Разбор технологического рынка Африки: пока Китай вкладывает в него миллиарды, местные власти тормозят рост

Как он устроен, кто и почему привлекает многомиллионные инвестиции из Китая и США и зачем власти тормозят его развитие — в пересказе анализа The Generalist.

По этногеографическим масштабам Африка больше Европы, США, Индии и Китая вместе взятых:

Инвесторов, впрочем, интересует не наследие страны, а её будущее — и вот каким оно, по прогнозам экспертов, будет.

Сегодня африканцы составляют 16% от мирового населения, но к 2050 году показатель увеличится до 25%. Всё потому, что население континента, как ожидается, удвоится и достигнет 2,4 млрд человек. Это, по мнению издания, может усилить его влияние на мировую экономику.

Половина африканцев будет проживать в пяти странах:

Снизится и средний возраст населения: примерно половина от 2,4 млрд будет моложе 25 лет. И, как предполагает The Generalist, уже через полвека на континенте будет проживать больше молодёжи, чем во всех странах Большой двадцатки вместе взятых.

И поскольку во многих развитых экономиках рост населения замедлился, организации, нуждающиеся в сотрудниках, смогут найти их в Африке, пишет издание.

К 2030 году число представителей африканского среднего класса достигнет 580 млн, а высший класс увеличится на 116 млн. В сумме оба класса обойдут по численности население США, пишет The Generalist.

На 2021 год среднестатистический американец зарабатывает больше африканца: ежедневный доход семьи в США составляет примерно $200, тогда как некоторые африканцы получают всего $2. Однако вместе с ростом населения и урбанизацией увеличится и покупательская способность Африки.

В 2021 году лишь 22% африканцев имеют доступ в интернет, а телефонами пользуются 45% жителей стран Тропической Африки. В таких условиях рынку технологий трудно процветать, однако ситуация постепенно меняется, отмечает издание: ещё в 2005 году в интернет могли выйти только 2% африканцев.

Согласно отчёту Partech, в 2020 году 26 африканских стран привлекли $1,43 млрд. В масштабах всего рынка деньги небольшие, пишет издание: мировой объём инвестиций в 2020 году составил $300 млрд, а Африка получила всего 0,5% от суммы.

Однако и это, по словам The Generalist, шаг вперёд: 10 лет назад вливаний практически не было, а с 2015 года их объёмы ежегодно увеличиваются более чем на 40%.

Правда, распределяются средства неравномерно: 80% всего финансирования приходится лишь на четыре государства — Нигерию, Кению, Египет и Южную Африку.

Нигерия — наиболее развитый, по оценкам The Generalist, рынок континента:

Кения — сельскохозяйственный центр Африки с населением в примерно 50 млн. Именно на её стартапы приходится 79% всех инвестиций в сферу. Этим страна во многом обязана аналитическому стартапу Gro Intelligence, который в 2020 году собрал $85 млн.

Gro Intelligence собирает данные о климате и рынке, на основе которых составляет модели и прогнозы. Они помогают компаниям понять, нужно ли увеличить производство, где лучшая почва и не предвидится ли засухи.

Египет доминирует в логистике и образовательных технологиях, лидирует по числу сделок за 2020 год, а также обходит Нигерию, Кению и Южную Африку по инвестициям: ежегодно объём вложенного в него капитала увеличивается на 28%.

Причём интерес проявляют не только местные инвесторы. Недавно египетский необанк Telda получил $5 млн от американского венчурного фонда Sequoia.

Южная Африка богаче Нигерии, Кении и Египта по ВВП на душу населения и лидирует в сфере корпоративного ПО: именно она привлекает почти половину всех инвестиций в сектор. В ЮАР также располагаются крупные медиагруппы вроде Naspers.

Как отмечает издание, франкоязычные страны Африки получают заметно меньше инвестиций, чем англоязычные: в 2019 году они привлекли всего $54 млн. Однако у региона есть перспективы, считает The Generalist, поскольку именно он, по данным Всемирного банка, обеспечит 62,5% роста всего континента.

