Корпоративный venture building: история и интересные факты

Как и когда крупные корпорации перешли от модели классического инвестирования в создание собственных подразделений венчурного строительства.

Термин «венчурное строительство» плотно прижился в обиходе инвесторов (в Штатах и Европе — давно, в РФ — относительно недавно). Но насколько давно этим стали заниматься корпорации?

Окунемся в историю венчурного инвестирования в целом — это поможет понять причины возникновения отрасли и последующее становление индустрии. Итак, добро пожаловать в начало 20 века, место действия — США, в главных ролях — крупные игроки американского бизнеса.

Львиную долю в будущее корпоративных venture builders вложила Великая депрессия. Одним из ее последствий стали существенные изменения в антимонопольном законодательстве: компании были ограничены жестким контролем в пределах своих рынков, а необходимость развивать бизнес никуда не исчезла.

Диверсификация — охват новых отраслей, увеличение прибыли в других секторах в виду юридических ограничений в основных, вот первая из причин популяризации этого направления в то время.

Наверняка немалую роль тут сыграли и события, предшествовавшие периоду Great depression. Например, результат успешной ставки компании DuPont (химический концерн, деятельность которого недавно была очень интересно освещена в фильме «Темные воды»).

Пьер Дюпон вложил деньги в относительно небольшой автомобильный стартап General Motors. На тот момент для многих это казалось довольно опасным с финансовой точки зрения решением: отрасль считалась весьма рискованной, акции продавались почти по номинальной цене. Но во время Первой мировой войны стоимость акций GM выросла в 7 раз!

Успех компании был настолько показателен, что DuPont увеличил инвестиции еще на $25 000 000 после войны, посчитав, что совместная работа будет повышать спрос на собственные и изделия корпорации (пластмассу, краски, искусственную кожу). В 2016 году GM стала публичной, ее ежегодный рост превышал 56 %, а штат расширился настолько (до 85 тысяч человек), что компания начала стройку нового центрального офиса в Детройте.

DuPont стали одними из пионеров эпохи корпоративного венчурного инвестирования. На примере этой и подобных сделок, имеющих отношение к росту технологической индустрии в целом (вторая причина для возникновения отрасли), постепенно формировалось общественное мнение в среде крупных капиталистов.

Завершили список причин, способствующих развитию отрасли венчурного строительства, свободные деньги. Крупнейшие корпоративные гиганты «подняли» огромное количество денег во время Первой мировой, и их надо было активно использовать для дальнейшего прироста прибылей.

Венчурным строительством заинтересовались многие корпорации: Boeing, Ford, General Dynamics, Mobil, Union Carbide… Сочетание инвестиций и стратегия использования новых предприятий в собственных логистическо-промышленных сферах (такой себе аналог современного термина «верблюд») привела к активному развитию отрасли в тот момент, когда высокотехнологичные решения (в современном понимании) только зарождались.

Корпорации активно развивали как собственные внутренние предприятия, так и инвестировали во внешние стартапы, обычно имеющие отношение к их основному бизнесу. Но бывали и исключения — например, нефтяной гигант Exxon, переплюнувший даже DuPont. Материнская компания создала подразделение Exxon Enterprises, основной задачей которого изначально было развитие химических технологий корпорации. Но довольно быстро этот отдел стал заниматься инвестициями в сторонние стартапы.

За период своей работы Exxon Enterprises вложились в 37 внутренних и внешних проектов: скоростные принтеры, хирургическое оборудование, солнечные панели, фильтры для очистки воздуха, механическое оборудование, компьютеризированные устройства для оценки результатов тестов, полупроводниковые лазеры, гибридные автомобили и в финале вообще перешли к разработке собственного, абсолютно нехимического продукта — персонального компьютера.

Президент Exxon Enterprises Хауэлл Э. Макбрайер в интервью NYT четко озвучил политику компании: «Наша цель состоит в том, чтобы привлечь корпорацию к новым технологиям и новым бизнес-возможностям, которые могут иметь некоторое значение в 1980-х годах и в последующие годы». Кроме того, он заявил, что венчурное строительство позволило диверсифицировать финансы компании и избежать при этом антимонопольных судебных разбирательств.

Конец эры диверсификации наступил примерно в 1973 году, причиной этого стал значительный экономический спад во всем мире из-за крупных нефтяных кризисов, а также начало эпохи корпоративных рейдеров. Рынок IPO рухнул, а вместе с ним замерло и венчурное строительство.

Но отрасль venture building вовсе не собиралась исчезать бесследно. Период стагнации закончился вместе с появлением феномена Кремниевой долины.

