Ничего не понятно, но пострадать может любой: образовательный бизнес — про закон о контроле за просвещением в России

Просветительская деятельность — осуществляемая вне рамок образовательных программ деятельность, направленная на распространение знаний, опыта, формирование умений, навыков, ценностных установок, компетенции в целях интеллектуального, духовно-нравственного, творческого, физического и (или) профессионального развития человека, удовлетворения его образовательных потребностей и интересов.

определение из законопроекта

Отсутствие соответствующего правового регулирования создаёт предпосылки для бесконтрольной реализации антироссийскими силами в школьной и студенческой среде под видом просветительской деятельности широкого круга пропагандистских мероприятий, в том числе поддерживаемых из-за рубежа и направленных на дискредитацию проводимой в Российской Федерации государственной политики, пересмотр истории, подрыв конституционного строя.

из пояснительной записки к законопроекту

Пока правительство не определило порядок контроля, сложно что-то сказать про реальные угрозы. Про онлайн-образования особенно сложно сказать, потому что закон вроде как касается только просветительской деятельности на территории России, а как будет определяться география онлайн-занятий не очень понятно.

Неизвестно, какие санкции придумают власти. В любом случае такие нормы неизбежно вредят просветительской деятельности хотя бы тем, что усиливают самоцензуру. И сейчас, до принятия нового закона, многие журналисты и преподаватели невольно начинают действовать с оглядкой и задумываться не только о том, чтобы содержание курса или семинара было выверено с научной точки зрения, но и том, не придерутся ли к нему по политическим мотивам.

Это касается, к примеру, тем, связанных с Великой Отечественной войной, религией и многими другими. Размытость формулировок в законах ведёт именно к такому эффекту. Очень плохо, что на это приходится тратить время, силы и нервы. Кроме того, не хочется тратить время, силы и нервы на лишнюю бюрократию.

[Последствия для пользователей] во многом зависят от того, как будут сформулированы нормативные акты, и как они будут применяться на практике. Никакой пользы новый закон наверняка не принесёт. Какой именно будет ущерб — посмотрим.

Я считаю, что никаких специальных норм по регулированию просветительской деятельности принимать не нужно. Со всеми действительно опасными явлениями можно бороться и с помощью нынешнего законодательства.

Александр Борзенко
, заместитель главного редактора Arzamas

Несмотря на одиозность документа, краткосрочно не вижу больших рисков, поскольку считаю этот закон подобным «закону Яровой» или закону о Рунете, который дамокловым мечом подвешивается просто на всякий случай.

Решение это не отраслевое, не экспертное, а политическое. Поэтому пока это просто неприятно осознавать, что могут прийти непонятно с чем, непонятно почему, но конкретных рисков для онлайн-образования в ближайшие месяцы я не вижу. Хотя общественным организациям или публичным личностям, несимпатичным исполнительной власти, может прилететь почти сразу. Ведь это закон, во многом, для борьбы с ними.

Бояться стоит чиновников малого и среднего уровня, которые по своему усмотрению и в личных целях смогут использовать закон против учебных и просветительских проектов. Причём туда могут попасть даже какие-нибудь блогеры, которые чем-то не угодили кому-то лично. В общем, существуют риски, которые по большому счёту, плохо прогнозируемы и могут обернуться неприятными результатами. Хотя, опять-таки, краткосрочно — непонятно, чего бояться.

Пока выглядит так, что перестраховаться от чиновника, если он решит использовать этот закон против тебя, невозможно. В силу размытости формулировок. Ты можешь хоть девочек вышивке бисером обучать, всё равно сможешь получить обвинения в чём угодно — вплоть до распространения детской порнографии.

Я очень надеюсь, что для пользователя это будет незаметно. Есть опасность включения самоцензуры в просветителях и тех же самых блогерах, но здесь вопрос характера. Надеюсь, что нам всем характера хватит и никто не станет кастрировать свои материалы и трястись над каждой формулировкой, опасаясь, как бы кто чего не увидел за их словами.

