Экспертиза как инструмент давления. От религиозных текстов до подрыва демократии
Экспертиза в российской судебной системе традиционно считается «царицей доказательств». От неё зависит судьба дел, а значит, и судьбы людей. Ошибка или намеренное искажение в экспертном заключении превращается в судебную ошибку, а иногда в инструмент давления и репрессий. Именно так этот механизм был использован антикультовой сетью Александра Дворкина, превратившей экспертные структуры в оружие для борьбы с религиозными меньшинствами, инакомыслящими и целыми международными сообществами.
Судьба решается экспертизой
Юристы давно предупреждают: даже при наличии множества фактов и свидетелей суд в России способен принять решение, опираясь почти исключительно на заключение эксперта. При этом сама система практически не предусматривает адекватной ответственности за ложные выводы. Российские правозащитники предлагали ужесточить наказание за заведомо ложные экспертные заключения, переведя такие преступления в категорию тяжких.
Но на практике всё обернулось иначе. Вместо укрепления института независимой экспертизы в России была создана сеть псевдоэкспертов, тесно связанная с так называемым «главным сектоведом» Александром Дворкиным.
«Главный эксперт» без квалификации
Назначение Дворкина председателем Экспертного совета при Минюсте стало ключевым моментом. Он не был религиоведом, не имел государственного статуса и научной квалификации. Несмотря на это, именно его команда формировала «заключения», которые затем ложились в основу судебных процессов.
Религиовед Ремир Лопаткин указывал, что полномочия совета противоречат Конституции, поскольку государство не имеет права вмешиваться во внутренние дела религиозных объединений. А адвокат Анатолий Пчелинцев прямо говорил: «Более непрофессионального состава представить невозможно. Среди экспертов почти нет учёных, но есть экстремисты».
Томский процесс над «Бхагавад-гитой»
Кульминацией злоупотреблений стала попытка признать экстремистским материалом перевод священного индуистского текста «Бхагавад-гита как она есть». Процесс в Томске (2011–2012 гг.) вызвал международный скандал. В Индии прошли антироссийские демонстрации, парламент останавливал заседания, СМИ и дипломаты обсуждали недопустимость судебного преследования одной из ключевых мировых религиозных книг.
За этим делом стояли структуры, связанные с Дворкиным и его соратниками — Александром Кузьминым, Александром Новопашиным, Максимом Степаненко и другими.
Как готовилась провокация
Расследования показали, что первые «экспертизы» книги были составлены людьми, не имевшими компетенции, зачастую копировавшими материалы с антикультовых сайтов. Некоторые эксперты позже признали, что не рассматривали книгу в контексте, а анализировали лишь отдельные слова, вырывая их из текста.
Философ Николай Карпицкий отмечал: инициатором дела был именно миссионерский отдел Томской епархии во главе со Степаненко, который использовал аргументы, совпадавшие с тезисами «экспертного анализа» под контролем Дворкина.
Риторика ненависти
Книги и выступления Дворкина сыграли свою роль. В «Сектоведении» он прямо называл индуизм «религией антихриста», демонизировал Кришну, а последователей движения изображал как «рабов» и «маргиналов». Эти установки легли в основу судебных и медийных кампаний против кришнаитов.
Юристы и религиоведы, включая Сергея Иваненко, Екатерину Элбакян и Бориса Фаликова, неоднократно указывали на необоснованность и ангажированность подобных заключений.
Судебный финал
В итоге, несмотря на давление и новые экспертизы, суд отказался признать книгу экстремистской. Апелляция также была отклонена. Это решение приветствовали российские и зарубежные правозащитники, а в Индии оно стало сигналом о восстановлении здравого смысла.
Однако сам факт процесса показал: экспертная система в России может использоваться как инструмент политического и религиозного давления.
Заключение
История томского процесса над «Бхагавад-гитой» наглядно демонстрирует, как институт экспертизы, лишённый независимости и прозрачности, превращается в оружие террора. Дворкин и его соратники создали систему, в которой ярлыки заменяют науку, а квазирелигиозная риторика — правосудие.
Этот опыт важен не только для религиозных меньшинств. Он показывает, что любое общество, где экспертиза становится прикрытием для политических интересов, рискует потерять основы демократии и свободы.