Чтобы составить общее представление о рынке Африки, The Generalist изучила его главных участников — акселераторы, корпорации, стартапы, хабы и инвесторов.

Акселераторы — важные игроки в мире стартапов: они наставляют предпринимателей, помогают им завязать знакомства и привлечь инвестиции. Один из них — американский Y Combinator, который с 2015 года запустил 49 африканских проектов, в том числе платёжные шлюзы Flutterwave и Paystack.

Среди «выпускников» Y Combinator также медицинско-исследовательская компания 54Gene и разработчик медтехнологий Helium Health; логистическая фирма Kobo360 и криптовалютная платформа Buycoins.

Наряду с YC бизнес поддерживают и другие американские акселераторы, например Techstars. Он открыл в Африке отделение и продвинул финансовые платформы Eversend и OnePipe, логистический сервис Max.ng, а также медицинский MDaaS Global.

Американский Village Capital, помимо инвестиций в сельскохозяйственные и финансовые стартапы, развернул обучающую программу для предпринимателей — в англоязычных, франкоязычных и португалоязычных странах Африки.

И, наконец, акселератор Google: компания работала с 50 африканскими стартапами в 17 странах, и это, похоже, только начало, пишет издание, так как половина стартапов подключилась к программе только в прошлом году.

Главные игроки африканского рынка технологий — мобильные банкинги и операторы мобильной связи. Среди крупнейших:

Многих из них поддерживает местное правительство.

Корпорации взращивают стартапы, а также становятся их клиентами и инвесторами. В 2012 году работающая в 15 африканских странах MTN Group вложилась в онлайн-магазин Jumia Group и впоследствии заработала на нём около $160 млн.

Поддерживает стартапы и основанная в 1915 году медиагруппа Naspers: для этого она запустила фонд Naspers Foundry стоимостью $100 млн.

Иногда корпорациям приходится конкурировать с молодыми. Чтобы удержать позиции, они открывают дочерние компании. Так сделали MTN и Airtel, запустив собственные мобильные банки. Первый оценивают в 2021 году в $5 млрд, а второй — в $2,65 млрд.

Другой пример — непрекращающийся в Сенегале спор между корпорацией Orange и стартапом Wave, который привлёк пользователей во многом благодаря низким комиссиям, пишет издание. Рискуя потерять влияние, Orange резко снизила комиссию на аналогичные функции и закрыла доступ к Wave через свою сеть.

Первым из африканских стартапов, кто вышел на крупную международную биржу, стал онлайн-магазин одежды и электроники Jumia: в 2019 году он разместил акции на Нью-Йоркской фондовой бирже.

В августе того же года свои акции на Египетской фондовой бирже выпустил платёжный сервис Fawry. Тогда его рыночная капитализация составляла $1 млрд, а после продажи акций удвоилась.

В 2020 году интерес американской компании Stripe привлёк нигерийский платёжный шлюз Paystack. Сделка в $200 млн стала крупнейшей для Stripe и позволила ей выйти на рынки Нигерии, Ганы и Южной Африки. Её примеру последовала и британская WorldRemit, купив за $500 млн финтех-стартап Sendwave.

А платёжная компания Flutterwave в 2021 году стала одной из немногих в Африке, кто смог привлечь более $200 млн инвестиций ($225 млн). Частные инвесторы Avenir Growth Capital и Tiger оценили её более чем в $1 млрд.

В Африке есть аналоги акселераторов — хабы, «социальные структуры» для совместной работы. Самый известный пример — Центр соразвития в Нигерии: он помогает разрабатывать и запускать проекты, а также располагает собственным инвестиционным фондом.

Нигерийский хаб «выпустил» основателей многих африканских стартапов и привлёк внимание главных игроков техсектора: создателя Facebook Марка Цукерберга, основателя Twitter Джека Дорси и гендиректора GitHub Ната Фридмана.

На континенте также работает Африканская ассоциация прямых инвестиций и венчурного капитала. Она объединяет институциональных и частных инвесторов на региональном уровне и стимулирует финансирование.

