Пикап на черноморском побережье

Конец 70-х, август. Сборная тяжелоатлетов из Ленинграда на оздоровительных сборах в Туапсе. Для меня этот городок стал почти летней родиной. Раз пятнадцать, а может быть и больше я был в Туапсе со сборной ДСО, ЦС или Ленинграда. Частенько переезжал с одного сбора на другой, перенося вещи с одной улицы на соседнюю. К этому времени я был маленькой, но яркой звездой в «Зените», вернее «бронзовой звездой союзного значения». Я с собой взял маму. Хотел, чтобы она отдохнула на Черном море. Заодно и я буду как в домашней обстановке. Нас всегда селили в частном секторе. Тренеры, а их было двое — Геннадий Александрович Огурцов и Сергей Михайлович Николаев, взяли на этот сбор своих жен. И эта компания часто приглашала мою маму с собой на разные мероприятия.

Я замечал, что ленинградцев, а тем более ленинградцев спортсменов, везде принимали доброжелательно и с радостью. И в Туапсе мы тоже чувствовали к себе симпатию от хозяев квартир, персонала в спорткомплексе и просто местного населения.

В советское время пляжи на Черном море выглядели однообразно. Народу полно, к воде подойти трудно, кафешки переполненные, а аромат от них шел специфический, то ли от некачественных продуктов, то ли от полуголых неухоженных тел посетителей. Мы, тяжелоатлеты 70-80-х, чувствовали себя на пляжах гордо, привлекая своими фигурами к себе внимание. Когда женщины проходили мимо нас — штангистов, как в простонародье называют тяжелоатлетов, мы невольно ловили их томные взгляды. И смешно было замечать, как сопровождающие их мужчины непроизвольно втягивали животы и расставляли руки пошире. Мало кто хотел признавать законы природы: хорошие фигуры по наследству достаются малой толике населения. А заниматься собой в то время было не так модно, как диктует сегодняшнее время.

Мы старались отдыхать подальше от центрального входа на пляж. Облюбованное место ленинградских тяжелоатлетов местная детвора знала и частыми набегами докучали нам.

— Дяденька, покажите бицепсы!

— А вы можете слона поднять? — и так далее. Хотя, и они нам иногда помогали, выполняя наши незатейливые поручения.

Я ходил на море не каждый день, да и загорал и купался по 2-3 часа не больше. Тренироваться предпочитал в вечернее время. Солнце садилось уже к семи часам. Береговой вечерний бриз быстро продувал зал через большие окна, открытые настежь. Тренироваться было легче, не надо было менять футболки во время тренировки. В дневное время стояла сильная духота, ребята, в основном, тренировались до обеда и потом коротали время на пляже. После зала шел к себе и перекусив, а ужинал я до тренировки, ложился с книгой, чтобы быстрее заснуть. Были у меня, конечно, и утренние тренировки, как правило по субботам, т.к. спорткомплекс в эти дни закрывали раньше. А в начале этого лета я уже был в Феодосии на Всесоюзных сборах от ВЦСПС. И жариться на солнце желания особого не испытывал.

Ребята обычно на пляже резались в карты или брали на прокат катамараны, чтобы дать веселую нагрузку ногам. Нам нравилось разгонять толпу купающихся, лихо несясь вдоль берега, или катать визжащих девчонок. На лодочной станции спасателем работал Антон. Я с ним был уже знаком несколько лет. Ему было около тридцати. Он был похож на воина из племени индейцев-апачей. Ростом около 180, загорелый, с длинными волосами до плеч, правда белокурыми, с мелированием от солнца и морской воды. Мы его частенько видели в конце дня на тренировках. С тонкой талией и широкими плечами, смотрелся «спасатель Малибу» превосходно. Не буду лукавить, думаю, с такой фигурой, мог бы сейчас прекрасно выступать на соревнованиях по пляжному бодибилдингу. В те годы не носили длинные шорты, они бы его украсили, скрыв ноги, над которыми он не работал на тренировках. К нам, тяжелоатлетам, Антон относился с уважением. Мы были у него постоянными и нежадными клиентами. Вечерами он подрабатывал охранником на танцплощадке в центральном парке и наши ребята проходили всегда в его смены гурьбой за три рубля. Это он как-то года три назад познакомил наших тренеров с местными вертолетчиками, которые нас иногда подкидывали на дикие пляжи.

У него было много знакомых из моряков, проводников и, конечно, цыган, которые тусовались у входа на пляж, предлагая товар или предсказания ваших счастливых или несчастных судеб. И я не раз замечал как отдыхающие ему продавали свои личные вещи, чтобы свести концы с концами на морском побережье. В общем жизнь у него бурлила, а точнее кипела. Он мог помочь с отправкой «One Way Ticket» поездом в любой конец нашей необъятной Родины или отправить к знакомому врачу, держа язык за зубами, или достать дефицитный товар не выходя с территории пляжа.

В его каморке частенько, а может и почти всегда обитали девушки. И некоторые наши парни теряли здесь голову или находили мимолетные утехи. В неприглядном помещении стояли два топчана, с уже продавленными временем пружинами. Массивный стол был прибит намертво кованными скобами перед окном, на нем стояла громоздкая радиостанция с громкоговорителем, катушечным магнитофоном и телефоном-рацией. На табурете в углу электрическая плитка, а под табуретом посуда, на втором табурете холодильник «Морозко». Больше сидячих мест не было. Спасательное снаряжение хранилось за стенкой вместе с лодками, веслами и моторами, но запах бензина, моторного масла и резины все-равно проникал в каморку. Иногда я брал у него ласты с маской и трубкой, эти принадлежности он больше никому не давал. За дружеское отношение ко мне я всегда привозил ему сувениры, заодно избавляясь от ненужных мне призовых подарков.