[Контролировать просвещение] не нужно. Уже давно есть много разнообразных законов, которые страхуют общество от рисков, которые, как будто бы, пытаются закрыть авторы этой инициативы. Затея не имеет никакого отношения к логике или заботе об обществе, а продиктована политической конъюнктурой.

Максим Спиридонов
, основатель Digital Dolina и бывший глава «Нетологии-групп»

По мнению Госдумы закон призван предотвратить распространение экстремизма и прочих бед искажений исторической правды. Звучит странно, для этого у нас и так есть регулирующие правовые требования. Хочется надеяться, что дальше защиты госпропаганды и агитации закон не пойдет и не тронет ИТ-образование, обучение новым профессиям и навыкам, софт скиллам и иное обучение всему тому, что нужно современному адекватному человеку.

Отсутствие чётко прописанных определений и исполнительных механизмов даёт локальным чиновникам свободу трактовок. К сожалению, это неизбежно приведёт к появлению спорных ситуаций, которые будут решены точно не в пользу частных образовательных проектов.

Одна из базовых функций государства — контрольно-надзорная. Когда появляется новый рынок, государство пытается эту функцию на него распространить. Вспомните взаимоотношения регулятора и интернета. Мы понимаем, что контролировать онлайн и онлайн-образование невозможно. Но у этого рынка так много пользователей, что пройти мимо очень сложно.

Думаю, что [для пользователей] ничего не изменится. В худшем случае образование уйдёт в подполье. Будем делать закрытые группы, каналы и чаты, и учиться. Передавать контент секретными ссылками, педагогов называть консультантами, а конференции чаепитием.

Наталья Царевская-Дякина, гендиректор EdTech-акселератора Ed2

Угроза нового закона для просвещения — это снижение количества и, главное, качества образовательных материалов. В России высокий уровень экспертов по ключевым гуманитарным направлениям. Именно на них в первую очередь направлен новый законопроект. В случае появления санкций или усиления бюрократического давления деятельность многих экспертов может ограничиться рамками существующих образовательных программ, допустим, школьных или вузовских — ведь они не попадают под новый закон.

Кроме того, закон станет дополнительной преградой для появления новых участников на рынке. Он затруднит вход начинающих лекторов или просветителей в профессию, а также сделает менее интересным запуск любых новых образовательных проектов. Это затормозит развитие просвещения и в целом образовательного рынка.

Сейчас многие люди начинают интересоваться новыми темами, идут в сторону lifelong education именно потому, что появляется больше возможностей — доступных материалов, удобных форматов, совмещения основной работы и параллельных интересов во внерабочее время. Если рынок будет создавать меньше возможностей, многие люди заменят образовательный досуг на развлекательный.

Другая угроза нового закона касается уже работающих на образовательном рынке компаний. Если закон будет предполагать согласования, то любой большой проект полностью погрузится в бумаги. Например, Level One проводит пару тысяч лекций в год, а также создаёт огромное количество образовательного контента в текстовом формате — всё равно что несколько толстых романов в месяц. Насколько бы простой ни была процедура согласования, она может полностью парализовать нашу работу.

Скорее всего нас ждёт не предварительная цензура, а постфактум — то есть наказание за совершённые проступки. Неопределенность как раз в этом — ждут ли нас предупреждения, штрафы или что-то более серьёзное. Кроме того, опасения вызывают потенциальные согласования всего контента, которые могут привести к непредсказуемому росту расходов на обслуживание.

Безусловно, новый закон будет способствовать сокращению рынка онлайн-образования и медийных проектов — главным образом тех, что рассказывают о гуманитарных направлениях. Даже если нас ждут только минимальные препятствия. Чем заметнее будут требуемые согласования и санкции — тем заметнее будет сокращение.

