказал он. — «И, представляешь, в программе целая секция посвящена токеномике и аирдропам. Похоже, традиционные финансы наконец заметили это явление».

Джейсон улыбнулся: «Что ты думаешь, куда движется вся эта история с аирдропами?»

«Как обычно, инновация начинается с хаоса и эксперимента, затем стабилизируется и интегрируется в основную систему», — задумчиво ответил Ричард. — «Я вижу движение к более структурированным, прозрачным и предсказуемым моделям распределения».

«Согласен», — кивнул Джейсон. — «Уже сейчас проекты экспериментируют с более сложными моделями: распределение через квадратичное голосование, аирдропы с вестингом, привязанным к участию в управлении, механизмы, сочетающие ретроспективные и поведенческие подходы».

«Думаешь, эта модель выйдет за пределы криптовалют?» — спросил Ричард.

«Уже выходит. Стартапы в традиционных индустриях присматриваются к идее распределения части акций среди активных пользователей. Twitter, Reddit, Discord — все они экспериментируют с механизмами, похожими на аирдропы. Это новая форма отношений между компаниями и пользователями».

Ричард помолчал, затем сказал: «Знаешь, когда я начинал карьеру в финансах, инвестирование было доступно узкому кругу инсайдеров. IPO проводились, когда компания уже достигала миллиардной оценки, а обычные люди могли инвестировать только после того, как большая часть роста уже произошла».

«А теперь?» — спросил Джейсон.

«Теперь я вижу, что аирдропы — это не просто распределение токенов. Это перераспределение возможности участвовать в создании и владении ценностью. Радикальная демократизация доступа к активам на ранних стадиях».

Объявили посадку на самолет, и Ричард начал прощаться.

«Кстати», — сказал он, поднимаясь со скамьи у гейта. — «Я всё-таки открыл криптокошелёк. Поиграл с парой протоколов. Кто знает — может, что-то и прилетит».

Джейсон прищурился:— Только не становись фермером, ладно?

Ричард усмехнулся, глядя в окно на застывшее крыло самолёта.— Я всё ещё помню, как это — играть на опережение.

А уже в самолёте, перед самым отключением связи, он набрал короткое сообщение:

«Не переживай. У меня был Bloomberg, когда ты ещё собирал карточки Pokémon. Я справлюсь.»

Если следишь за крипторынком и хочешь быть в курсе курсов и событий —присоединяйся к Telegram-каналу Mosca.