Если в Африке и есть аналог американского фонда Sequoia, то это Partech, считает издание. В январе 2019 года компания привлекла €125 млн ($149 млн), подключив более 40 инвесторов. Среди них Европейский инвестиционный банк, Всемирный и Немецкий государственный банки, а также Голландский фонд развития.

Иностранные фонды, как правило, инвестируют в более зрелые компании. Африка же часто вкладывается в проекты на стадии «посева», отмечает The Generalist.

По словам издания, африканские власти нередко придерживаются «устаревших» взглядов, а их решения разнятся от региона к региону и часто не только тормозят развитие рынков: они блокируют новые технологии, не спешат оформлять лицензии и боятся потерять контроль.

В 2021 году Центральный банк Нигерии запретил местным финансовым учреждениям выполнять любые операции с криптовалютой. При том что в 2020 году объём криптоторгов на региональных биржах вроде Yellow Card увеличился на 1840%, а половина пользователей была из Нигерии.

С одной стороны, так ЦБ удерживает контроль над финансовым сектором. С другой — препятствует развитию рынка, на котором Нигерия лидирует: именно её граждане чаще других владеют цифровыми активами.

Цифровым пространством, однако, власти не ограничиваются. В 2020 году нигерийский штат Лагос запретил коммерческим мотоциклетным такси перевозить пассажиров. Решение ударило по деятельности компаний Okada, Pride, Keke и Gokada, но последняя адаптировалась и перешла с перевозок на доставку.

Например в Нигерии, чтобы открыть своё дело на местном рынке сбережений, компании должны получить разрешение от властей. Однако на это уходят годы, поэтому они обращаются к Центральному банку: он выдаёт «лицензию суперагента», которая разрешает им временно предоставлять свои услуги.

Стартапы надеются, что за это время успеют зарекомендовать себя и тем самым быстрее получат лицензию от властей. Но последние не торопятся выдавать её даже тем проектам, что оперируют на рынке по несколько лет.

В Восточной Африке наибольшую власть имеют телекоммуникационные фирмы. На долю одного только мобильного банкинга M-Pesa приходится более половины ВВП Кении. При этом 35% его акций принадлежит правительству.

В Западной Африке же доминируют традиционные банки: они взаимодействуют с правительствами, участвуют в сделках на экспорт и влияют на валютную политику. Благодаря связям с властями они могут мешать конкурентам и тем самым сохранять лидерство на рынке, полагает The Generalist.

Из-за различий в языке, культуре и законах управлять необанком в двух регионах Африки совсем непросто, подмечает издание. Из-за этого инвесторы чаще выбирают стартапы с одним, но обширным внутренним рынком.

По словам The Generalist, венчурные капиталисты инвестируют не столько в развитие всего континента, сколько в продвижение определённых компаний на отдельных рынках.

Sherpa Ventures опросила 30 африканских стартапов и узнала, что южноафриканские и нигерийские компании с одним, но многочисленным рынком (57 млн и 210 млн жителей соответственно) почти в два раза чаще привлекали капитал, чем аналогичные организации в Гане и Руанде (29 млн и 13 млн).

Правда, чтобы убедить инвесторов, о расширении приходится говорить даже крупным игрокам. Египет (100 млн) часто позиционирует свой внутренний рынок как способ расшириться в Северную Африку и регион Персидского залива.

Небольшим странам вроде Уганды (44 млн) и Руанды (13 млн) начинать сложнее, отмечает издание. Привлечь инвестиции на внутреннем рынке нелегко, а выйти на крупные означает конкурировать с местными лидерами.

Согласно Sherpa Ventures, 79% предпринимателей стремятся расшириться, прежде всего чтобы нарастить прибыль. Для этого в качестве клиентов они активно привлекают корпорации. Те, как правило, уже работают на нескольких рынках, на которые позже могут выйти и стартапы.

Один из примеров — кенийский логистический проект Lori. Ключевым его клиентом в Кении стала Всемирная продовольственная программа, с которой Lori сумела основаться в Уганде и Южном Судане.

Более 50% опрошенных компаний решили расшириться уже в первые два года работы, зачастую не успев закрепиться на основном рынке и не осознавая, что успех на новом зависит от его законов, спроса и конкуренции.