До сих пор просвещение в России обходилось без дополнительных законодательных ограничений. Уже существует много законов, которые контролируют образовательную деятельность в тех зонах, где это действительно требуется. Например, всё, что касается доступа несовершеннолетних к информации, или экстремизма, применяется и к любой деятельности в сфере просвещения. Мы считаем, что усиление контроля принесёт вред как рынку в целом, так и конечным пользователям.

Анастасия Погожева
, основательница лектория Level One

Сейчас закон можно трактовать как угодно, под определение попадают проповеди в церкви, фитнес-тренеры в спортзалах, государственные форумы, конференции врачей или строителей, Telegram-каналы, экскурсии по городу, мастер-классы по керамике или статьи о здоровье на сайтах больниц, да просто любое письменное или устное высказывание.

Cпецифических рисков именно для EdTech пока не вижу. Есть риск госмонополии на просвещение, но учитывая, что у нас в стране обязательное бесплатное школьное образование и бесплатное высшее, эта монополия у государства и так есть.

Закон диковатый, непонятный, формат контроля должно будет определить правительство после принятия закона. Как можно проконтролировать каждую лекцию или каждый how-to-ролик на YouTube — не понятно.

Пока ничего не меняем, продолжаем работу в обычном режиме и ждём анонса форм контроля. Бояться не продуктивно.

Думаю, что стоимость останется там же. Это зависит от тех форм контроля, которые придумает правительство. В тексте закона говорится о «заключениях» — если заключения будут выдавать на организацию, как аналог лицензии, это будет просто процедура, которую нужно пройти. Получать заключение на каждое минутное видео и каждый пост — невозможно. Оптимальным способом контролировать бесконечный и бесконечно растущий объём информации, было бы реагировать на жалобы, так же как когда пользователи в соцсетях отмечают спам или нелегальный контент.

Наталья Чеботарь
, основательница онлайн-школы для подростков «Нормальная школа»

Во-первых, отныне образовательные организации не имеют права заключить международный договор без заключения федерального органа исполнительной власти. Частные образовательные учреждения, работающие с лицензией, — тоже.

Во-вторых, статьи, интервью, любые материалы, содержащие рассуждения об актуальных общественных явлениях, могут рассматриваться как просветительская деятельность, их публикация потребует согласования в соответствии с теми требованиями, которые будут установлены правительством РФ. Это же касается официальных аккаунтов образовательных компаний в соцсетях и на YouTube.

Все материалы, в том числе и задним числом, придётся тщательно анализировать, очевидно, большая их часть попадёт под определение просвещения. Потребуется согласование по новому порядку.

В-третьих, конференции для обмена мнениями, расширения круга знакомств специалистов в сфере EdTech тоже попадают под этот закон. Любая информация, обсуждаемая на таких мероприятиях, безусловно, направлена на развитие навыков или умений в интеллектуальной сфере.

В-четвёртых, всё, что не входит в регулирование образовательной деятельности, попадёт в регулирование просветительской. И поэтому, вероятно, будет путаница с образовательными проектами: возможно, что в одном проекте будут элементы двух видов деятельности — образовательной и просветительской, что теоретически означает наличие двух лицензий либо лицензии на образование и иной формы соответствия критериям субъекта просветительской деятельности.

Власти интересуются любыми механизмами распространения свободомыслия в стране. Причины, побудившие принять данный законопроект, с вероятностью в 99,99% связаны с желанием пресечь любую альтернативную политическую повестку в стране.

В данный момент мы ожидаем. Когда будет понятно, какие органы исполнительной власти будут разрабатывать подзаконные акты, регулирующие применение данного законопроекта, тогда будем стараться убрать все главные риски, грозящие параличом образовательной и просветительской деятельности в стране.

Ждать нужно, что цензура будет нарастать. Неизвестно, что случится раньше — ограничение числа роликов или «замедление» YouTube. В любом случае, нельзя ожидать, что этот законопроект стимулирует развитие образования в стране.

Александр Ларьяновский
, управляющий партнёр Skyeng