Широкое распространение персональных компьютеров — вот, что стало новой кровью для венчурного инвестирования и венчурного строительства. Корпорации стали делиться на две категории: в одних ПК вводились во все рабочие процессы, в других предпочитали работать по старинке. Спойлер: вторым не повезло.

Билл Гейтс и Стив Джобс создали новый типаж бизнесмена — современного человека, который делает ставку в своем бизнесе на не менее современные технологии. Корпоративные инвесторы начали проявлять все большую активность, которая была подкреплена изменениями в законодательстве США — в 1978 году налог на прирост капитала был снижен до 28 %.

Результатом стал существенный рост инвестиций: «В период с 1977 по середину 1982 года общий объем капитала, вложенного в отрасль, вырос до 6,7 млрд долларов с 2,5 млрд долларов. Только за эти пять лет приток новых денег в венчурный капитал составил более 4 миллиардов долларов. Большая часть этих средств направляется в быстрорастущие высокотехнологичные отрасли, которые являются очень капиталоемкими. Значительную часть этого капитала (41 %) составили корпоративные фонды» (отрывок из материала NYT).

При этом многие корпорации передавали свои средства внешним венчурным инвесторам: в 1989 году в независимые венчурные компании было инвестировано 483 миллиона долларов «корпоративных» денег. Но так поступали не все. Eastman Kodak вложила 80 миллионов долларов в финансирование идей сотрудников, разработанных внутри компании. Ее примеру следовали и другие корпорации — например, одно из «топовых» мест в индустрии венчурного строительства заняло Xerox Technology Ventures (исследовательско-инвестиционное подразделение Xerox).

XTV была фактически прообразом классической стартап-студии: ее персонал получил максимальную автономность в выборе стратегии, направлений работы и инвестировании средств — до 2 миллионов долларов на собственное усмотрение. При этом сама модель работы была также схожа с современными фабриками стартапов: одновременный запуск многих проектов с целью отследить наиболее рентабельные и быстро масштабировать их.

Но, несмотря на значительные финансовые успехи в виде 56 % доходности и роста капитала на 219 миллионов долларов, история этого подразделения закончилась далеко не хэппи-эндом. Начались внутренние корпоративные войны между топ-менеджерами. Причина — большие вознаграждения руководства XTV: Роберт Адамс (вице-президент) и два его партнера получили 20 % от доли в XTV, что привело к выплате 30 миллионов долларов. Это было намного больше, чем платили генеральному директору Xerox в те годы.

Таким образом, модель XTV доказала свою эффективность деньгами, но проиграла внутри корпорации: компания была расформирована, а ее место занял Xerox New Enterprises с куда более удобными для руководства материнской компании условиями взаимодействия.

Обвал фондового рынка в 1987 году положил конец второй волне корпоративного венчурного строительства и инвестиий. Конец, но не гибель — ведь впереди была эпоха Интернета, бум доткомов, волна развития R&D-подразделений, еще одно массовое падение рынка и новый скачок в отрасли venture builders.

Вместе с бумом корпоративного венчурного строительства появляется новая ветка — отдельная индустрия стартап-студий. Первыми в 1996 становятся братья Гросс с их Idealab, они создают более 150 востребованных проектов и осуществляют 45 успешных выводов на IPO и продаж стартапов. За ними следуют другие (см. изображение).

В 2017 году в мире было создано уже более трех сотен фабрик стартапов. Сейчас, в 2020 году, сосчитать точное их количество просто не представляется возможным, но общий прирост уже превысил 250 %.

Но далеко не все считали и считают, что инвестирование в стартапы (внутри своей отдельной структуры или вне ее) — разумное решение. Достаточно широкое распространение получила цитата Фреда Уилсона (Union Square Ventures).

«Корпоративное инвестирование — это глупо. Я считаю, что корпорации должны покупать компании, а не инвестировать в них. Нет смысла тратить деньги, инвестируя в проекты, которые вы не контролируете. Хотите актив? Просто купите его!»

Насколько это мнение отвечает реалиям? Если оглянуться на крупные компании мирового масштаба, то можно увидеть, что большинство из них имеют внутренние подразделения — от R&D до собственных венчурных строителей «замкнутого цикла» — либо нанимают для решения своих задач внешние стартап-студии.

Причем исследованием и внедрением инноваций занимаются не только те компании, чья основная деятельность связана с IT-сферой. В стартапы через собственные венчурные отделы инвестируют даже гиганты «классического» бизнеса вроде Coca-Cola или Wal-Mart и еще многие корпорации, попадающие в список крупнейшего бизнеса США. Фактически история корпоративного венчурного строительства возвращается «на круги своя», пусть причины у этого возвращения и другие.

Если у вас есть вопросы или идеи, то их можно обсудить тут или в чате стартап-студии Admitad Projects в Telegram.