Именно поэтому, как выяснила Sherpa Ventures, 13% стартапов покинули новые рынки: компании не отвечали требованиям местных властей и не нашли опытных работников на местах.

Несмотря на то что активно вкладываться в Африку инвесторы начали в 2020 году, интерес они проявили ещё в 2015, и уже в 2017 году объём инвестиций в континент увеличился в шесть раз. Её рынки казались местным и иностранным венчурным фондам перспективными, хотя до конца аргументировать прогнозы они не могли, пишет издание.

После публикации Целей устойчивого развития ООН Африка привлекла также социально-преобразующие инвестиции — в проекты, которые помимо прибыли создают социальные блага.

Согласно опросу Global Impact Investing Network, 59% таких инвесторов владеют активами на развивающихся рынках и большую часть капитала (21%) вкладывают в страны Тропической Африки. В течение следующих пяти лет 52% этих инвесторов планируют увеличить объём инвестиций.

Больше всех в Африку инвестирует Китай — её крупнейший торговый партнёр: за 2019 год товарооборот между государствами вырос на 20% и составил $204,2 млрд, а общий объём инвестиций достиг $46 млрд.

Эксперты полагают, что с помощью масштабных вливаний Китай хочет получить местные ресурсы и доминировать в разных отраслях. Пока что его участие приносит африканскому техсектору выгоду, пишет издание. Однако переход контроля в руки иностранных организаций подрывает внутреннюю экосистему.

Пока финтех-стартапы Paga и Crowdforce увеличивали своё присутствие собственным трудом, OPay расширялась благодаря многомиллионным инвестициям от Китая. Ему в итоге и стала принадлежать основная доля в африканском мобильном банкинге.

Защищать отечественные интересы Нигерия не спешила, отмечает The Generalist. Хоть власти и ограничили доступ иностранцев к лицензиям и принудили их сотрудничать с местными предпринимателями, в остальном они «сидели сложа руки».

Индийское правительство, по словам издания, действует радикальнее. С 2016 года объём китайских инвестиций там вырос в 12 раз, а 18 из 30 индийских компаний с миллиардной капитализацией считали китайских инвесторов полноправными участниками рынка.

Несмотря на то, что инвестиции помогали развитию, Индия перестраховалась и в 2020 году запретила 59 китайских приложений. КНР, как считала она, использовала данные индийских компаний, чтобы продвигать свою повестку.

Впрочем, как считает издание, власти должны не только защищать внутренний рынок, но и привлекать капитал — как от иностранных, так и от местных инвесторов. В этом, по словам The Generalist, преуспел Израиль: в государстве около 205 венчурных капиталистов, примерно 70 иностранных компаний и 60 корпоративных инвесторов.

Африке предстоит много работы, но первые шаги сделаны, считает издание. В 2018 году, чтобы поощрить предпринимательство, Тунис принял «закон о стартапах»: он установил инвестиционные стандарты, а также обещал субсидировать зарплату предпринимателей и предоставить налоговые льготы.

Хотя объём иностранных вложений растёт, инвесторы часто неверно понимают, как устроена экосистема континента на самом деле. Они забывают, что Африка — не страна с одним рынком, а целый континент с различными регионами.

Инвесторы также сомневаются в самобытности африканских проектов и думают, что оценить рынки Африки можно с помощью тех же формул, что используют при анализе американских компаний.

В 2013 году Sequoia перестала инвестировать в бразильские стартапы, поскольку решила, что большая их часть копировала уже существующие компании. Многие придерживаются схожего мнения и об африканских проектах, однако Африка, как считает издание, постепенно развила свою уникальную экосистему.

На первом этапе стартапы подражали китам электронной коммерции вроде Amazon, Carvana и Booking. Однако на континенте не было адекватных платёжных инструментов или доступа к ним, африканцы не привыкли платить за доставку авансом, а логистика была плохо развита.

На втором этапе предприниматели вдохновлялись азиатскими стартапами: те преуспели несмотря на нехватку сервисов и низкий уровень доходов. Тогда африканцы запустили часто используемые платёжные приложения и мессенджеры, а потом добавили к ним функции подороже: онлайн-магазины, кредитование и инвестирование.

