Как найти социальный лифт в городе, где нет вообще никаких лифтов

Меня зовут Савелий Клышко и я из города Спасск-Дальний Приморского края. Да, в моем городе на 40 тыс человек нет ни одного лифта. Потому что город стоит на болотах, рядом со знаменитым озером Ханка, которое называют самым большим пресноводным водоемом в Восточной Азии. Озеро наполовину наше, наполовину китайское, и оно причина экологической катастрофы: уровень воды в нем последние 20 лет поднимается и затапливает соседние деревни. Но и до того, как вода в Ханке стала подниматься, места наши были болотистые, и строительство было разрешено только низкоэтажное. Самый высокий дом в городе — в пять этажей.

Город мой в советское время был как все. В нем было много промышленных предприятий, памятник Ленину и надбавки к зарплате. Потом почти все эти предприятия умерли, кроме одного — цементного завода. Цементный завод выжил, этим цементом залит чуть ли не весь Дальний Восток: космодром Восточный, мост на остров Русский и все прочее. Это градообразующее предприятие, но для всех спассчан работы на нем, конечно, не хватает.

Помимо цемента, заработки практикуются следующие: искать в тайге женьшень (чтобы продавать китайцам), собирать кедровые шишки, ездить «помогаем» в Китай — это значит, добираться до пограничного города Суйфэньхэ, и оттуда помогать челнокам переправлять в Китай любимые китайцами торты «Медовик», конфеты «Рошен», мороженое, а обратно везти одежду и обувь. Остальные практикуемые способы заработков в рамки закона вписываются еще хуже.

Когда мне было три или четыре, в Новый год, отец, нарядившись Дедом Морозом, басил: «ну-ка, Савелий, отгадай загадку — получишь подарок! Что это такое: белое, зимой падает на землю?» — и я, подумав, отвечал: «шприц». Во дворе моего дома были гаражи, а за ними — общага, одна из самых маргинальных в городе, за этими гаражами люди кололись и употребляли «химку» — это марихуана на ацетоне — прямо на глазах у детишек, которые там же играли… Наверное, услышав этот мой ответ, мама принялась беседовать со мной о наркотиках чуть ли не каждый день — в результате я до сих пор не могу спокойно видеть шприцы — мне кажется, что от одного взгляда у меня будет СПИД и я умру.

Среди других развлечений в городе есть один кинотеатр и один центральный парк — практически без деревьев и аттракционов, но там есть два турника. Были несколько кальянных, но последние годы они закрываются, кризис.

Еще в пятом классе я решил, и даже, по семейной легенде, твердо всем заявил, что буду поступать в Москву.

Моя семья — по большей части патриоты Спасска-Дальнего. Бабушка была коммунисткой. Мама родилась 9 мая, и в ее день рождения мы всегда ходили на парад. «Где родился там и сгодился», «не спрашивай чем Родина может помочь тебе, спроси себя, чем ты можешь помочь Родине»… Вот это все. Мама моя -- учитель-логопед, очень хороший. Она получила хорошее образование, благодаря усилиям бабушки. В Москве со своей квалификацией она бы зарабатывала большие деньги, но в нашем городе людям за такие услуги платить нечем — так что она всю жизнь жила на зарплату.

На вопрос, кто мой отец, я всегда отвечаю «мечтатель». В юности он как-то познакомился с мормонами, и воспользовавшись этим знакомством, пытался уехать в Штаты. Не вышло, он остался на Дальнем Востоке, работал водителем, еще кем-то, потом уволился, и стал пытаться зарабатывать натуральным хозяйством — что-то собирать в тайге.

Денег в семье всегда было в обрез, но моя мама решила, что я получу лучшее образование из всех для нас возможных. Мне было так важно не разочаровать ее, что до восьмого класса у меня был жесткий синдром отличника — любая четверка, любое поражение на олимпиаде очень тяжело переживалось. Я закончил театральную школу, музыкальную школу, учился не в дворовой школе, а в единственной в городе Гимназии. Участвовал во всех подряд олимпиадах, выигрывал путевки в «Океан» — это наш дальневосточный аналог «Артека» или «Сириуса».

К моему решению ехать в Москву мама сначала отнеслась скептически, но чем больше олимпиад я выигрывал, тем логичным казалось ей решение. Из своих маленьких заработков она откладывала сколько могла, и в последнем классе у меня даже были репетиторы: со мной занималась мамина учительница русского, еще я взял несколько онлайн-курсов.

В итоге на ЕГЭ за четыре экзамена я получил 360 баллов (из них три балла за золотую школьную медаль). Подвел английский — всего 83 балла.

Я, конечно, мог поступить с этими баллами в какой-то московский вуз «не первого эшелона». О Вышке можно было даже не мечтать. Я с тоской время от времени посматривал на ее сайт, видел окошко «Социальный лифт», но даже не открывал его. А 19 июня открыл. В начале была информация, которая меня не касалась — льготы для детей-инвалидов, для сирот, а в конце — для жителей моногородов. Я даже не поверил сначала, но перечитал еще раз — вроде бы, я могу попробовать. Подать документы нужно было до 1 июля. А пакет документов огромный — справка о доходах, справка из росреестра про недвижимость, нотариально заверенные копии всех паспортов и пр. И мы с мамой устроили такой спринт. Все эти нотариусы ведь еще и денег стоили — все вместе вышло на 12 тыс — но мы решили рискнуть. Послали, когда было отчаянно поздно, но тут как раз пришло время для реального чуда: Почта России доставила пакет из нашего города в Москву за полтора дня.

Потом было полтора месяца ожидания. Я так просто ждать не умею, каждый день я просматривал списки и связывался со всеми, кто был впереди меня. Я решил подавать на политологию, и впереди меня в какой-то момент было три человека. В соцсетях я разыскал их всех, спрашивал об их планах, просчитывал стратегии за каждого из них: мне было важно, если буду понимать, что не прохожу, успеть перекинуть документы. Но я прошел. На политологию, как и собирался. Думаю, со следующего года буду уже потихоньку думать о трудоустройстве. Помощником депутата, или как получится.

Учиться мне, конечно, непросто. Когда ты приехал из маленького городка, в котором был «всех умнее» (во всяком случае, привык так думать), и вдруг оказываешься на семинаре, где рядом с тобой сидят 10 победителей Всероса — трижды задумаешься, открывать рот или промолчать, за умного сойдешь. Потом понимаешь, что если все время молчать — привыкнешь, и прости-прощай, планы покорения мира. Ректор Ярослав Кузьминов встречался с нами, первокурсниками из программы «Соцлифт», и рассказывал, что у предыдущего (первого) набора по этой программе не так уж все гладко прошло, не все первую сессию сдали. Я все-таки надеюсь сдать, не зря же мне так повезло, не могу же я эту удачу из рук выпустить.