«Смотри, вон едет моя машина». История о том, как жадность фраера сгубила.

Выиграть просто суд, особенно, когда на твоей стороне все доказательства – дело скучное и даже нудное, которое быстро сотрется из памяти, и похвалиться им даже как-то стыдно. А вот выиграть суд изящно, филигранно, вытащить клиента за загривок практически из пропасти, вывернув позицию противника в совершенно неожиданную для него сторону, да еще тонко сыграв на психологии – вот это победа, так победа.

И стоит она дорогого.

Чего скрывать, после таких побед душу греет радость, смешанная с гордостью, а может даже и гордыней. Мысль «Как я их уделал!» приятно ласкает эго, чувствуешь себя почти гением.

Вы думаете, таких побед не бывает? А вот и нет! У нас есть такие истории, и сегодня я хочу поделиться с Вами одной из них.

Я Олег Михайленко, управляющий партнер адвокатского бюро "Михайленко и партнеры". Мы с командой ведём ТГ-канал, в котором делимся самой актуальной и качественной информацией в сфере бизнеса и права.

Но прежде чем рассказать эту историю, хотел бы заметить, что причиной всех бед клиентов по этому делу была типичная русская беда. Не приучен наш народ сначала думать, советоваться со специалистами, а потом что-то делать. Это же не по-нашему, не по-русски…

Так вот.

В 2009 году ко мне обратились трое молодых мужчин в среднем лет по 35. Два родных брата – старший Олег и младший Максим, и их друг детства Александр. Их направила ко мне моя коллега, которая больше специализируется на уголовных делах. И когда она поняла, что это дело уже не вытянет, отправила ребят ко мне. Так уж давно повелось, что если дело очень гиблое, то это ко мне. Даже сейчас по прошествии стольких лет я не могу раскрывать всех карт. Но вот кое-что могу.

В общем, ребята поведали мне вот такую историю.

Все трое дружат с детства. Когда выросли – занялись мебельным производством. Все трое партнеры, всё поровну на троих и прибыль, и расходы, и убытки. Есть свой мебельный цех и участок под ним в собственности, есть станки, есть материалы. Но только все оформлено на одного – на старшего брата Олега, открывшего ИП. Максим и Саша у него на трудовых договорах, но это же не важно, потому что все на доверии и на слове пацана…

Чувствуете, что сейчас по всем канонам жанра, что-то должно произойти?

А это значит, что помимо квартиры, гаража и личных машин, разделу будут подлежать и цех, и участок, и станки, которые были друзьями так бережно записаны на Олега. Увещевания Олега в адрес жены, типа – забери все, и квартиру, и гараж, и машины, только не трогай бизнес, это не мое, – не имели никакого эффекта.

Жена, науськиваемая своим адвокатом, намерена была делить всё.

Дочь Олега, девочка лет четырнадцати, хотя и жила с мамой, но была на стороне отца, и периодически сливала ему информацию. Однажды они ехали с мамой в её машине Nissan Murano и мама со словами «смотри, вон едет моя машина» показала на проезжавшую мимо Infiniti QX80.

Моя коллега, направившая их ко мне, только и смогла, что посоветовать этим бедолагам предложить жене отступные в размере стоимости, по которой они за шесть лет до этих событий выкупили цех – 2 млн рублей. Но в ответ было встречное требование 10 млн – для 2009 года сумма очень большая, которую они себе позволить не могли.

Вот с эти они и пришли ко мне.

Даааа… Цена простой глупой русской ошибки не советоваться с юристом вырисовывалась в сумму 10 млн руб.

Мне нужны были подробности. Я стал расспрашивать, как они купили этот цех шесть лет назад. Саша рассказал, что этот цех они изначально долго арендовали у АО «Крупяной завод» (был у нас в Ростове-на-Дону такой завод со времен СССР прямо в центре города на берегу Дона с роскошной причальной стенкой, который, как и многие, был приватизирован и потом распродан по частям). А потом через некоторое время Саша и Максим пришли к директору завода и предложили ему выкупить цех.

Тот согласился на двух миллионах, но настаивал, чтобы договор был официальным с реальной ценой, и оплата была по безналу – один миллион сразу на счет, второй в рассрочку в течение года.