На третьем этапе африканские стартапы больше не копируют других, а стремятся отвечать реалиям местного рынка. Они улучшают финансовые и логистические инфраструктуры и меняют модели экономического поведения.

Пример тому — компания Sokowatch. Она позволяет небольшим предприятиям из теневого сектора розничной торговли покупать товары в кредит по SMS или через приложение с доставкой в тот же день.

Несмотря на то, что общая численность населения Нигерии и Бразилии примерно одинакова — 206 и 209 млн соответственно, в Бразилии более $10 в день тратит около 125 млн человек, а в Нигерии — лишь 3,7 млн.

Пользователи африканских необанков держат на депозитном счету меньше, чем жители других стран мира. Согласно изданию, среднестатистический африканец кладёт около $200, а клиенты американского Chime, по данным за 2019 год, вносят в среднем по $1160.

В Африке трудно определить и потенциальный спрос на услугу. «Мы сумели привлечь $10 млн, поскольку полагали, что объём нашего целевого рынка составляет 200 млн человек. Спустя три года стало ясно, что на деле наш продукт нужен лишь 4 млн», — рассказывает нигерийский предприниматель.

Африка по-прежнему отстаёт в сферах образования, бизнеса, здравоохранения и государственного регулирования, отмечает издание. Поэтому, чтобы открыть новые рынки и источники дохода, ей понадобятся принципиально новые решения.

Классы в школах региона переполнены, а большинство заведений в Тропической Африке закрылось из-за коронавируса. Теле- и радиоуроки, которые запустило правительство, не могут заменить очные занятия, а альтернативы вроде онлайн-курсов доступны не всем из-за проблем с интернетом, пишет издание.

К 2050 году Африка станет единственным регионом, где численность трудоспособного населения продолжит расти, пишет издание. Однако большинство учителей недостаточно квалифицированы, чтобы готовить будущих специалистов: в других государствах диплом получили 85% учителей начальных школ, в Тропической Африке — всего 64%.

Предприятия малого и среднего бизнеса обеспечивают до 65% ВВП континента и нанимают 85% от всей рабочей силы. Однако деятельность многих из них по-прежнему завязана на наличных деньгах: например, в Нигерии их используют в 87% транзакций.

Увеличить долю цифровой экономики предприниматели пока не могут: у них нет инструментов для ведения отчётности и повышения производительности, а также отсутствует доступ к займам. Последнее, по словам издания, лишает компании возможностей для роста.

Если население будет стремительно расти, то увеличатся и случаи заболеваний, пишет The Generalist. Однако сегодня половина африканцев не может позволить себе даже базовые лекарства. В странах со средним и низким уровнем дохода стоимость таких препаратов-дженериков, как парацетамол, в 20-30 раз выше базовой цены.

Трудно в Африке и с анализами. Их берёт лишь 1% учреждений первичной медико-санитарной помощи. При этом в 70% случаев поставить диагноз без хотя бы одного анализа невозможно. На 2021 год восемь из десяти стран с худшей медициной — африканские. Без технологий и инвестиций ситуация только усугубится, считает издание.

Запуск в 2007 году мобильного банка M-Pesa компании Safaricom поспособствовал развитию африканского финтеха: следом за ним на рынок вышли Tala и Branch — сервисы, предоставляющие кредиты малому и среднему бизнесу в Кении и Нигерии.

Однако проблему с доступом к технологиям они не решили, пишет издание. По данным Всемирного банка, примерно у 66% совершеннолетних до сих пор нет банковских счетов, а в странах Тропической Африки на 100 тысяч взрослых приходится примерно четыре банковских отделения.

Тормозит развитие финансового сектора и фальсификация удостоверений личности. Из-за этого Великобритания и Новая Зеландия на некоторое время отменили безвизовый режим с Южной Африкой.

Впрочем, если Африка получит больше инвестиций и доступ к технологиям, то сможет решить назревшие проблемы и укрепить позиции на международном рынке, считает издание.

#африка #инвестиции #китай #финтех