В кино ходили в летний кинотеатр. Репертуар всегда был хороший, но эти фильмы нами в Ленинграде были просмотрены не раз. Так что кинотеатр посещали мои соратники по «оружию» только как эскорт сопровождения милых дам.

Субботний день. Как обычно задержался на тренировке. Вахтер с нескрываемым облегчением закрыл за мной двери чтобы самому мигом покинуть спорткомплекс. В кафе меня быстро обслужили без очереди. Такая неписанная договоренность была с администрацией, ведь деньги спорткомитеты или спортивные общества переводили немалые и сразу. Четыре гуляша с одним гарниром и три стакана компота приятно бурчали в желудке, когда не торопясь шел на пляж. Уставший, начинающий покрываться испариной от палящего солнца, я не привлекал к себе внимания цыган, снующих, как электрические частицы, между потоком людей, спешащих поймать в выходной день остаток солнечного заряда.

Мама отдыхала в тренерском семейном кругу. Ребята играли в карты с девушками. Примостив сумку рядом с остальными вещами сборной, я аккуратно обогнув малышей плескавшихся у берега плавно погрузился с головой в воду. Через мгновения вся карточная команда тоже оказалась в воде. Я быстро поднырнул поглубже обогнул волнорез и вынырнул с другой его стороны. Настроения плескаться у меня не было. Пока голоса веселой ватаги доносились до берега я уже наслаждался горизонтальным положением своего тела. Мой организм медленно набирал потраченные на тренировке силы.

Прикосновение к моей руке и неизвестный девичий голос приглашал меня играть в карты.

— Поиграйте со мной в паре, пожалуйста!

Открыв глаза я забыл, что игра в карты меня утомляет, и не стал отказываться от участия сразиться в «дурака». Очень симпатичное юное личико смотрело на меня с детской улыбкой. К удивлению всех ребят, и к разочарованию некоторых, я присел к компании напротив моей новой партнерши. Мы выиграли случайно несколько партий подряд. Соперники наши менялись, а мы находили общий язык. Она заметила, что ко мне относились с уважением. Через день в разговоре призналась, что приняла меня за тренера ребят. Гуля, так звали прекрасную юную девушку, в начале августа поступила в институт в Уфе, где жила недалеко от города. Я был уже на пятом курсе.

На следующий день я отказался от карточных посиделок. Искупавшись пошел бродить по пляжному пирсу. Подойдя к открытому окну спасательной, я увидел Антона, кричать было бесполезно, из репродукторов гремела очередная песня «Boney M.», набирающая у нас в стране популярность. Жестами я показал ему катамаран. В ответ, мило извиняясь, он развел руками. Я понимал – воскресенье, помахал рукой и пошел обратно.

Проходя мимо лотка с мороженым, купил на всех по брикету. Это не бравада или показ моей щедрости. Еще с первого южного сбора после девятого класса, я уяснил эту традицию — лидеры сборной частенько угощают молодежь, ведь у сильнейших атлетов и подвесы хорошие и обычно им подбрасывают двойные талоны. И я с гордостью в свое время продолжил эту традицию.

Пока разбирали мороженое, ко мне подскочил «оруженосец» Антона. Улыбаясь он показал на катамаран. Я отдал ему мороженое, сам за руку потащил Гулю к воде. Она не сопротивлялась. Второй «оруженосец» ждал нас придерживая рыже-желтую махину, матерясь отгоняя жаждущих завладеть ею. Я одной рукой помогал взобраться девушке на качающийся катамаран, а второй незаметно забрал у нее брикет и передал охраняемому рыцарю. Антошкин голос прозвучал по пляжу:

«- Отдыхающие, будьте внимательны в воде! От берега отшвартовывается «Ленинградский Ледокол»», — и понеслась песня «One Way Ticket» — группы «Eruption». Антон знал, я в долгу не останусь.

За пару дней игры в карты и катания на катамаране, видя взаимную симпатию в поведении юной башкирки, я пригласил Гулю на дикий пляж. Через день мы уже с утра сидели ждали летчика. Его за 25 рублей вызвал диспетчер. Ожидание продлилось менее получаса.

Вертолет ужасный летательный аппарат, но этот полет мне был приятен. Девушка с испугу все сильнее прижималась ко мне. Через минут двадцать мы все равно с радостью покинули «хеликоптер». Сразу спустились с утеса к морю. В радиусе полукилометра не было ни души. Вот он Рай!

Погода стояла изумительная. Хоть я и не люблю жару, но моя спутница сглаживала мою неприязнь к высокотемпературному режиму.

Очередной раз купаясь, решили выйти из воды. И тут какая-то семья с тремя малыми примостилась в пяти метрах от наших вещей на берегу. Мы решили продолжить купание, но проплавав минут десять поняли, что это бессмысленно. Я поплыл к берегу, пока своим животом не стал царапать гладкие камушки. Быстро поднявшись на ноги, я побежал к нашим вещам.
Окончание.