– А Олег где был в момент разговора с директором завода? – стало мне очень интересно.

– А его в Ростове не было, да и, в общем-то, это была целиком моя идея, – как-то равнодушно ответил Саша.

Я поинтересовался, работает ли этот директор сейчас, и какие с ним отношения. Директор работал, и отношения с ним были прекрасные. Я настоял на встрече.

После договоренности я и Максим прибыли в административное здание завода к назначенному времени. В кабинете у директора было как-то темно и неуютно. Но вполне дружелюбное отношение директора к Максиму сразу сняло напряжение.

В разговоре директор в точности повторил рассказ Саши.

– Пацанам надо помочь, – сходу начал я давить на мужскую солидарность, – эта стерва несправедливо хочет отжать у них полбизнеса. Неужели мы позволим ей это сделать и не поможем ребятам?

– Что нужно от меня? – без раздумий спросил меня директор.

А от директора нужна была всего лишь доверенность от завода на ещё одного юриста, который сыграет роль, которую я для него напишу.

Сказано – сделано.

Я сажаю перед собой Олега, даю ему бумагу и ручку и диктую текст письма, которое по моей затее он должен написать Максиму и Саше. Содержание письма я уже точно не помню, но его общий смысл такой:

«Дорогой брат Максим и друг Саша. Мы договаривались шесть лет назад, что я выступлю в качестве покупателя цеха у завода, потому что завод настоял на безнале. Я помню, что выступил только посредником, и должен был сразу переоформить цех на ваше имя, поскольку он покупался на ваши деньги. Я этого не сделал, я вас обманул, я виноват».

Как только это письмо было получено Максимом и Александром, я пошел в суд от их имени. Ответчиками были Олег и завод, жена третьим лицом. И уже в суде я развернул, что на самом деле отношения между заводом и Олегом – это, конечно, купля-продажа, но Олег был посредником, и по договоренности с Максимом и Сашей, должен был за их деньги купить цех у завода от своего имени, но в их пользу. Т.е. цех покупался Олегом фактически на основании договора комиссии.

И вот мы в суде.

Максим и Саша говорят, что реально о покупке договаривались с заводом они, они отдавали деньги наличными Олегу, он вносил себе на счет и перечислял заводу. Это подтверждается выпиской со счета Олега: вот внесен на счет миллион прямо перед перечислением сразу после заключения договора, а вот по 200 000 руб. вносились в течение года, получение которых Олег подтверждал расписками.

Олег иск признает и подтверждает, что деньги не его, что изначально договаривались, что он выступит только комиссионером. Представитель завода иск признает и подтверждает все сказанные обстоятельства. На все возражения жены (третьего лица в этом деле) мы спрашиваем: «А Вы откуда можете знать, что все это не правда? Вы же не присутствовали при переговорах!».

В какой-то момент адвокат, который уверял жену в 10 миллионах, просто исчез. Новый адвокат попытался опровергнуть нашу позицию, требуя принести расписки. В день, когда мы принесли расписки, мы прямо чувствовали, что новый юрист потирает руки, готовясь просить суд назначить экспертизу по давности составления документов.

Наверняка он думал, что мы подделаем эти расписки.

Но каково же было разочарование и его, и жены, когда они увидели на этих расписках слово «ДУБЛИКАТ», сопровождавшееся комментарием, что в связи с утерей оригинала, стороны обоюдно согласились восстановить утерянный документ и подтверждают действительность содержания дубликата.

Честно Вам скажу, я был против, я отговаривал всех троих соглашаться на мировую. Но они посчитали иначе. Мы заключили мировое, жена получила свои два миллиона, помимо обставленной мебелью трехкомнатной квартиры (даром, что они мебельщики), машины Nissan Murano и гаража. А закадычные друзья детства остались при своем бизнесе.

Спустя некоторое время, может, через месяц после окончания дела, Саша заехал ко мне в офис, чтобы сказать спасибо.

– Мы до последнего не верили, что ты сможешь, – сказал он мне, прощаясь у двери.

Эх, друг мой любезный, Саша, знал бы ты, я сам до последнего не верил, что так все закончится.